– Разве? – тихо спросила Сара. – Ты уверен, Том?

– Я прямо сейчас позвоню в полицию, – проигнорировав ее вопрос, сказал я и достал мобильный. Но не успел ничего сделать, как Сара схватила его и бросила в унитаз.

– Нет! – Я выловил телефон, но экран уже погас. Я швырнул мобильный на пол.

– Том, пожалуйста, не надо.

Не обращая внимания на ее слова, я пошел на кухню. Поднял трубку городского телефона. Тот не работал. Новый владелец пожелал, чтобы его отключили.

Я мог – и должен был – немедленно выйти из дома и отправиться в полицейский участок.

Но что-то меня останавливало. Я словно не мог больше двигаться.

Сара была права. Если бы мы с Хьюго противостояли учителям, Чэпмен, возможно, был бы сейчас жив.

Наверное, я ничем не лучше своей жены или сына.

Затем мне в голову пришла еще одна мысль. Та, которой я не гордился, но которую тем не менее нельзя было не замечать. Что подумала бы обо мне Хилари, узнай она о поступке Фредди?

Я вернулся в спальню. Некоторое время сидел на краю кровати, тупо уставившись в стену. Через минуту я ушел бы. Головная боль снова вернулась, отчасти из-за нее я и сам не понял, как лег.

– Я буду спать в комнате для гостей, – раздался голос Сары, которая обращалась к Фредди.

Еще одна минута, и я ушел бы.

Несколько часов спустя я проснулся от стука грузчиков в дверь. Я проспал. Такого никогда раньше не случалось. Потом ко мне вернулись воспоминания.

«Мой сын кого-то убил. Мой сын совершил убийство».

Я быстро встал с кровати. Нужно было связаться с полицией. Конечно, они захотят узнать, почему я не позвонил вчера вечером. Я просто должен сказать правду. Про телефон. Про потрясение. Фредди станут допрашивать. Вероятно, арестуют. Нам придется найти ему адвоката. Кого-то, кто вытянет из него правду.

Что скажут люди, когда все это выплывет наружу? Что скажут мои боссы, когда это попадет в газеты? Нас будут обвинять. Я представил заголовки: «Сын актуария обвиняется в убийстве». Подразумевалось бы, что раз преступник из среднего класса, то во всем виноваты родители.

А как насчет несчастных родителей жертвы, кем бы она ни была? Я не мог даже думать о них. Это было слишком ужасно.

– Сара! – позвал я.

Ответа не последовало. Судя по аккуратно застеленной кровати в комнате для гостей, Сара туда не заходила.

Я пошел в комнату Фредди. Дверь была открыта. На стене по-прежнему висели его рисунки. Но никаких следов моего сына.

Я помчался на кухню. Собаки там не было.

И моей жены тоже.

Работало радио. На частоте местной станции. Любимой у Сары.

– Последние новости. На автозаправочной станции на Лонг-роуд было обнаружено тело мужчины. Полиция разыскивает молодого человека в джинсовой куртке. Прошлой ночью свидетели видели, как он убегал с места происшествия и садился в ожидавшую его машину. Мы сообщим подробности, как только узнаем больше.

– Быстрее!

– Нет, мы должны подождать.

Времени мало.

Мы уезжаем. За углом ускоряемся.

Меня тошнит.

Что мы наделали?

Не нужно было мне приходить.

Собирались всего лишь повеселиться.

Но мы сбили его.

И он не встал.

– Гони. Гони!

– Всем встать, – произносит секретарь суда.

У меня дрожат колени. Как ни стараюсь, не удается их унять. Челюсть трясется. Подмышки вспотели.

Я вспоминаю другое судебное разбирательство. Свое. Из-за Эмили.

«Эмили…»

Ее родители были на суде, наблюдали за мной. Руперт, старший брат Эмили, тоже. Раньше он мне нравился.

– Ты ему тоже нравишься, – хихикнула Эмили, когда в первый год нашего обучения пригласила погостить в Рождество на ферме ее родителей.

Потом меня снова приглашали на Пасху и на летние каникулы.

– Ты член семьи, – говорила ее мать.

Мне нравилось бывать на их теплой, уютной кухне. Просторной, с огромной черной плитой и призовыми лентами «Пони-клуба» на стенах.

На завтрак мама Эмили жарила блинчики. Ух как вкусно они пахли!

– Возьми еще, дорогая. Тебя нужно немного откормить.

– Вы так добры ко мне.

– Чепуха. Нам нравится, что ты здесь. Приятно знать, что у Эмили такая хорошая подруга. Мы беспокоились из-за ее поступления в школу искусств, не так ли, Дуг?

Отец Эмили кивнул:

– Наша дочь – прекрасная девушка. Но иногда бывает слишком мила себе же во вред.

Мы купались в реке. Без седел катались на пони. Засиживались допоздна, пили «Пиммз»[13] в саду и играли песни Леонарда Коэна. Однажды вечером рука Руперта скользнула в мою. После того как Эмили ушла спать, он меня поцеловал. Это потрясло меня. (Впоследствии лишь один человек так целовал меня, и, по иронии судьбы, это был Том.) Мое тело жаждало Руперта, но тот отстранился.

– Не здесь, – сказал он. – Позже. В конце семестра я приеду погостить к Эмили.

Я не могла дождаться!

– Было бы чудесно, если бы вы влюбились и поженились, да? – мечтательно произнесла Эмили. – Тогда мы стали бы невестками.

В голове моей подруги жизнь всегда была прекрасна. Но опять же, родители давали ей много денег. И Эмили не приходилось делать то же, что делала я, чтобы сводить концы с концами.

Какое-то время мне удавалось все от нее скрывать. При ее невинности это было несложно. Но однажды на вечеринке она спросила, можно ли ей взять одну из моих сигарет.

– Твои самокрутки так соблазнительно пахнут, – сказала она.

– Лучше не надо.

– Почему?

– Потому что это не обычные сигареты, Эмили.

Она рассмеялась:

– Знаю. Это же травка, да? Я не настолько глупа, видишь ли.

– Я и не называла тебя глупой. Но иногда такие штуки могут устроить в твоей голове кавардак.

Ее глаза расширились.

– Тогда почему ты их куришь?

– Потому что иногда хочу забыть о том, что в моей голове.

– Всего одну маленькую затяжку.

Эмили выхватила у меня самокрутку.

– М-м-м, – сказала она, – как приятно.

Затем она закашлялась.

– С тобой все в порядке?

– Конечно.

После того раза Эмили начала курить постоянно. Я не могла ее остановить. Она же была взрослой. «Кроме того, – повторяла я себе, – это всего лишь травка».

Но как-то вечером, когда она гостила у меня дома, неожиданно зашел один из постоянных клиентов.

– У меня кое-кто есть, – сказала я ему.

– Не обращайте на меня внимания, – пропищала Эмили.

Если бы не моя отчаянная нужда в деньгах, я попросила бы его прийти в другой раз. Но вместо этого передала пакет у двери и сунула плату в задний карман джинсов.

– Все в порядке, – сказала Эмили. – Я знаю, что ты продаешь таблетки.

– Что?

– Один приятель мне рассказал. И каково это?

– Опасно. Меня в любой момент могут арестовать.

– Тогда зачем ты это делаешь?

– Ради денег.

– Я могла бы одолжить тебе немного, если нужно.

Я обняла ее.

– Это очень мило, но я не могу брать твои деньги.

– А что, если я куплю у тебя чуть-чуть?

– Ни за что.

– Но я хочу попробовать.

– Ни в коем случае! Я даже сама их больше не принимаю.

– Сара, – сказала Эмили, взяв меня за руку, – разве ты не понимаешь? Всю жизнь родители с меня пылинки сдували. А я хочу жить. Хочу экспериментировать. Я уже взрослая.

– Прости, – ответила я, – но только не со мной.

Затем, перед концом рождественского семестра, мы пошли на вечеринку. Я взяла с собой заначку. Это была новая партия. Один из моих постоянных клиентов предложил заплатить за них сверх ставки и хотел встретиться со мной вечером. Мне бы хватило денег пережить следующий семестр. Я надела блестящее платье, которое нашла в благотворительном магазине, и тщательнее обычного накрасила глаза, используя голубой и серебристый блеск. Позже собирался приехать Руперт, чтобы на следующий день отвезти нас на ферму. Мне хотелось выглядеть как можно лучше.