– Ты когда-нибудь любил?

– Да, – ответил он твёрдо и без колебаний.

– Самое ценное ты уже отобрал. Забирай и это.

Швырнув в его сторону ключи, я с грохотом распахнула массивную дверь и скрылась внутри дома. Жалобный скрип петель стих. Раздался гулкий хлопок, но вслед за мной никто не вошёл. Через пару минут послышался отдаляющийся шум двигателя. Вероятно, Роберт принял решение вернуться в город, дабы не оставаться со мной на одной территории – его право. Рухнув на кровать, я уставилась на прохудившийся потолок. Гнев постепенно утихал, и тогда внутренний голос предательски прошептал: «Браво, Лина. Теперь ты действительно осталась одна».

Воистину прекрасно, когда ты можешь, забыться во сне под действием снотворного, заглушить душевные терзания выпивкой или найти утешение в объятиях случайного знакомого. Но, когда ни один из перечисленных способов тебе не доступен, приходится в полной мере прочувствовать весь спектр эмоций: от дикого бешенства до полного смирения. Сказать, что я не находила себе места всю ночь – не сказать ровным счётом ничего. С восходом солнца и без того непростая ситуация усугубилась: сидеть запертой в незнакомом и малоприятном месте просто невыносимо. Обычно дневное заточение компенсировалось простором, но этот дом был старым и маленьким, а убранство – бедным. Внутри не было ничего, кроме односпальной кровати с тонким матрасом, пары шкафов, рассохшегося от времени деревянного стула и кое-как сколоченного стола. Содержимое ящиков и полок не порадовало ничем стоящим, кроме простой одежды и нескольких коробков спичек, которые даже не отсырели. Спасибо хотя бы за то, что я смогла переодеться. Очень кстати сейчас пришлась бы поддержка Даны, но связаться с ней я не могла, ведь телефон остался сиротливо лежать в машине. Впрочем, вряд ли в такой глуши доступна связь. Весь мир, казалось, ополчился против меня. Не представляю, что буду говорить и как себя вести, когда мы с Робертом встретимся. Надеюсь, он снова сделает вид, что ничего не произошло, а я охотно подыграю. Как бы тяжело не было, наше сотрудничество должно продолжаться, если только он не решит избавиться от меня и навечно сослать обратно в Нивэйс.

Солнце стремительно садилось за горизонт, а Роберт всё не появлялся. Странно. Сжимая в руках драгоценный кулон, я с нежностью вспоминала, как мы кружились в танце и нестерпимо тосковала по нему. Гнев отступил. Взамен пришли тревожные мысли, которые я старательно гнала прочь, но волнение лишь нарастало с каждой секундой. Позволив негативным эмоциям взять верх, я совершенно не подумала о безопасности правителя. Возвращаться в отель он не хотел, но всё же уступил дом мне. Где тогда переждал дневное время? И с кем? Что, если опасения не были напрасными, и кто-то смог причинить ему серьёзный вред? Преисполненная твёрдой решимости отыскать его, я подошла к выходу, но тут моё внимание переключилось на маленький клочок бумаги, засунутый в дверной косяк. Записка была написана знакомым почерком и гласила следующее: «Илина! Прошу, никуда не уходи. Я скоро вернусь. Роберт». С одной стороны, мне следовало подчиниться и не усугублять натянутые отношения между нами, но с другой… Как я могла спокойно оставаться здесь, не зная наверняка, что Роберт в порядке? Если ему действительно знакомо чувство, о котором мы говорили в последний раз, он обязательно поймёт меня.

Нужно было торопиться, но одно обстоятельство всё усложняло: входная оказалась заперта снаружи. Дьявол. Не сомневаюсь, что это дело рук Роберта, но так просто меня не остановить. Я не настолько сильна, чтобы проломить бревенчатую стену, значит, остаётся только два оптимальных варианта: настойчиво пытаться выбить дверь, либо пролезть через маленькое окно, которое тоже надёжно заколочено. Тело быстро восстановится при любом раскладе, а вот для одежды битое стекло более травматично. Запасных вещей у меня нет, а разгуливать по городу в потрёпаном виде не хочется, поэтому выбор очевиден. Было жаль портить платье, но ничего другого в доме не нашлось. Оторвав юбку от корсета, я плотным слоем обернула её вокруг руки, начиная от плеча и заканчивая крепко сжатым кулаком. Отойдя в самый дальний угол комнаты, я разогналась и всем весом впечаталась в дверь. Преграда с грохотом рухнула, а я по инерции прокатилась по земле. Мелкие ссадины были настолько незначительными, что никакого внимания на них я не обратила. Отряхнувшись от грязи и пыли, насколько это представлялось возможным, я быстрым шагом вернулась к дому и собрала в кучу своё скромное имущество. Лишний след оставлять ни к чему, поэтому послание Роберта и то, что совсем недавно называлось платьем, закружилось в прощальном танце с пламенем, как только я чиркнула спичкой. Пока вещи догорали, я огляделась, пытаясь определить своё примерное местоположение. Изба действительно располагалась в неприметном месте. Если бы не обострённое чутьё и отменная память, я бы долго плутала по лесным тропам. Роберт оставил записку, значит, совершенно точно намеревался вернуться, но, по какой-то причине, до сих пор этого не сделал. Трусливо залечь на дно совсем не в его характере. Значит, поиск в столице – не слишком глупая затея. Определившись с направлением, я бросилась бежать в сторону города так быстро, как только могла.

Первым делом я решила наведаться в гостиницу, но Роберта там не застала. Всё-таки он не возвращался сюда прошлой ночью, судя по реакции администратора, который был явно удивлён видеть меня без сопровождения. Захватив свои ножи и сменив обувь на привычные сапоги, я спешно покинула здание. Слишком плохо я знала потайные места города и ещё хуже была осведомлена о привычках Роберта. Куда же он мог направиться? Обойдя все знакомые места, которые мы посещали вместе, я так и не смогла отыскать заветный силуэт. Бессилие и неизвестность сводят с ума, но поддаваться панике нельзя – это никак не поможет делу.

Отдалившись от оживлённых улиц центра, я побрела вдоль обшарпанных домов. Запахов здесь было гораздо меньше, и я надеялась учуять хотя бы обрывочный след пребывания Роберта, но двое смертных прохожих мешали мне сконцентрироваться. От расправы их спасало только то, что на чужой территории ничего подобного я совершить не посмею. Перейдя через дорогу, я с удивлением заметила, что мужчины последовали в том же направлении. Ускорив шаг, я надеялась скрыться за ближайшим поворотом и незаметно переместиться, воспользовавшись способностями, но не тут-то было. Глаза закатились от абсурдности ситуации: потенциальные жертвы преследуют палача. Не выдержав, я остановилась. Судя по стихшим шагам, они тоже. Быстрее и проще будет внушить им отправиться куда подальше, что я и намеревалась сделать, пока не повернулась. Увиденное лицо одного из смертных парализовало меня. Пропавший Марк Холл собственной персоной стоял на расстоянии метра. Однако, моим замешательством успели воспользоваться раньше, чем я смогла обдумать хотя бы одну из возможных версий дальнейшего развития событий. Секунды промедления обошлись дорого: точные выстрелы перебили оба колена, лишив опоры. Ноги подкосились, и я рухнула на асфальт, не в силах сопротивляться притяжению. Очередная пуля прилетела в локоть, без труда раздробив сустав. Последующие выстрелы пришлись в плечо и грудную клетку. Правая рука безвольно повисла. Противник точно знал, куда нужно целиться. Банальный выстрел в голову, лёгкое или сердце не причинил бы никакого вреда, ведь мы и так мертвы. К потере сознания мог привести только удар чрезвычайной силы или же перелом шеи, но нужно постараться, чтобы подобраться к ней. Учитывая все эти факты, ограничить подвижность – беспроигрышный вариант. Жгучая боль, стремительно расползавшаяся по телу словно яд, повлекла за собой упадок сил. Я ещё не осознавала всей серьёзности ситуации, в которой оказалась, но позволять наносить мне увечия дальше было нельзя. Если дам уничтожить себя, кто отыщет Роберта? Мутная пелена застилала глаза – в таком состоянии повлиять на чужой разум невозможно. Придётся всецело положиться на остаток физических сил, которых на борьбу с человеком хватить должно. Сгруппировавшись, я неуклюже оттолкнулась от асфальта и ударила наотмашь уцелевшей рукой. Одного из нападавших удалось сбить с ног и впечатать в кирпичную стену, но второй смог устоять. Он тут же подскочил с несвойственной человеку скоростью и обхватил локтём мою шею, пригвоздив обратно к асфальту. Перекатываясь, я лихорадочно пыталась сбросить с себя соперника, но ничего не выходило. Немыслимо. Оба мужчины смертны, и никаких сомнений в этом быть не может. Тогда какого дьявола сейчас происходит?! Откуда-то слева донёсся визг тормозов. Секунда, и я была свободна, а мой обидчик, следом за Холлом, ничком повалился на землю в бессознательном состоянии. Крепкие руки бережно подхватили меня и понесли, нежно прижимая к себе. Безмерно я была рада только одному: Роберт нашёлся.