На месте свидетеля огромный, мясистый мужчина из того типа людей, при виде которых я обычно поскорее перехожу на другую сторону улицы. Однако теперь он мой спаситель. Если его показания помогут посадить Харриса-Кастета, дело будет закрыто. Мой мальчик соскочит с крючка.

– Я уже рассказывал полицейским.

Он возмущенно размахивает огромными руками. Интересно, какие преступления ими совершены? Есть ли у этого Кирана мать, которая отказывалась верить в его порочность? Или она сама и привела его в преступный мир, научив всему, что знала?

– Пожалуйста, расскажите суду то, что вы сообщили полиции, мистер Джонс.

– Хорошо. Но я ж повторюсь?

Он как будто нервничает. Неужели кто-то до него добрался? Может, Кастет ему угрожал. «Сдашь меня и утром не проснешься». Я довольно часто слышала эту фразу в тюрьме.

– Ничего страшного, если вы повторитесь, – говорит обвинитель с ноткой нетерпения в голосе. – Мы просто хотим узнать правду.

Похожий на медведя мужчина пожимает плечами в стиле «вам решать, шеф».

– Ладно. Мы говорили о самом поганом, что делали и что сошло нам с рук. Я рассказал ему о старушке. Не той, из-за которой сижу, а о другой.

В зале суда воцаряется ледяная тишина. Иногда, как я знала от женщин в тюрьме, больше всего шокируют преступления, подробностей которых не знаешь, но слишком ясно можешь представить.

– А потом он сказал, что сможет это побить. Сначала я ему не поверил. Думал, он просто завелся. Мы ж немного самогона приготовили. В общем, он рассказал, как переехал какого-то парня у заправки и смылся. «Нас никто не видел», – сказал он мне.

– Нас? – повторяет обвинитель. – Значит, даже тогда он утверждал, что с ним был кто-то еще?

Мое сердце замирает.

– Не знаю. Я не спрашивал, кто это был. Мы просто говорили о том, что сошло нам с рук, понимаете.

Я чувствую, что не могу дышать. Мысленно возвращаюсь к новостной ленте, которую читала на экране своего телефона в тот день, когда мы с Фредди пустились в бега.

«Кто из них? Есть три поножовщины и один молодой человек, который задушил нового парня своей бывшей».

Все это время я считала, что Фредди, наверное, имеет какое-то отношение к одному из этих событий. Хотя после нашего расставания старалась вообще об этом не думать. Конечно, теперь мне известно гораздо больше.

– Он объяснил, почему не признался?

Раздается недоверчивое фырканье.

– А вы бы сдались, если б задавили парня, а никто не знал бы, чьих это рук дело?

– Таков закон, мистер Джонс.

– А мы преступники.

Пара человек из числа присяжных неодобрительно бормочут.

– Он рассказал что-нибудь еще?

– Да. Он сказал, что угнал машину и свалил. «Улетел, как дерьмо с лопаты». Его слова. «Иначе бы мы не ушли».

– Он сказал, где угнал машину?

– Нет.

– Спасибо, мистер Джонс. На данный момент это все.

– Ну вот и все, – шепчет мужчина в соседнем кресле. – Дело ясное. Этот Кастет виновен, как сто чертей.

Но это же не так! На скамье подсудимых должен быть Фредди.

Мои мысли возвращаются к вчерашнему звонку сына.

«Мама. Я должен рассказать тебе кое-что ужасное. Я сбил человека. Это была ошибка. Но мы оставили его там».

Пол Харрис уже сидел в тюрьме за то, что хладнокровно переехал человека, – я узнала об этом, поискав информацию в интернете. Харрис был явным злодеем. Разве так уж плохо, если он получит еще один срок?

«Ведь это неправильно», – говорит моя совесть. Потому что он этого не делал. Это сделал мой сын. Он не хотел. Но все равно должен быть наказан.

– Вы так не думаете? – произносит мой сосед.

Я вздрагиваю, выдернутая из своих мыслей.

– Что не думаю?

– Что этот Кастет виновен?

Мои ногти впиваются в кожу ладоней.

– Похоже, что так и есть, да? – слышу я свой голос. И почти себе верю.

Джим, агент по недвижимости, казалось, очень обрадовался, услышав, что я ищу дом с тремя спальнями.

– Еще приедет мой муж, – добавила я. – Сейчас он работает за границей.

– Правда? Где?

– Повсюду.

Я упомянула о «загранице» лишь для того, чтобы история совпадала с рассказанным фермеру. Такая история должна исключить возможные подозрения. Мать-одиночка с сыном-подростком слишком выделялись бы в таком провинциальном местечке. Возможно, нам все-таки следовало поехать в большой город. Но что, если бы Фредди завел там друзей и рассказал им о своем проступке? Здесь у меня по крайней мере было больше шансов присмотреть за ним.

– На какой ценовой диапазон вы рассчитываете?

– Понятия не имею. Я не знакома со здешними арендными ставками.

Его лицо вытянулось.

– То есть вы хотите арендовать, а не купить?

– Мне очень жаль. Разве я не говорила об этом?

О покупке чего-либо не могло быть и речи. Так нас было бы куда легче вычислить – об этом я уже подумала. Хотя с того момента, как промокший насквозь Фредди пришел домой и признался, что убил кого-то, разум не принадлежал мне. Трудно было поверить, что это произошло лишь прошлой ночью.

Агент взглянул на Джаспера, который сидел на полу рядом с нами и вел себя безупречно.

– У меня на примете только два дома под аренду, и, боюсь, ни в одном из них не примут собаку.

– Почему это? – ощетинился Фредди.

Я бросила на него предостерегающий взгляд. Мы заранее договорились, что я сама обо всем договорюсь.

– Там были некоторые проблемы с поцарапанными половицами и неприятным беспорядком, оставшимся по углам.

Уголки его рта приподнялись в отвращении. Я заподозрила, что сам Джим совсем не собачник.

– Джаспер обучен, – возмущенно сказал Фредди. Я заметила знакомую жесткость в глазах сына. Он был готов сражаться. Горе тому, кто критиковал его пса.

Мой сын мог быть таким. Вот он теплый и любящий, а через минуту – жесткий и холодный. Но способный на убийство? Нет. Пожалуйста, нет.

– Извините, я больше ничем не могу помочь. Буду держать руку на пульсе. Если что-то всплывет, то вам, разумеется, понадобится предоставить рекомендации.

У меня во рту пересохло. Рекомендации? Совсем не подумала об этом.

– Разумеется, – спокойно сказала я. – Это не проблема.

– Не хотите ли вы заполнить это?

Он подтолкнул ко мне бланк. Я разглядела, что там спрашивалось о предыдущем адресе, и демонстративно взглянула на часы.

– Вообще-то я немного спешу, так что зайду позже.

– Что теперь? – спросил Фредди, когда мы вернулись на центральную улицу.

– Не знаю. Может, переедем куда-нибудь еще.

– Джаспер устал. Я тоже.

Устал? Какой-то человек лежал в морге. Чей-то отец. Муж. Дедушка. А мой сын устал?

– Тогда тебе не стоило ввязываться в ту историю, – огрызнулась я.

– Знаю. Прости, мам. – Он снова стал похож на маленького мальчика.

В конце центральной улицы располагалась гостиница. Мы могли бы забронировать там номер, но заведение выглядело элитно. В таком придется сообщить свой адрес. А если я сочиню его, они могут проверить и заподозрить неладное. Неужели так теперь будет всегда? Мы станем оглядываться, куда бы ни отправились? Может, лучше сдаться прямо сейчас?

– В пабе есть свободные места, мам! Посмотри на вывеску в витрине.

Мы вошли. Фредди заказал полпинты с такой легкостью, что стало ясно: ему не впервой. Он был несовершеннолетним. Я понимала, что должна остановить сына. Но спор мог привлечь к нам внимание.

Джаспер уютно устроился у камина под столом на козлах, рядом стояли миска с водой и два пакета свиных шкварок, которые купил ему Фредди.

У меня была лимонная газировка. Я бы с удовольствием выпила большой бокал красного вина, но нужно было держать себя в руках.

– Джим сразу вам помог? – раздался голос. Это был Блокки, наш водитель.

– Боюсь, что нет. Я решила, что лучше взять дом в аренду, но ни один из владельцев в списках агентства не согласен на собак.

Фермер издал «пффф».