– Не особенно приятно.

Фредди действительно попросил вернуть колье. Но ответы получил ужасные.

«Какого хрена? – было написано в одном. – Ты обвиняешь нас в воровстве?» И: «Я не хочу никогда больше возвращаться в твой дом. Те рисунки с голыми людьми странные. Твоя мать, наверное, извращенка».

– А чего ты ожидала? – спросил Фредди. – Я говорил папе, что так и случится. Теперь они все меня ненавидят.

– Но кто-то же взял колье.

– Не мои друзья. Или, вернее, не люди, которые когда-то были моими друзьями.

– Тогда не очень-то они добрые, да?

– Ты ведь не понимаешь? Как я могу снова показаться в школе?

– Твой папа очень расстроен. Это колье много для него значило.

– Знаю. Ты постоянно об этом твердишь. Но я не могу вернуть его. А теперь, мам, пожалуйста, оставь меня в покое.

Он вернулся в свою комнату, и я снова услышала, как задвигается засов.

Мне казалось, что меня распиливают пополам. Сердце болело из-за потери Тома, но и Фредди было жаль. Он совершил глупую ошибку и теперь лишился друзей. Я знала, каково это. После того последнего телефонного звонка Оливия ни разу не попыталась со мной связаться. А ведь я ее прикрывала – даже притворилась удивленной, когда Том сказал про ее уход. Честно говоря, в какой-то степени я чувствовала себя использованной. Я думала, что что-то значила для нее.

Предательство друга может быть таким же болезненным, как и предательство мужа. Не то чтобы Том когда-нибудь делал что-то подобное. Он был не из таких.

Фредди по-прежнему сидел в своей комнате, когда приехал агент по недвижимости.

– Простите, здесь слегка не прибрано, – произнесла я извиняющимся тоном, заметив, что молодая пара морщит нос от запаха пота в комнате моего сына. Мужчина нес в слинге младенца. Том так же носил Фредди в те дни, когда тот был милым малышом. Если бы только мы могли вернуться и начать все сначала.

Вскоре пара ушла.

– Очень помогло бы, если бы вы смогли привести в порядок ту третью спальню, – сказал на следующий день агент по недвижимости, когда позвонил сообщить, что покупатели нашли другой вариант.

Да, было бы неплохо. Но я не могла ничего гарантировать. Нет, если Фредди откажется прибираться или впускать меня.

Ужасная, напряженная атмосфера, которая установилась в нашем доме, просто не желала исчезать. Что-то вот-вот произойдет. Разве наш переезд изменил бы Фредди? Или отношение Тома. Мы еще чаще ссорились. Говорили одно и то же. Снова и снова.

– Я не понимаю, почему ты не стала строже с ним, – сказал муж на следующей неделе. Мы закончили обедать в столовой. Я приготовила вегетарианскую лазанью. Фредди отказался есть с нами и вернулся в свою комнату.

После комментария мужа мне захотелось закричать от гнева. Неужели Том ожидал, что я взмахну волшебной палочкой или сделаю нашему сыну лоботомию? Фредди такой, какой есть. Оставалось надеяться, что однажды мальчик повзрослеет.

– Ты не можешь и дальше его опекать, – продолжал Том, барабаня пальцами. Когда мой муж начинал разглагольствовать, его было не остановить. Он обращался со мной словно с одним из своих подчиненных. – Ему нужен тот, кто заставит его взяться за ум. На мой взгляд, ответ только один. Школа-интернат.

– Ты хочешь отослать нашего сына? – Я охнула.

– Так говоришь, будто я предлагаю отправить его в Сибирь.

– Но ты же сам ненавидел интернат. И Хьюго тоже. Погляди, что с вами там стало.

– С тех пор школы изменились. Я кое-что изучил. Смотри.

Он встал, на минуту вышел из комнаты, а затем вернулся и сунул мне брошюру.

– Там хорошее художественное отделение. Фредди понравится. И, давай будем честны, это поможет и нам как паре.

Слезы защипали мне глаза.

– Фредди переживает подростковую стадию, – сказала я. – Он не такой уж плохой. Просто принял несколько неверных решений, как и мы с тобой, когда были моложе.

Рот Тома сжался.

– Просто? Так ты это называешь?

– Вспомни, что ты делал в школе с тем мальчиком, Чэпменом, – напомнила я. – Это хуже украденного колье.

Он поморщился:

– Как ты можешь поднимать эту тему?

– Но ведь это правда, Том. Я знаю, что с Фредди нелегко, но мне невыносимо думать, что я буду просыпаться каждое утро и не смогу видеть нашего сына. Все равно что жить без половины себя.

– Не драматизируй.

– Я не драматизирую. Все так и есть. А если он там подсядет на наркотики?

– Вряд ли он здесь их чурается. Кроме того, я спрашивал об этом, у них политика абсолютной нетерпимости.

– Ты с ними уже говорил?

Том принял защитную стойку.

– Хотел узнать больше, прежде чем обсуждать это.

– Обсуждать что? – раздался голос Фредди.

Должно быть, я не услышала, как он спустился. Взгляд сына упал на брошюру в моей руке.

– Школа-интернат? Вы хотите избавиться от меня?

– Все не так, – быстро сказал Том.

– Пошел ты!

Входная дверь хлопнула с такой силой, что стены задрожали. Теперь Фредди будет думать, что идея принадлежала мне, а не его отцу. Я пылала от негодования и ярости.

– Молодец, – сказала я Тому.

Он пристально посмотрел на меня:

– Знаешь что? Я сдаюсь.

Меня пронзил холод.

– Ты о чем?

– Я ухожу, – тихо ответил он.

Щелкнула входная дверь. В доме остались только мы с Джаспером.

Я открыла рот и завопила. Джаспер посмотрел на меня.

– Все в порядке, – сказала я, опускаясь на колени и зарываясь лицом в его мягкую шерсть, и повторила: – Все в порядке.

Но ничего не было в порядке. Я знала это тогда. И знаю сейчас.

Это было неправильно. Но я ничего не мог с собой поделать.

Квартира Хилари – в шикарном здании 1960-х годов – находилась недалеко от Рассел-сквер. Хилари рассказывала мне, что купила ее напрямую за деньги, которые оставила ей мать. Разумное вложение. Здесь был даже круглосуточный портье – очень здраво для одинокой женщины, хотя Хилари вроде вполне могла сама о себе позаботиться.

Казалось, мужчина помнил меня с предыдущего визита, что немного смущало.

– Добрый день, сэр, – сказал он. – Или лучше сказать, вечер. Ведь уже вечер, не так ли?

Я два часа гулял по Лондону, прежде чем приехал сюда.

Мне не хотелось звонить Хилари по дороге. Она так и не ответила на то сообщение, что я оставил на автоответчике несколько недель назад. Возможно, лучше просто явиться, рассудил я, хотя спонтанность не в моем характере.

– Будьте любезны, позвоните в апартаменты мисс Мортон, пожалуйста, – попросил я.

– Конечно.

Мои пальцы забарабанили по стойке. Вредная привычка еще с детства, отец никогда ее не любил. Но от старых привычек просто так не избавиться.

– Мисс Мортон говорит, что скоро спустится в вестибюль.

Прошло десять минут. Пятнадцать.

Возможно, она преподавала мне урок.

Двери лифта открылись. Вышла Хилари, одетая в синий полосатый джемпер и джинсы. Последнее меня удивило, но, опять же, это было воскресенье. Когда она подошла, я почувствовал знакомый цветочный запах.

– Том, – холодно произнесла она. – Вот сюрприз.

Я чувствовал на себе взгляд портье.

– Помешал?

– Я занималась своими счетами.

Казалось, она не была рада меня видеть. Я почувствовал себя неуверенно и спросил:

– Не могли бы мы поговорить наедине?

Хилари указала на зеленый кожаный диван в фойе.

– Я имел в виду, – тихо произнес я, – не могли бы мы подняться наверх?

– Нет, Том. – Ее тон был жестким, но спокойным. – Не думаю, что это хорошая идея.

– У тебя там кто-то есть?

– Нет. – Казалось, вопрос ее позабавил. – Хотя, если бы и был, не думаю, что это твое дело.

– Ты права, – поспешил сказать я, стремясь загладить свою вину. – Прости.

Она многозначительно посмотрела на часы.

– У меня дела, Том. Ты хочешь мне что-то сказать?

Теперь я чувствовал себя глупо, будто снова был школьником.