Мы добрались до высокого викторианского здания общежития, где проходила вечеринка. Снаружи стояли переполненные мусорные баки и валялся рваный тюль. Походило на настоящую свалку, но Эмили посчитала, что это круто.

Кто-то дал нам бокал терпкого белого вина, и мы нашли место на диване.

– Что это? – спросила Эмили, когда я открыла сумочку, чтобы проверить, на месте ли сверток. Конечно, он был на месте, но я нервничала. Намечалась самая крупная сделка в моей жизни.

– Ничего.

Я быстро захлопнула сумочку и оглядела людей, толпившихся в комнате. Похоже, моего постоянного клиента среди них не было.

Эмили пожала плечами:

– Я собираюсь потанцевать. Хочешь?

– Вообще-то мне нужно в туалет.

«Может, мой клиент околачивается там?» – подумала я.

Но его не оказалось.

Когда я вернулась, гостей прибавилось. В воздухе висел дым. Все танцевали. Некоторые сами по себе, другие в круге, размахивая руками, наполовину обкуренные. Затем, к моему удивлению, появился Руперт.

– Думала, мы встретимся с тобой в холле, – сказала я, пытаясь скрыть свое смятение. Мне не хотелось, чтобы он был здесь, пока я заключаю сделку. Руперт мог все увидеть.

– Дорога была почти пустая. Эмили дала мне адрес на случай, если передумаю. Я и поехал сюда.

Он так красиво говорил. И был таким привлекательным с этой развевающейся темной челкой и в синем бархатном пиджаке. Затем Руперт бросил на меня восхищенный взгляд.

– Ты выглядишь великолепно, Сара.

Шагнув вперед, он подарил мне долгий поцелуй. О боже мой! Это было так же чудесно, как и в прошлый раз. Мне вспомнились слова Эмили: «Было бы замечательно, если бы вы влюбились и поженились, да? Тогда мы стали бы невестками».

Мы простояли целую вечность, просто целуясь. Никогда раньше я не испытывала ничего подобного. Руперт был другим. Он был мужчиной.

– Ну, где же моя младшая сестра? – спросил он, когда мы наконец оторвались друг от друга.

– Танцует.

Мы оба всматривались в толпу потных, прижимающихся друг к другу тел.

– Не могу ее разглядеть.

– И я тоже.

Из-за дыма у меня потекли слезы. Понадобилась салфетка. И вот тогда я осознала, что моя сумочка исчезла.

– Извини, я на минутку. Кажется, забыла кое-что в туалете.

– Поищу Эмили. Она должна быть где-то здесь, – улыбнулся Руперт.

Дверь туалета была заперта. Мне пришлось ждать целую вечность, прежде чем кто-то вышел.

– Не видели там сумку? – спросила я.

– К сожалению, нет.

Мою грудь наполнила паника. В сумке было больше пятидесяти таблеток. Предположим, кто-нибудь сдал бы их? Тогда мне конец. Там же были мои личные данные. А деньги, которые я потратила на закупку? Мне же требовались наличные, чтобы расплатиться с поставщиком.

Я выскочила обратно в коридор и столкнулась с девушкой из моего класса рисования с натуры.

– Тебя искала Эмили. Кто-то нашел твою сумку и отдал ей.

Слава богу! Но затем меня осенила другая мысль.

Ведь Эмили не стала бы брать таблетки, так ведь? Конечно, не стала бы.

– Думаю, она на кухне.

Но на кухне ее не оказалось. Я проверила спальни, хотя знала, что Эмили не из таких девушек. Я наткнулась на какую-то целующуюся парочку.

– Извините.

Быстро захлопнула дверь и вернулась в гостиную. Что-то было не так. Люди собрались вокруг кого-то, лежавшего на полу. Вокруг девушки. Лежавшей на полу. Нет. Этого не могло быть.

Я подошла ближе. Руперт склонился над ней.

– Эмили. Эмили, что случилось? Ты меня слышишь?

Эмили забилась в конвульсиях. Ее глаза закатились. Было похоже на припадок. Рядом с ней валялась моя сумка.

– Вызовите скорую, кто-нибудь! – крикнул Руперт.

В те дни у нас не было мобильных телефонов. По крайней мере, у людей вроде меня. Кто-то протянул мне свой. Дрожащими пальцами я набрала номер и заорала в трубку:

– Скорую! Быстрее!

Лицо Эмили посинело. Я опустилась на колени и начала давить на ее грудь руками, отчаянно пытаясь вспомнить правила оказания первой помощи, которым меня учили в школе. Затем я выдохнула в ее рот.

Ничего.

– Эмили! Помогите! – закричала я. – Кто-нибудь, помогите!

Внезапно музыка замолкла. Воцарилась мертвая тишина. Я посмотрела на красивое лицо моей подруги, напоминавшее формой сердечко. Ее поразительно голубые глаза закатились к векам. Изо рта потекла слюна.

– Эмили, пожалуйста, не уходи. Сколько ты приняла?

– О чем ты говоришь?! – завопил Руперт.

Прежде чем я смогла ответить, он взглянул на мою открытую сумочку. Внутри виднелись таблетки.

– Я бы ей ни одной не дала! – закричала я. – Но она, наверное, сама взяла.

– Что, черт возьми, ты наделала, Сара?

– Я не хотела. Не хотела. Эмили! Нет!

Эмили умерла пять часов спустя. Меня тогда уже арестовали. Вскрытие показало, что партия была «грязной». Одной таблетки хватило, чтобы убить мою подругу.

На суде моя судьба была предрешена. На самом деле я и хотела попасть в тюрьму. Мне требовалось заплатить за совершенное.

Но худшим наказанием из всех было выражение лиц родителей Эмили. И Руперта. По его лицу текли слезы. Он никогда не казался человеком, способным плакать.

– Как ты могла это сделать? Как? Как?

С того дня я ношу в себе эту вину и боль. Все бы отдала, чтобы вернуть Эмили. Кроме одного. Кроме моего драгоценного единственного сына.

Вот почему сегодня я здесь.

Смотрю вниз на обвиняемого, который неловко переминается с ноги на ногу. На секунду разум обманывает меня, заставляя принять этого молодого человека за Фредди.

Он даже похож. Телосложение более коренастое, но такие же черные вьющиеся волосы.

Вот человек, который должен отправиться в тюрьму. А не мой сын. Все, что нужно от меня, – это молчание.

– Быстрее, – прошипела я Фредди, когда убедилась, что Том спит. Затем выскользнула из комнаты для гостей, где лежала без сна, и заглянула к мужу. Его грудь размеренно поднималась и опускалась, словно ничего не случилось.

Этот человек постоянно обвинял меня в том, что я что-то скрываю. А у самого был роман. Интересно, как долго?

Неважно. Мой муж был лицемером. И теперь он собирался выдать нашего сына. Мой Фредди не мог никого убить. Он на такое не способен.

«Но ты же убила Эмили, – произнес голос в моей голове. – Если бы ты не оставила сумку, она бы никогда не приняла таблетки».

Сын лежал на своей кровати лицом вниз и тихо всхлипывал. По окну хлестал дождь.

Я взглянула на часы. Половина пятого утра. У нас оставалось совсем немного времени. В любую минуту проснется Том. Меня поразило, что он не отправился в ближайший полицейский участок сразу после признания Фредди.

– Быстрее, – повторила я, на этот раз более настойчиво. – Нам нужно идти.

Голос сына был приглушен подушкой.

– Куда мы?

– К морю.

Пока эти слова не слетели с моих губ, другого плана, кроме как убраться отсюда подальше, у меня не было.

Но в тот же миг в голове вспыхнуло воспоминание о единственном времени, когда мы были счастливой семьей, – о лете в Корнуолле.

Вспомнилось, как мы шли по дальнему краю утеса и я подумала, что именно в таком месте можно затеряться, если захочется спрятаться. Не стоило ехать туда же, на случай, если Том догадается, но можно было направиться в ту сторону. Мы бы нашли тихое местечко. Вдруг Фредди ошибся. Вдруг он просто думал, что кто-то умер.

Разумеется, я хотела расспросить его подробнее. Но знала: если стану настаивать, он может отказаться ехать. Или даже сбежать. И я гадала бы, где он. Оказалась бы одной из тех матерей, которые вечно расклеивают объявления: «Пропал ребенок». От одной мысли становилось плохо. Я бы предпочла умереть.

Требовалось действовать быстро.

– Возьми себя в руки, – приказала я, потянув сына с кровати. На этот раз он не пытался сопротивляться.