Радовали только «Экзюпери» да «Свободный день» — преступники не оскорбляли профессионала неумелой конспирацией, шифровались тщательно и в целом вели себя так, как и подобает подполью. Хантер не сомневался, что дай ему полную загрузку по любой из группировок, и он что-нибудь да нарыл бы, но начальству уж очень нравился высокопроизводительный и безотказный ветеран, разгребающий текучку за весь отдел. Так что по остаточному принципу, как придётся…

Но этого таракана он вычислил почти мгновенно, брезгливо морщась. Это надо было догадаться — ни поиска слепых мест у видеонаблюдения, ни желания хоть как-то замаскироваться! Ладно хоть догадался нашивки от балахона отпороть. По запросу из месткома прислали видеозапись, где таракан наносит код на дверь Бусловских через трафарет, бежит вниз по лестнице. Дорожная служба прислала записи нужного времени сразу с десятка камер, по которым удалось вычислить направление движения таракана. Два круга по агломерации, нервно оглядываясь через плечо, транс-туннель на Красногвардейку и — барабанная дробь — прямиком к дому! Записи месткома — всё тот же балахон, третий этаж, квартира 82.

Курсор на красную трубку горячей линии министерства, вызов.

— Нашёл бомбилу, дело 025-1411. Красногвардейская агломерация, седьмой дом, третий этаж, квартира восемьдесят вторая.

— Стандарт наряда?

— Обычный-4.

— Спасибо, Хантер.

Трубку повесили, а он перетащил дело в папку «готовое». Таракана не будут давить, ломать ему руки или выкрикивать угрозы. Очередной «гений партизанской войны» просто незаметно уснёт от поступающего через фильтры сонного газа, а примчавший с помпой через пару минут наряд упакует его и доставит куда следует. Бесславное завершение карьеры бездарности.

Потянувшись, включил запись голоса на скорости в двадцать пять процентов.

— И ОЧЕРЕДНОЕ ДЕЛО РАСКРЫТО КОМИССАРОМ ХАНТЕРОМ! — заорали колонки, вынуждая коллег поморщиться. — СПАСИБО, КОМИССАР! НЕ ДЛЯ СЕБЯ СТАРАЮСЬ, ДЛЯ ВАС!

Говори он как обычно, и простой человек, коих в отделе насчитывалось ровно все минус Хантер, услышал бы тарабарщину с переходом в ультразвук. Но, как уже говорилось, старался он не для себя. Специально замедлял, чтобы окружающие прониклись.

Поднявшись, старик раскланялся, будто принимая аплодисменты. Дверь в «аквариум» начальства распахнулась:

— Хантер! В кабинет, живо!

Опять будет нудеть. Долго, медленно, даже не пытаясь подстроиться под подчинённого. Сволочь он, а не начальство. Вот, помнится, когда они на захваты ходили…

Текстовый файл со странным названием «информация с холмов» так и остался невостребованным. Win+L, чтобы досужие бездельники в экран не заглядывали, кубик Рубика с собой, чтобы не скучать, пока начальство слова тянет. Готов, пошёл!

— Звали, Юр Сёмыч?

— На тебя поступила жалоба, — с места в карьер начал шеф.

Он, как и все другие, при общении с «чистовиками» старался говорить как можно быстрее, подчас глотая окончания и буквы. Хотя всё одно получалось подводно-рыбное «на-а-а-а те-е-ебя-а-а…». Тягомотина сплошная. А учитывая, что шеф где-то втрое младше даже объективного возраста, становится совсем печально.

— Беда, — искренне посочувствовал он. Замаскированный под игрушку комм замедлил речь вчетверо, подстраивая под слушателя.

Начальник задохнулся от возмущения — так, что даже блондинистый бобрик встопорщился иголками — набрал в грудь побольше воздуха…

— Социальная дезадаптация, — напомнил старик.

— Это не даёт тебе права третировать своих сослуживцев! Есть же вечера встречи, дом ветеранов, наконец. Всё необходимое!

— Мало.

— Ладно, — подозрительно легко согласился блондин. — Что с «Экзюпери»?

— Работаю.

— Плохо работаешь! На вики-ликс новый компромат на полпреда, он рвёт и мечет!

— Это они?

— Сам как считаешь? — усмехнулся шеф. — С подписью, как обычно.

— Оперативно работают. Его вчера только назначили.

— Займись этим делом.

— Полная загрузка? — тут же уточнил Хантер.

— И не мечтай! Видишь вот это? — перед носом ветерана очутилась фигура из трёх пальцев. — Вот. И так зарплату за четверых получаешь.

«Я и работаю за четверых, — угрюмо подумал Хантер, — не пахал так даже во время консервации».

Да, да. Не терпели в отделе ни сотрудники, ни шеф. Не терпели, не выносили — но не гнали. Сколько секретарских зарплат экономилось усилиями одного человека, знали, наверное, только в бухгалтерии.

— Ещё кое-что, — Юрий Семёныч покосился сквозь толстое стекло на любопытные физиономии «киберов», выглядывающие над перегородками, и те тут же скрылись. — Знаю, ты со своими связь держишь, но тут дело такое…

— Слушаю, — Хантер закинул ногу на ногу, с видом ангельского терпения склонил голову набок.

— Из питомника бесследно исчез привитый пятого поколения. Я знаю, что официально у тебя якобы нет допуска и всё такое, но мало ли. Официально он находится в лазарете из-за осложнения после инъекции, но все всё знают.

Да, дело деликатное. С одной стороны, шеф действительно не мог поручить ему расследование официально. Факт расследования — факт принятия исчезновения подопы… кхм, то есть, личинки силовика. Нельзя-нельзя, подрывает престиж службы! Непогрешимые сверхлюди без страха и укропа лишены права на любую ошибку. Тем более, такую. Если до общественности дойдёт, что кто-то смог выкрасть человека из самого защищённого места на материке — полетят головы, и в отделе «К» определённо добавится «с почётом ушедших на пенсию».

И совсем с другой — простой непреложный факт, который, как ветками, попытались замаскировать неумелым враньём. Осложнения, очень смешно. Хитрая вакцина либо приживалась, либо убивала, третьего, как говорится, не дано. Значит, мальчика действительно больше нет в питомнике. Мальчика, пережившего перестройку организма, превратившегося в «дементора», хоть и нетренированного. Попади в любое подполье такой актив — и у спецслужб не останется и шанса. Они сейчас-то справлялись преимущественно за счёт гандикапа в скорости одного старика, а насчёт своей способности конкурировать с молодым привитым Хантер питал решительно ноль иллюзий.

Придётся копать. В свой законный выходной — отправляться на ковёр к Ка, снова подписки о неразглашении и тому подобная чушь с допусками. Сами «чистовики» вряд ли что-то найдут, для этого у них не хватит компетенции, а запрос в отдел на предоставление специалиста возвращает к началу разговора об официальном признании факта утраты. И если некий безотказный старикашка не сделает всё якобы по собственной инициативе…

Он так погрузился в размышления, что вздрогнул, когда перед лицом медленно щёлкнули пальцы.

— Хантер, как слышно, приём! — рявкнул шеф.

— Вы что-то сказали?

— Да уж сказал!

— Извините, задумался. Так о чём…

— Вчера с безрайона между Невской и Путиловской пришёл сигнал о гибели одного из ваших. Понимаешь, что это значит?

— Э… Расследование. Скорее всего, несчастный случай.

— Ты не понимаешь. Если эти два события связаны, то мы все в большой жопе. Кто-то навострился не только похищать «чистовиков» из питомника, — Хантер поморщился, но промолчал, — но и уничтожать уже подготовленных профи. Сам знаешь, так просто с вашим братом не справиться, было бы неплохо раскопать, кто на такое способен.

— Дезертир, — предположил старик.

— И приехал на мопеде. Хантер, дезертиры мертвы по всем спискам. Что ты скалишься? Для имитации смерти у дезертиров нет ни ресурсов, ни ума. Это вас учили разведке и «контре», они — простые строители.

— … которым никто не мешал подготовиться самостоятельно.

— Пусть так, — неожиданно сдал позиции шеф. — Такой же привитый, способный уничтожить агента в поле — это удобная, чёрт побери, версия. Идеально, если бы было так. Вот только ты забываешь кое-что.

— Хм?

Шеф подался вперёд, и ветеран уловил исходящий изо рта запах кофе и какой-то мятной жевательной резинки. «А я кофе не пил уже лет пятнадцать», — с какой-то непонятной тоской подумал он.