Терри словно окатило холодной водой, сразу в уши ворвались звуки сирен на улице, картинка, суженная до туннеля перед глазами, раздалась в стороны, а рука заболела так, словно там поселился больной зуб.

— Черт, черт, черт… Я же рисовала без жертв!!! Грег…

За стеной раздавался топот ног — кто-то спешил по лестнице. Она быстро вытащила карандаш из-за уха и прямо на деревянной поверхности стеллажа принялась рисовать. Сперва Грега, держащего на руках малыша — не важно чьего, важно, что это в будущем, и это будущее есть! Потом Алекса — протянутая рука к веревке, на которой висели трусы.

Грег еле выдавил:

— Злая… Можно было… Штаны…

Терри помнила: медики надели жесткий воротник, потом поменяли повязку, надели ортез на правую раненную руку, фиксируя её. Погрузили на носилки, что-то вкололи, скорее всего успокоительное, потому что она рвалась хотя бы посмотреть, что там с Грегом, а потом, после укола, ей стало все равно. Нет, она помнила: рана, умирающий Грег, раскиданные во все стороны крылья, которые медиками воспринимались, как что-то обыденное и положенное, суета и мельтешение вокруг его тела… Но ей уже было не до того.

Поездка в машине парамедиков, незнакомые полуосвещенные коридоры почти пустой больницы, операционная, палата, сон с кучей ярких подробностей, которые помнить не хотелось… Почему-то в причудливой фантазии смешивались воспоминания Терри о происходящем и когда-то виденный континентальный фильм о наемном убийце, воспитывающем девочку… Только вот этой девочкой была она сама…

Терри с трудом открыла глаза, прогоняя тревожный сон и обвела взглядом свою палату — стены цвета розового щербета, такого же цвета жалюзи на окнах, что-то тихо бормочущий под потолком телевизор, стандартная для больницы мебель: высокая функциональная кровать, на стеллажах куча оборудования, проводками и трубочками привязывающая Терри к больнице, прикроватная тумба вся в вазах с цветами — от роз до одинокой орхидеи, и ни одной визитки. Но почему-то Терри была уверена — желтые, её любимые мелкие хризантемы прислала бабушка.

Ба. Ба… Если хризантемы тут, значит…. Значит… Терри боялась надеяться — к ней так никто из полицейских или детективов не зашел, а медсестра ничего не знала о судьбе Ба.

И ни обрывка бумаги, ни даже самого мелкого обломка карандаша.

После обработки раны и скучного стандартного обеда, к Терри, уже умирающей от нехватки информации, допустили все же посетителя. Высокий, худощавый, ошеломляюще красивый рыжеволосый парень с синими (линзы, наверное, у людей не бывает таких ярких и чистых оттенков) глазами.

— Детектив Эшли Леман, Спец отдел по тяжким…

Терри пискнула и сжала кулаки:

— Ба?

— Простите? — не понял детектив.

— Ба? Она жива?! Или её… Её… — Терри не смогла закончить фразу — слезы душили её.

— О, — детектив криво улыбнулся, — миссис Элеонора Уильямс, насколько мне известно, живет и здравствует.

Его лицо на миг потемнело (действительно, поразилась Терри, не фигура речи — словно туча набежала, выдавая истинное лицо Лемана), и он с непонятной интонацией в голосе сказал:

— И уже готовит иски — все, как всегда.

— Тогда… Грег? — еле выдавила имя парня Терри.

Детектив искренне удивился:

— И этот жив, слово чести. Я, мисс Уильямс, пришел поговорить с вами о случившемся — мне временно поручено ваше дело.

— Мое… Дело?

Он стоически пояснил:

— Похищение, принуждение, угрозы расправой и убийством. И насколько я понимаю, это еще не все… Мисс, я могу присесть? Разговаривать станет в разы удобнее.

Терри кивнула — голос еще не восстановился, периодически переходя на недостойный леди писк.

— Благодарю! — Детектив сел на придвинутый к кровати стул и достал из кармана дорогого пиджака документы, — с вашей стороны, мисс Уильямс, крайне неосмотрительно верить на слово, не проверяя документы. Это однажды может привести к беде.

Она поджала губы — в её положении непроверенные документы, это такая мелочь…

— Мисс Уильямс, могу я попросить вас под запись… — В его руке возник телефон. — …рассказать все, что с вами случилось? Я клянусь честью, что это не допрос, об адвокате можете не вспоминать, но в следующий раз, прежде чем кивать, мисс Уильямс, вспомните о своих правах.

— Мистер Леман… — Она старательно пыталась удержать голос под контролем…

— Можете звать меня просто Эш. Зверюга меня предупредил о вас… Мне моя голова еще дорога.

— Зве… Кто? — Терри уже ничего не понимала.

— Зверюга — прозвище Грега. Он не говорил? Странно, обычно он сразу предупреждает — предубеждения у магов, знаете ли, слишком сильны. Ку-клукс-клан отдыхает.

— Я вас… — медленно начала говорить Терри: — совсем не понимаю.

— Странно, Зве… Грег говорил, что вы инициированный маг.

Она замотала головой:

— Я не маг! Я не знаю ничего о магах, зверюгах, ку-клукс-кланах и…. — Она прикусила губу, пытаясь взять себя в руки, и тихо закончила: — впрочем, нет, о последних я, конечно же, слышала на уроках истории. Простите… Я…

Эшли мягко сказал:

— Ничего, бывает. Я, когда узнал, кто я, три дня орал… Так, Терри, я же могу так вас называть? Вы готовы поговорить со мной?

Она осторожно кивнула и спросила:

— А Грег… Он… Он хорошо себя чувствует?

Эшли махнул рукой:

— Да что с ним сделается. Рвется в бой, его медики еле удерживают в постели.

— Но он… Там… Тогда… — сказать она все же не смогла. Слишком больно и страшно, до сих пор, даже в безопасности больницы страшно.

Детектив пояснил:

— Резкая кровопотеря, обычно его организм легко справляется и не с таким, но не в тот раз — вы не поскупились, нарисовали такие крылья, что кроветворение не справилось с резко возросшей нагрузкой. Больше половины его кровотока ушло в крылья, так что обычная рана привела к потере сознания. Но давайте уже о вас… Терри, вы не могли бы рассказать: что с вами случилось? Для начала можно и кратко, я понимаю ваше состояние на данный момент.

— Я… — Она обняла себя руками. — Я даже не знаю, что сказать… Я собралась домой — мне сообщили, что мой отец погиб в автоката… — Голос предательски сел.

Эшли нахмурился и подался вперед:

— Простите? Мистер Питер Уильямс? Вы о нем сейчас говорите?

Она просто кивнула и, пропуская подробности, продолжила:

— Меня поймали на лестничной площадке. Четверо…. Они себя никак не называли… Обычно в студии не попасть — охранники галереи следят и за порядком в жилой части здания… Я не понимаю, как они… Эти… Попали в студию. Я…

В голове все путалось, так что звучало сумбурно даже для самой Терри.

Рука Эшли осторожно прикоснулась к ее пальцам:

— Это неважно, продолжайте. Потом разберемся, когда вам станет легче.

— У них были ключи отца. Мне скрутили руки и сказали, что если я не… — А вот тут было то, о чем говорить нельзя, пока нельзя… — Если я не нарисую картины для продажи, то они убьют Ба.

Эшли подался вперед:

— Позвольте уточнить чисто для записи: Ба — миссис Элеонора Уильямс?

Терри еле выдавила:

— Да… Они обещали её… Убить… Она была у них в плену… Обычно её хорошо охраняют, минимум два охранника, но… Я ничего не понимаю!!! — Терри сама не заметила, как перешла на крик, и тут же зажала свой рот ладонью. Так нельзя. Она же Уильямс, Уильямсы всегда ведут себя достойно и элегантно. Она уже гораздо тише начала по новой: — Я не понимаю, почему эти люди так легко поймали всех нас. Мне не оставалось выбора, как рисовать картины. А… Потом…. Потом я плохо помню… Дым, выстрелы, ругань и… Грег. Все.

— Можно несколько наводящих вопросов?

Она послушно кивнула:

— Конечно.

— Вы разговаривали с родственниками? Вам дали такую возможность?

— Нет.

— Вас били?

Она замотала головой, потом поняла, что диктофону это как-то все равно и выдавила:

— Нет.

— Истязали?

Терри вздрогнула — наверное, с точки зрения констебля, она на пустом месте развела истерику: