На следующий день мы с Томом, держась за руки, смотрели, как Фредди плавал. Когда он вышел из воды, мы завернули его в большое мягкое полотенце и вытерли насухо, а Фредди широко улыбался, хотя и дрожал.
Я загадала про себя желание, чтобы все так и оставалось. И оно, казалось, сбылось. По крайней мере, на какое-то время.
Фредди пошел в среднюю школу. Там был учитель рисования, который очень его поддерживал.
– Вот кем я хочу быть, когда вырасту, – твердил Фредди. – Я собираюсь стать настоящим художником, как ты, мам.
Я уже начала продавать свои работы в небольшой местной галерее, а еще преподавала в художественной школе. Мне больше не приходилось чувствовать вину за то, что я далеко от дома, поскольку у Тома на новой должности было много поздних встреч, а Фредди проводил один вечер в неделю в школьном художественном клубе. Как и обещала, я забирала дочек Оливии из школы и иногда приводила их к нам на чай.
– Знаю, что они достаточно взрослые и могут сами возвращаться домой, но вокруг слишком много соблазнов и разных психов.
Рабочие часы Оливии, казалось, становились все длиннее и длиннее, но она всегда была мне очень благодарна.
– Люблю работать, – говорила она с раскрасневшимся лицом. – Это так бодрит. Я отыскала в себе ту женщину, которой была раньше. Большое тебе спасибо за помощь.
– Мне в радость.
Так оно и было. Ее девочки привносили новую динамику. Фредди, казалось, тоже наслаждался их обществом. А мне нравились наши беседы с Оливией. Однажды вечером она зашла забрать Клемми и Молли, и в руках у нее была большая хозяйственная сумка.
– У меня подарок для каждой из нас, – сказала она, протягивая мне коробку в коричневом бумажном пакете.
– Спасибо.
Оливия огляделась.
– А где дети?
– Смотрят телевизор, – извиняющимся тоном ответила я.
– Отлично. Тогда ты можешь открыть свой прямо сейчас. Но быстрее… пока они не вошли.
Я вынула коробку и посмотрела на этикетку. С минуту не понимала, что у меня в руках. И тут меня осенило.
– Вибратор?
– Тсс! – Она хихикнула. – Услышат еще. У меня тоже такой.
– Но зачем?
– Разве не очевидно? Мы с тобой «не получаем сладенького», как говорят американцы. Так что сможем сами себя обеспечивать. Я занимаюсь маркетингом для одной компании по производству секс-игрушек, и нам дали несколько бесплатных образцов. Наконец-то мы сможем немного повеселиться!
Мне не хотелось признаваться, что на самом деле теперь мы с Томом иногда занимались любовью.
– Образцы? Ими ведь никто не пользовался?
Оливия завизжала от смеха:
– Конечно нет! Смотри, они в запаянных пакетах.
– Но что скажет Том?
– Так не рассказывай ему, глупышка. Спрячь в надежном месте, а потом ляг спать раньше мужа. Скажи, что устала. Для меня это нормально, мы же с Хью спим в разных комнатах, а некоторые мои подруги играются в ванной, заперев дверь и включив радио.
– Ты что, знаешь людей, которые пользуются этими штуками?
– Конечно! Я удивляюсь, какой ты бываешь наивной для человека с твоим жизненным опытом. – Она торопливо обняла меня. – Не пойми это неправильно.
Мы покатились со смеху.
– Что смешного? – спросила Клемми, выходя из гостиной.
– Ничего особенного, дорогая, – сказала Оливия, пока я быстро убирала свой «подарок» обратно в пакет. – Я рассказывала тете Саре о том, что случилось на работе. Нам пора домой.
– Спасибо, что забрали нас из школы, – хором сказали девочки. Затем каждая обняла меня. Они мне действительно очень нравились. Как бы я хотела, чтобы у Фредди была сестра.
– Домашнюю работу они сделали, – добавила я, когда они уходили.
– И ты свою не забудь сделать, – подмигнув, сказала Оливия.
– Какую домашнюю работу? – спросил Фредди.
– Ту картину, которую мне нужно закончить, – ответила я.
Я не солгала. Мне действительно нужно было закончить картину. Покупатель, который приобрел предыдущую, заказал еще одну. На ней красовался морской пейзаж, я рисовала его по фотографии, которую сделала на островах Силли во время медового месяца. Мне почти не хотелось его продавать. Бирюзовый и аквамариновый оттенки притягивали меня, я словно была прямо там, в воде. Подальше от всего этого.
В ту ночь я воспользовалась советом Оливии. В любом случае довольно часто я ложилась спать раньше Тома. Он обычно зависал внизу, проверяя электронную почту. Пользоваться вибратором оказалось проще, чем я думала. Меня захлестнула волна удовольствия. О боже! И не представляла, что может быть так!
На следующее утро я проснулась, чувствуя себя… ну, на самом деле сияющей. Но при взгляде на Тома какая-то часть меня рассердилась. Подарок Оливии напомнил мне, как хорошо нам с Томом было вместе. И, вероятно, больше уже не будет. Но, в отличие от Хьюго, мой муж по крайней мере заслуживал доверия.
Когда Фредди перешел в выпускной класс – я с трудом могла поверить, что сын так быстро повзрослел, – начало нарастать напряжение.
– Тебе придется больше концентрироваться на математике и подобающих предметах вместо того, чтобы все время рисовать, – сказал Том.
– Искусство – подобающий предмет, – ответил Фредди.
– Да, – поддержала я. – Именно так. И мы это уже проходили.
– Мужчине нужны солидные навыки, которые его поддержат.
– Какой сексизм, – вырвалось у меня.
– Да ладно тебе, Сара. Ты не смогла бы прокормиться, если бы не я.
– Прости, мам, – сказал Фредди позже, когда мы остались одни.
– Все в порядке, – ответила я. Но все было совсем не в порядке.
Вскоре после этого мне позвонили из школы Фредди и сказали, что он прогулял и был пойман с друзьями в городе за курением.
– За курением чего? – спросила я, придя по вызову. Том был на работе, и я решила, что лучше ничего ему не скажу, пока не выясню все факты.
Куратор бросил на меня неуверенный взгляд.
– «Бенсон и Хеджес»[10], полагаю.
Какое облегчение!
– Могло быть и хуже, – заметила Оливия, когда в тот же день приехала за девочками и я во всем ей призналась. Она бросила на меня понимающий взгляд. – Это же не марихуана и не крэк, верно?
Временами казалось, что Оливия слишком много обо мне знает. Обо мне прежней. Той, что все еще пыталась иногда проявлять себя.
– Как вы купили сигареты? – спросила я сына.
Фредди пожал плечами:
– Одолжили у брата моего друга удостоверение личности.
– Но это незаконно.
– Разве? Все так делают.
– А ты не должен больше так делать. Я серьезно. Ты можешь получить предупреждение.
Фредди пожал плечами:
– Ну и что?
Внутри у меня все сжалось.
– Поверь, ты не хочешь попасть в полицейское досье.
Он рассмеялся:
– Я и не собираюсь, мам. Ты слишком много суетишься. И ты такая паинька-паинька!
Что бы он подумал обо мне, если бы правда выплыла наружу? Сын мог решить, что время от времени нарушать закон – это нормально, ведь родители подают пример своим поведением.
Потом Фредди отстранили от занятий за драку на площадке с мальчиком постарше. Тому досталось сильнее – у него был сломан нос. Такое от мужа мне уже не удалось скрыть. Тем более Фредди не разрешали возвращаться в школу целых две недели.
– Зачем ты это сделал? – спросили мы его.
– Он грубо отзывался о тебе из-за голых людей, которых ты рисовала.
«Вот видишь?» – говорило лицо Тома. Позже он набросился на меня в своей напыщенной манере.
– Это несправедливо и по отношению к нему, и по отношению к нам. Люди будут гадать, что у тебя в голове.
Я в бешенстве ушла. Том был таким ханжой. Часть меня чувствовала себя польщенной тем, что мой мальчик заступился за меня. Однако мне не хотелось, чтобы его травили из-за того, что я отличаюсь от других мам. Так и он выделялся среди одноклассников, а я по себе знала, к каким печальным последствиям это может привести.
