Сто страничек, даже место осталось для произвольных рисунков. Только в голову после всех этих смертей ничего хорошего не шло.

Рисовать Грегово будущее было откровенно страшно — уже и так наломала дров. Рисовать Алекса было… Противно, особенно если вспомнить его прищуренные зеленые глаза: “Я не люблю, когда меня принуждают!”. Свое будущее… Терри сомневалась, что оно теперь есть. Сперва попросят или заставят исправить все совершенное, потом… Что потом — Терри представляла смутно, но ни дома, ни денег, ни работы, ни даже имени в нем точно не было.

Она бездумно водила карандашом по бумаге, пока не поняла, что странная загогулина похожа на волну, ласковую, низкую, как бывает на реке. Она пририсовала свои босые ноги, утопающие в песке. Потом… Она погрызла кончик карандаша… Что бы еще пририсовать?

Тихий, вкрадчивый голос Грега, вошедшего в палату, прервал полет её мысли.

— Терри, я, честное слово, стучал, но ты не отвечала, я и… Испугался. Можно…?

Она кивнула:

— Можно. Пугаться всегда можно.

Он улыбнулся и медленно, завораживая Терри своим каждым плавным движением, вошел в палату, присаживаясь на край кровати. Она серьезно посмотрела на него:

— Ты никогда не позировал, Грег?

Он нахмурился:

— Что?

— Попозируешь мне? Как-нибудь. Когда-нибудь. А вообще… Забудь. — Она закрыла скетчбук.

Он задумчиво сказал:

— Алекс был прав по поводу тебя — ты сильная. Кажешься нежной и маленькой, что до боли в сердце хочется защитить, но… Ты сильная. Сама даже не знаешь — насколько. Меня Алекс после чего-то подобного год пытался привести в порядок, а ты уже сама… Даже уже пытаешься кого-то спасти — кого даже не знаешь. — Он ткнул пальцем в скетчбук.

— Чего-то подобного? — уловила Терри в его длинной речи.

— Когда мне было четырнадцать… — С трудом подбирая слова, начал Грег: — мы с семьей отдыхали в горах на Рождество. Снег, высокий сосновый лес, горы и лыжи — класс, что ещё нужно подросткам? И, к сожалению, оборотень. Вся моя семья тогда погибла: мать, отец, сестры… Явыжил чудом. И это чудо зовется Алекс, хотя упорно до сих пор утверждает, что его заслуги в том, что я выжил, нет. Кто-то спас меня от пасти оборотня, кто-то доставил в больницу… Алекс предпочитает играть в молчанку по этому поводу — вдруг окажется слишком хорошим в моих глазах? Но из больницы меня, жертву серийного маньяка, как заявили власти, забрал, опережая опеку, именно он. Именно он возился со мной, когда я жить не хотел, потеряв все — семью, дом, привычную жизнь… Именно Алекс научил меня не бояться своей второй сущности. Такой… Шерстистолапой… Вот так, Терри… Все будет хорошо, честное слово. Все наладится, самое страшное уже позади. Понимаешь? И еще. Алекс бывает местами полным придурком… Он любит сгущать краски до абсурда, чтобы потом сказать: “Ой, да не все так плохо!”. Только в твоем случае это самое “Ой!” — он сказать не успел. Ты не умерла, ты находишься под защитой полиции, как особо важный свидетель. Все будет хорошо — тебе помогут после суда начать новую жизнь… Ты все забудешь, как страшный сон.

— Ага… — только и выдавила она.

— Ага, — с грустной улыбкой подтвердил он. — Не сочти за наглость, но, может, ты когда-нибудь дашь мне вторую попытку, чтобы все исправить?

— Грег? — она замотала головой.

— Знаю, я иногда выражаюсь крайне странно — общение с Алексом сказывается. Может, сходишь со мной еще раз на свидание?

Она вздохнула:

— Грег, надо просто уничтожить все те рисунки. Только и всего.

— Ты не можешь влиять на мои чувства, слово чести, Терри. Да и уничтожить все рисунки не получится — Алекс добрую половину рисунков забрал, так они ему понравились.

— Грег…

Он лишь поощряюще кивнул.

— А сколько тебе лет, Грег? Мне-то двадцать шесть, я явно тебя… Старше.

— Мне сорок, Терри. Спроси у Алекса, он подтвердит.

— Ага…

Он снова с улыбкой в этот раз передразнил её:

— Ага. А Алексу сто двадцать лет. Он еще молодой раздолбай-фейри. Еще вопросы есть?

Терри наморщилась, пытаясь сообразить:

— А с вами теперь что будет? Я же вас убила…

Он отрицательно качнул:

— Нет, Алекс уже позировал перед камерами, меня покажут сразу же, как ты уберешь крылья. У тебя не было дара, инициация не сработала — это на всякий случай, если твои родственники не угомонятся с твоими поисками.

Терри предпочла промолчать, что логики в приглашении на свидание в таком случае никакой.

Утром, опережая медсестру, лекарства и завтрак, в палату вошел Алекс, даже постучавший и дождавшийся разрешения. Терри его пустила — знала, что все равно же войдет.

В руках Алекс держал два огромных пакета.

— Привет, Терри! Это тебе. — Он поставил оба пакета на кровать прямо перед ней. — Надеюсь, эти вещи не постигнет судьба букета. Все, жду за дверью. Начальство ждет — Мортимер Райли хоть и разменял вторую сотню лет, а ждать так и не научился.

— Кто…? — Голос Терри подозрительно напоминал плачь.

Алекс совершенно серьезно сказал:

— Мортимер Райли. Вампира убить ядом сложно — только вогнать в спячку. Сегодня ночью он вышел из спячки и задал всем жару. Хочет видеть тебя. Очень. Не бойся, не съест. И да, Терри, вампиры существуют на зло некоторым белобрысым фейри. С вещами же сама разберешься, да? Кстати, супругу Плитта никакие Уильямсы не смогут прижать хотя бы потому, что я не позволю. — Это он сказал уже в дверях.

— О боже… — только и вымолвила Терри, ошеломленно рассматривая уже закрытую дверь.

Один из пакетов, что ей принес Алекс, стал подозрительно шуршать в попытке упасть. Пришлось его ловить и заглядывать внутрь. Там лежали картонные коробки — от большой, напоминающей коробку из-под ноутбука, до мелкой — в которых продают смартфоны. Но это же не могли быть они? Ей явно не позволят…

Она достала самую большую коробку…

Ноутбук.

Смартфон.

Планшет для рисования со стилосом.

Куча простых бумажных скетчбуков и такая же большая куча карандашей, стирательных резинок, красивых стикеров и закладок, маркеров и линеров — рай для влюбленных в бумагу, как Терри.

Во втором пакете лежала одежда — пара джинсов её размера, легкие футболки с забавной надписью на спине “Этот мангака — мой!” и очень провокационной “Миссис Вульф”. Но больше всего Терри понравился лонгслив с косой надписью: “Лучший картунист вселенной!”. Его она и отложила, чтобы надеть вместе с джинсами. Полезла дальше — на самом дне необхватного пакета были коробки разных размеров с обувью и… Элитным нижним бельем. К алой, вычурной коробке прилагалась записка: “Это Кэсси выбирала, не я. Я даже не знаю — что там. Но догадываюсь.”

Если Терри и ждала чего-то мрачного и готического в кабинете столетнего вампира, то глубоко заблуждалась. Кабинет, в который они с прихрамывающим Грегом и хмурым Алексом долго шли по многочисленным коридорам, её даже разочаровал. Обычный офис, даже не скажешь, что полицейский. Огромный стол цвета мореного дуба, куча удобных стульев, пара шкафов тоже… Мореного дуба. Вполне приветливый хозяин лет пятидесяти, рыжий, как все из Эйре, веснушчатый, худощавый и даже без клыков.

Мужчина в деловом костюме встал, приветствуя входящих, и представился для Терри:

— Мортимер Райли, к вашим услугам, мисс Уильямс. Доброе утро. Присаживайтесь. — Он сел лишь дождавшись, когда Грег старомодно поможет Терри сесть. — Надеюсь, вас не сильно напугали?

— Кто? — Терри не поняла, до сих пор шокированная видом вампира. — Ой, простите, Тереза Уильямс, можно обращаться по имени, как вам удобно. И… Доброе утро.

— Так вас несильно напугали мои шалопаи? Я был вынужден оставить их без присмотра, а за ними только глаз да глаз. Эх, были же хорошие времена, лет десять так назад.

— Простите, я вас совсем не понимаю, если честно. — призналась Терри, старательно не поднимая глаза от столешницы.

Райли серьезно посмотрел сперва на Грега, явно считая его более старшим в этом дуэте детективов, а уже потом на Алекса: