В завершение обсуждения институциональной перспективы я хотел бы отметить следующее. Управление постояльцами обычно рационализируется в соответствии с идеальными целями или функциями учреждения, которые предполагают оказание гуманных технических услуг. Обычно для оказания этих услуг нанимают профессионалов, хотя бы для того, чтобы администрации не приходилось отправлять постояльцев для получения услуг за пределы института, ведь немудро «монахам… выходить за ограду и блуждать: ибо это совсем не полезно для их душ»[207]. Профессионалы, нанимающиеся на работу в учреждение на этом основании, чаще всего разочаровываются, осознавая, что здесь они не могут полностью реализоваться и их используют в качестве «заложников», подкрепляющих систему привилегий профессиональной аккредитацией. Это классическая жалоба[208]. Есть множество случаев, когда недовольные психиатры уходят из психиатрических больниц, чтобы, по их словам, иметь возможность заниматься психотерапией. Часто при сильной поддержке больничного руководства вводятся специальные психиатрические услуги, такие как групповая психотерапия, психодрама или арт-терапия, после чего основной интерес клиники медленно смещается в другую область и отвечающий за эти услуги профессионал обнаруживает, что постепенно его работа превратилась в разновидность связей с общественностью — его терапию поддерживают лишь номинально, назначая только в тех случаях, когда в институт приходят посетители и высшее руководство хочет показать, насколько современным и разносторонним является учреждение.

Профессионалы, конечно же, — не единственная группа сотрудников, состоящая в сложных отношениях с официальными целями учреждения. Те члены персонала, которые постоянно контактируют с постояльцами, могут полагать, что перед ними ставят противоречивые задачи: принуждать постояльцев к послушанию и одновременно создавать впечатление соблюдения стандартов гуманности и достижения рациональных целей института.

Я описал тотальные институты с точки зрения постояльцев и, кратко, с точки зрения сотрудников. Важным элементом каждой из этих точек зрения является представление о противоположной группе. Этот образ другого, тем не менее, редко приводит к симпатии и отождествлению — за исключением разве что тех постояльцев (описанных выше), которые демонстрируют преданность и всерьез «отождествляют себя с агрессором». Когда между персоналом и постояльцами возникают необычно близкие отношения, это часто может приводить, как мы знаем, к циклам вовлеченности и неловким моментам[209], сопровождающимся подрывом авторитета и разрушением социальной дистанции, в силу чего опять складывается впечатление, что в тотальных институтах действуют инцестуальные табу.

Помимо запретных или сомнительных «личных» связей, возникающих между персоналом и постояльцами, между ними также происходят нерегулярные контакты второго типа. Сотрудники, в отличие от постояльцев, ведут жизнь и за пределами института — даже если она протекает на территории института или рядом с ним. В то же время понятно, что рабочее время постояльцев не представляет для персонала особой ценности и находится в его распоряжении. В этих обстоятельствах оказывается сложно поддерживать сегрегацию ролей, и постояльцы начинают выполнять черновую работу для отдельных сотрудников — например, ухаживать за садом, красить дом, убираться в квартире и сидеть с детьми. Поскольку эти услуги не являются частью официальной системы координат института, персоналу приходится уделять внимание своей прислуге, что приводит к неспособности поддерживать обычную дистанцию по отношению к ним. В силу повседневных ограничений жизни в институте постояльцы обычно очень радуются, когда их отношения с персоналом ломаются подобным образом. Лоуренс приводит пример из армии:

Помимо этих эпизодических случаев пересечения границы между персоналом и постояльцами в каждом тотальном институте складывается — спонтанно или в результате заимствования — множество институционализированных практик, при осуществлении которых сотрудники и постояльцы сближаются достаточно сильно, чтобы формировать более или менее положительное представление друг о друге и сочувственно идентифицироваться с ситуацией другого. Эти практики выражают скорее единство, солидарность и общую преданность институту, чем различия между двумя его уровнями.

По форме такие институционализированные совместные действия характеризуются освобождением от формальностей и ориентации на задачи, лежащих в основе контактов между постояльцами и персоналом, и смягчением обычной субординации. Участие в них часто более или менее добровольно. В сопоставлении с обычными ролями эти виды деятельности предполагают «сбрасывание ролей»[211]; безусловно, в условиях всепроникающей дистанции между постояльцами и персоналом любое изменение, приводящее к выражению солидарности, автоматически ведет к сбрасыванию ролей. Можно было бы обсудить различные функции этих совместных действий, но такого рода объяснения впечатляют гораздо меньше, нежели неожиданная повсеместность подобных практик в тотальных институтах — практик, вырастающих на самой неподходящей для них почве. Вероятно, для возникновения этих практик должны быть действительно веские причины, хотя их и сложно обнаружить.

Одна из наиболее распространенных форм институциональной церемонии — внутреннее периодическое издание, как правило, еженедельная газета или ежемесячный журнал. Обычно все авторы являются постояльцами, что приводит к возникновению своего рода пародийной иерархии, а функции надзора и цензуры осуществляют члены персонала, в определенной мере сочувствующие постояльцам, но при этом достаточно лояльные другим сотрудникам. Печатающиеся материалы очерчивают границы института и придают его внутреннему миру публичную реальность.

Можно выделить два типа материалов, публикуемых во внутреннем периодическом издании. Во-первых, «местные новости». Они включают репортажи о прошедших недавно институциональных церемониях, а также упоминания о «личных» событиях, например днях рождения, повышениях, поездках и смертях членов института, особенно — высокопоставленных или известных сотрудников. Эти материалы имеют поздравительный или соболезнующий характер и должны выражать сочувствие и внимание всего института к жизням его отдельных членов. В этом заключается интересный аспект сегрегации ролей: так как институционально релевантные роли члена (например, роль врача) противопоставляют его всем категориям других членов (например, санитарам и пациентам), эти роли не могут использоваться в качестве инструмента выражения институциональной солидарности; напротив, обычно для этого используются нерелевантные роли, особенно роли родителя и супруга, которые, даже если реально исполняются не всеми, потенциально доступны всем категориям.

Во-вторых, публикуются материалы, выражающие точку зрения редакции. Они включают: новости из внешнего мира, касающиеся социального и правового статуса постояльцев и бывших постояльцев, с соответствующими комментариями; оригинальные очерки, короткие рассказы и стихи; редакционные колонки. Тексты пишут постояльцы, но они выражают официальную точку зрения на функции института, теорию человеческой природы, которой придерживается персонал, идеализированные представления об отношениях между постояльцами и персоналом и взгляды, которые должен принять идеальный новообращенный, — словом, они излагают перспективу института.