Внезапная мысль пробила мое сознание молнией: если застрелю Марию, то обеспечу себе безопасность. Граф пока еще ее не знает, значит. и влюбиться не мог. А если не увидит, то и не влюбится никогда. У меня появится возможность спокойно освоиться в новом мире, попросить развод у Даркрайса и… Нет, не смогу. Она, конечно, не ангел, но даже с моей долей цинизма мне не удастся распорядиться чужой жизнью по своему усмотрению.

— Пять! — провозгласил лакей каким-то траурным тоном.

Я резко развернулась, снимая пистолет с предохранителя, нацелилась в грудь Марии, но, не выдержав, отвела дуло в бедро. В тот момент, когда нажала на курок, живот слева пронзила острая боль. Я покачнулась, но устояла, а Лайтнер, громко вскрикнув, осела на землю.

Горожане загудели, дамы завизжали, Клейтон сделал шаг ко мне, но я посмотрела ему в глаза с холодной решимостью, и он замер, все еще готовый подхватить меня, если потребуется. Но не требовалось. Страх ушел, его место заняли искры по всему телу, которые я быстро собрала вокруг пули, засевшей где-то в мягких тканях. Надо же, как повезло — взяла бы чуть левее, и моя новая жизнь закончилась бы так же резко, как и прежняя.

Прижала ладонь к порванной ткани, и с удивлением обнаружила, что кровь из раны почти не идет. Удерживая магию где-то в районе пули, я сделала медленный шаг вперед. Потом, ощутив, что двигаться не так уж и больно, подошла к Марии и встала над ней.

— Предлагаю ничью: я обещаю, что не стану лгать о семье Даркрайс, вы же, в свою очередь, обязуетесь больше не распускать никаких слухов — неважно, кажутся они вам правдивыми, или нет, — под конец речи я совсем выдохлась, в голосе появилась хрипотца, перед глазами все поплыло. Но я стиснула зубы, разряд тока снова пробежался по телу, помогая сосредоточиться. Во что бы то ни стало я хотела услышать ответ Марии — не зря же решилась на эту глупость!

— Хорошо! — прошипела Лейтнер, прижимая руку к бедру, из которого кровь шла гораздо активнее, чем из моей раны. Вокруг ее ладони заплясали голубые искры, и вскоре кровотечение замедлилось.

Я кивнула и отвернулась, хотела шагнуть к дороге, в сторону повозки, но в этот момент ноги перестали меня держать. Клейтон с нечеловеческой скоростью оказался рядом и подхватил меня на руки.

Я не теряла сознания, хорошо помнила причитания камеристки, тряску, взволнованные голоса прохожих и крики, потом кровать, топот множества ног, которые хотелось оторвать, чтобы не шумели, гул в голове, бесконтрольное метание силы по телу и терпкий привкус какого-то настоя из трав. Я понадеялась, что это странное питье поможет мне забыться, но в следующее мгновение левый бок пронзила острая боль, будто кто-то вонзил в него раскаленные щипцы. Впрочем, с трудом приоткрыв глаза, я поняла, что так и есть: надо мной склонился сухой старик с жидкой седой бороденкой и очками на мол лица. Края тонких щипцов, которые он держал в руках, упирались в мой живот.

Я хотела закричать, но горло сковал так не вовремя подступивший к нему комок электричества. Старик — лекарь покраснел и вспотел, но руку не отнял, ловким движение дернул свой пыточный инструмент на себя и поднял выше. Прежде, чем мои веки опустились, я успела заметить окровавленную круглую пулю.

Последним волевым усилием направила энергию к ране и наконец-то провалилась в такое желанное забвение. Но показалось, что провела в нем слишком мало времени.

Когда очнулась, раскалывалась голова, жутко хотелось есть, живот все еще болел, в ушах стоял тихий гул.

— Поразительные способности к регенерации! Пуля вошла в почку, но уже через полчаса от раны не осталось и следа! — с трепетом шамкал чей-то беззубый рот. Наверное, говорил тот же лекарь, который вытащил из моего тела лишний металл.

— Да, и в самом деле удивительно, — эхом отозвался граф, и я даже по голосу поняла, что он серьезно о чем-то задумался. — Благодарю.

Звякнули монеты в кожаном кошельке, хлопнула дверь — лекарь ушел, унося за собой душный запах трав и какого-то местного антисептика. Дышать сразу стало легче, головная боль постепенно начала утихать.

Граф тяжело вздохнул. По тому, как прогнулись перины на кровати, я поняла, что он сел рядом со мной. Ощутила легкое прикосновение к руке, настолько мимолетное, что даже засомневалась, действительно ли Даркрайс это сделал, или мне показалось.

— И как вас угораздило подставиться под пулю второй раз за две недели? — тихо спросил он, но слова явно предназначались не мне.

Сил на ответ в себе не нашла, но и спать не хотелось. В голове то и дело проносились воспоминания о том моменте, когда я повернулась для выстрела. О том, как Мария вскинула пистолет… слишком высоко! Она могла бы попасть мне в сердце или плечо, или вообще выстрелить левее, но пуля вошла именно в живот. Так может, та пуля, которую из меня вытащили, вовсе не из ее пистолета?

Глава 21

Я не заметила, как уснула, но проснулась от того, что свет бил прямо в глаза, а горничная чем-то шуршала почти над ухом.

— Где граф? — тут же спросила я.

Подняла руку, чтобы защитить слезящиеся глаза от света, и посмотрела на горничную. Она в ответ испуганно глядела на меня, но продолжала смачивать в воде, пахнущей антисептиком, какие-то белые тряпки.

— Я не знаю, простите, госпожа. Граф уехал два часа назад, сказал раньше ночи его не ждать, — пролепетала она.

— А пуля? — продолжила допрос я, наблюдая, как камеристка поднимает полу свободной рубашки, в которой я лежала на кровати, и начинает разматывать бинты на животе. — Та, которую из меня вытащил доктор.

— Там, — служанка кивнула куда-то в сторону комода, на котором стояло маленькое фарфоровое блюдце.

Я криво усмехнулась то ли от иронии, то ли от облегчения. Рану зажгло, когда она соприкоснулась с чистой влажной тканью, но я лишь стиснула зубы и постаралась подумать о чем-нибудь более увлекательном, чем боль. Однако на ум ничего не приходило, и как только камеристка закончила с перевязкой, я попросила ее подать мне ту самую тарелочку.

Едва увидев снаряд, на котором запеклась кровь, я вздрогнула. В горле встал ком, а тело похолодело. Передо мной лежала круглая пуля, а мы заряжали слегка продолговатыми. Это значит, что кто-то пытался меня убить и выставить мою смерть случайной трагедией. Но почему? Зачем? По сюжету книги на Беатрис никто не охотился. Впрочем, судя по моим наблюдениям, отступлений от основной нити повествования накопилось уже предостаточно: приятный злодей, несносная главная героиня, так почему бы и не быть охоте на жену чудовища? Вот только с какой целью?

— Я очень голодна. Пожалуйста, принеси что-нибудь поесть, — тихо попросила я, не отрывая взгляда от пули.

Горничная кивнула и унеслась, не изменяя своей привычке все делать как можно быстрее, а я взяла с тарелки снаряд. Покрутила в руке, испачкав пальцы, и огляделась. Куда бы спрятать, чтобы понадежнее? Вдруг убийца решит забрать ее, чтобы скрыть злой умысел?

Обежав взглядом комнату, я наткнулась на сундук с нижним бельем. С трудом встала, и, стараясь не наступать на левую ногу, добрела до него. Спрятала снаряд в чулок, который лежал в самой середине стопки, и вернулась в кровать. Если горничная спросит, куда делся снаряд, скажу, что выбросила в окно. А потом надо будет отдать пулю графу – наверняка ему будет проще спрятать эту улику. С другой стороны, стоит ли ему доверять?

Суматошный бег мыслей прервала горничная. На опустевшее блюдце она не обратила внимания. Она вернулась с подносом, на котором стояла тарелка с пряным овощным рагу и большим куском рыбы, маленькая десертница с фруктами и чайничек, в котором, судя по запаху, заварены травы вместо привычного чая.

— Внизу меня остановила какая-то леди, спрашивала, как ваше здоровье и надо ли ей прийти в другой день, — сообщила горничная, расставляя еду на прикроватной тумбе.

— Брондинка? — уточнила я и взяла двузубую вилку для рыбы, которая, по счастью, на подносе оказалась единственным прибором, не считая ножа.