Другим способом эксплуатации больничной системы было рытье в мусоре. Некоторые пациенты успевали покопаться в помойках рядом со своим отделением до приезда мусороуборочной машины. Они обыскивали верхние слои мусора, хранившегося в больших деревянных ящиках, в поисках еды, журналов, газет или других отходов, которые были привлекательны для собирателей в силу ограниченности соответствующих ресурсов и необходимости слезно выпрашивать их у санитаров или других сотрудников, поскольку это был единственный способ легитимно их раздобыть[354]. Пациенты периодически заглядывали в соусницы, которые персонал использовал в качестве пепельниц в коридорах административных помещений, в поисках бычков. В открытых сообществах, конечно, тоже есть те, кто роется в мусоре; видимо, любая большая система сбора и последующего уничтожения использованных вещей будет предоставлять некоторым людям возможность жить за ее счет[355].

Некоторые пациенты достигали совершенства в использовании возможностей эксплуатации системы, прибегая к индивидуальным уловкам, которые вряд ли можно назвать распространенными практиками вторичного приспособления. В отделении с двумя палатами для выздоравливающих, закрытой и открытой, один пациент, по его словам, добился перевода из закрытой палаты в открытую, потому что в последней покрытие бильярдного стола было в лучшем состоянии; другой пациент утверждал, что добился противоположного перевода, поскольку в закрытой палате было «больше общения», так как некоторые из ее обитателей были вынуждены постоянно находиться в ней. Еще одного пациента, имевшего право выходить в город, периодически освобождали от больничных дел и давали ему деньги на проезд до города, чтобы он искал там работу; по его словам, оказавшись в городе, он шел в кино на дневной сеанс.

Я хотел бы добавить, что пациенты, уже сталкивавшиеся с лишениями в других ситуациях и потому бывшие в некотором смысле «ушлыми», часто мгновенно демонстрировали знание того, как эксплуатировать систему. Например, один больной, который ранее лежал в Лексингтоне[356], в первое же свое утро в Центральной больнице скрутил себе запас самокруток, раздобыл гуталин, с помощью которого отполировал две пары своих ботинок, разузнал, у кого из пациентов много детективной литературы, выяснил, где можно раздобыть кофе, получаемый путем заливания растворимого кофе водой из горячего крана, и стал участником групповой психотерапии, сев неподалеку от занимавшейся группы и, после пары минут молчаливого ожидания, активно включившись в происходящее. Поэтому понятно, почему один санитар говорил, что «нужно не больше трех дней, чтобы выяснить, знаком ли парень с улицей».

Рассмотренные мной выше способы эксплуатации системы приносят выгоду лишь самому действующему лицу либо тесно связанным с ним людям. Практики, служащие корпоративным интересам, есть во многих тотальных институтах[357], но в психиатрических больницах коллективные способы эксплуатации системы встречаются не так часто. В Центральной больнице коллективные практики вторичного приспособления осуществлялись в основном пациентами, которые раньше находились в похожем на тюрьму институте внутри института — «тюремном корпусе», где содержались душевнобольные преступники. Например, в одной из палат для бывших заключенных одного из пациентов отправляли на кухню непосредственно ко времени приема пищи, чтобы он приносил еду горячей в закрытом лотке; иначе, пока она медленно ехала под землей, она успевала остыть.

Рассматривая процесс «эксплуатации системы», нужно обязательно обратить внимание на то, каким образом пациенты эксплуатировали саму госпитализацию. Например, как персонал, так и постояльцы иногда говорили, что некоторые пациенты легли в больницу, чтобы сбежать от семейных и служебных обязанностей[358], или чтобы бесплатно получить некоторые базовые медицинские и стоматологические услуги, или же чтобы избежать уголовной ответственности[359]. Я не могу подтвердить истинность этих утверждений. Кроме того, некоторые пациенты, имевшие право выхода в город, утверждали, что они использовали больницу в качестве подсобного помещения, чтобы протрезветь после попойки в выходные; эту функцию больницы усиливало распространенное мнение, что транквилизаторы являются хорошим средством от сильного похмелья. Другие пациенты, обладавшие правом выходить в город, соглашались на гражданскую работу за зарплату ниже прожиточного минимума, повышая свою конкурентоспособность благодаря доступности бесплатной больничной еды и жилья[360].

Были и менее традиционные способы эксплуатации больничной системы. Всякое общественное учреждение принуждает своих членов к определенным контактам лицом к лицу или, по крайней мере, увеличивает вероятность таких контактов, что становится основанием для практик вторичного приспособления как в психиатрической больнице, так и в других институтах. Одной из групп пациентов, которые пользовались социальными возможностями больницы, были бывшие заключенные, выпущенные из тюремного корпуса. Это были сравнительно молодые люди, как правило, выходцы из городского рабочего класса. Оказавшись собственно в больнице, они получали больше приятных рабочих заданий, чем они привыкли, и возможность общаться с привлекательными пациентками; большинство мужчин, которых в другом институте назвали бы «заводилами кампуса», были из их числа. Другой группой были чернокожие: некоторые из них при желании могли в определенной мере преодолевать классовые и расовые барьеры, заводя дружбу и любовные отношения с белыми пациентами[361], а также вступая в профессиональные контакты с психиатрами, в ходе которых те говорили с ними на языке среднего класса и демонстрировали соответствующее отношение, что было невозможно за пределами больницы. Третьей группой были гомосексуалы: попав в больницу из-за своих наклонностей, они оказывались в однополом общежитии с соответствующими возможностями для сексуальных связей.

Одним из интересных способов эксплуатации больничной системы, к которому прибегали некоторые пациенты, было общение с внешними людьми. Интерес к взаимодействию с внешними людьми был связан с тем, что в больнице пациенты были чем-то вроде отдельной касты, а также с мифами, сопутствующими стигматизирующему ярлыку безумия. Хотя одни пациенты утверждали, что им некомфортно общаться с не-пациентами, другие, указывающие на другую сторону той же монеты, считали, что общение с не-пациентами полезнее для здоровья и к тому же является своеобразной рекомендацией. Кроме того, внешние люди обычно реже унижали пациентов из-за их статуса, чем сотрудники больницы; внешние люди не знали, насколько низким является положение пациента. Наконец, некоторые пациенты говорили, что им надоело обсуждать свое заточение и свой случай с другими пациентами и поэтому они смотрели на разговоры с внешними людьми как на способ забыть культуру пациентов[362]. Общение с внешними людьми могло служить для пациента подтверждением того, что он не является психически больным. Поэтому естественно, что на территории больницы и в досуговом центре осуществлялся «переход», служивший важным источником уверенности в том, что пациент на самом деле ничем не отличался от здорового человека и что здоровые люди на самом деле не так уж умны.

В социальной системе больницы было несколько стратегических точек, в которых можно было установить связь с внешними людьми. Некоторые молодые девушки, дочери живших в больнице врачей, общались на равных с заправлявшим больничным теннисным кортом узким кругом пациентов-мужчин, имевших право выходить на территорию больницы, и медсестер-стажерок[363]. Во время игр и после них эта группа сидела на траве возле корта, веселилась и в целом вела себя не так, как было принято в больнице. Схожим образом, по вечерам, когда сторонние благотворительные организации устраивали танцы, приводя в больницу молодых женщин, один-два пациента присоединялись к этим девушкам, которые, судя по всему, видели в них не только пациентов. В приемном покое, где медсестры-стажерки проходили свою психиатрическую подготовку, некоторые молодые пациенты-мужчины регулярно играли с ними в карты и в другие игры, что больше напоминало романтическое, чем профессиональное общение. На сеансах «высших» форм лечения, таких как психодрама или групповая терапия, часто присутствовали внешние специалисты, приходившие познакомиться с новейшими методами; они тоже были для пациентов источником взаимодействий с нормальными людьми. Наконец, пациенты, входившие в звездную команду больницы по бейсболу, могли, играя против местных команд, устанавливать с ними товарищеские связи, которые складываются между соперниками во время игры и отделяют обе команды от зрителей.