– Есть информация, – попыталась я оправдать свой поступок.

Реакции не последовало. Чем дольше длилась тишина, тем меньше становилась уверенность в весомости добытых мною сведений.

– Мне уйти? – попыталась я прояснить ситуацию.

– Нет, – он снова повернулся. – Больше ты никуда не пойдёшь, – безапелляционно заключил он.

– Я не уверена, что это заслуживает внимания, но хочу, чтобы ты выслушал.

Подойдя ближе, я протянула ему стопку объявлений о пропаже. Лёгкое непонимание отразилось на серьёзном лице. Дословно пересказав диалог со смертной, я в мельчайших подробностях поделилась и остальными наблюдениями. Роберт внимательно слушал и не перебивал, напряжённо вглядываясь в нечёткий портрет. Когда рассказ подошёл к концу, на несколько минут он погрузился глубоко в свои мысли, после чего коротко бросил:

– Поедем в Рольштад. На закате.

Светлое время суток пришлось переждать в отеле, дабы не вызывать лишних подозрений и не подвергать себя риску, но с наступлением сумерек мы выдвинулись в путь. Мне до сих пор слабо верилось в то, что информация о каком-то смертном может принести реальную пользу, но Роберт со всей серьёзностью отнёсся к моему рассказу. Для дальнейших обсуждений решено собраться в приватной обстановке. Как только граница была пересечена, Роберт позвонил Алеку с указанием прибыть в загородный дом и дожидаться нас там.

Местный пейзаж радовал глаз куда больше, чем голые деревья. Я бы отождествила себя с раскидистой сосной, нежели с хрупкой берёзой. Лиственные породы так изменчивы, в отличие от хвойных, остающихся во всём великолепии, даже в самых суровых условиях. Каждая иголка на ветвях является свидетелем массы событий. Огромная система корней вгрызается в почву, добывая питательную влагу, подобно тому, как острые клыки впиваются в плоть. Некоторые согбенные исполины древнее меня, но остаютсяживыми. Осознание этого побуждает к долгому созерцанию.

– Мы задержимся хотя бы на одну ночь? – уезжать всё равно придётся, но хотелось оттянуть этот момент.

– Разумеется. Если Алеку потребуется больше времени для сбора информации, мы останемся на несколько ночей. Имеем на это полное право, – мягко успокоил Роберт.

– Совру, если скажу, что надеюсь на быстрые поиски.

Роберт понимающе усмехнулся. Конечно, нам обоим был важен результат, и он это знал. Но и не забывал учитывать тот факт, что всё происходящее доставляло мне дискомфорт. Облегчение наступило, когда оставалось преодолеть считанные километры до его обители.

Едва войдя в дом, я сразу отметила изменения в обстановке. Каждая ваза была наполнена благоухающими цветами, и я точно знала, кто именно являлся творцом причудливых композиций. Каждый бутон и веточка пребывали в дивной гармонии друг с другом, а цветовая палитра состояла исключительно из холодных оттенков. Изобилие белых хризантем, к которым Дана питала особую любовь, отдалённо напоминало воздушные сугробы из свежевыпавшего снега. Правда, наши с ней ассоциации разнились: там, где я видела пустоту, безмятежность и умерщвляющий холод, она углядывала лишь чистоту, жизнь и проблеск нерушимой надежды.

– Вижу, ты очень ждала нас, – сказала я с тончайшим намёком на комплимент.

– Я рада, что тебе нравится, – с тихим восторгом ответила Дана.

– Не только она одна заждалась тебя, сестрица, – с задорной улыбкой ответил Алек, подходя ближе с распростёртыми объятиями.

Выражение лица юноши оставалось непринуждённым, но чёрно-лиловые круги под глазами выдавали, что он испытывал острую потребность в питании.

– Всё это время ты провёл в четырёх стенах, верно, братец? – его состояние тревожило.

Утомление, в привычном для людей понимании, мы не испытываем. Одышка не согнёт пополам после продолжительного бега, но всё же ресурсы нашего тела расходуются, а возможности далеко не безграничны. Зная, с каким энтузиазмом Алек берётся за любое дело, вряд ли в его плотном графике восстановлению отводилось достаточное количество времени. Учитывая обстоятельства, в которых мы оказались, находиться в уязвимом состоянии крайне неблагоразумно, и это очень меня злило.

– Я тоже беспокоился, Лина, – сказал он, уклонившись от прямого ответа.

Когда обмен любезностями завершился, двое умнейших удалились в рабочий кабинет, а мы с Даной отправились в свои покои. Я не видела смысла лично пересказывать Алеку скудную информацию, с этим прекрасно справится Роберт, поэтому в собрании участвовать не стала. Пока мы шли по коридорам, я задала Дане вопрос, который не выходил из головы:

– Ты считаешь, что Алек занимается этим делом добровольно?

– Вряд ли ради собственных амбиций, но да. Уверена, он отчётливо понимает,чтоделает и с какой целью. Твой брат переживает за тебя ничуть не меньше, милая, – её высокий благозвучный голос, льющийся из уст подобно ангельской песне, не мог не внушать надежду.

– Очень надеюсь, ты права.

Оставшись в гордом одиночестве, я рухнула на кровать, устремив пустой взгляд в потолок. Ожидание для бессмертных было привычным состоянием. Запретив себе любые мысли, я неподвижно лежала и наслаждалась покоем в течение нескольких часов, пока не раздался короткий стук в дверь. Никакой реакции на моё разрешение войти не последовало. С настороженностью я подошла и распахнула дверь, но в коридоре никого не оказалось, кроме бумажного конверта, лежавшего у порога. Размашистый почерк на конверте, перевязанном шёлковой лентой, гласил о том, что его автор – Роберт. Послание было лаконичным: «Илина! Прошу составить мне компанию на прогулке. Рекомендую удобно одеться. Буду покорно ждать у главного входа в восемь часов после полудня. Роберт». Всего через час. Написанное вызывало недоумение и заставляло гадать о характере и целях встречи. Очередное знакомство с кем-то из советников? Слишком неформально. Свидание? Исключено. Но отказываться от предложения не хотелось. Отыскав в шкафу комфортные эластичные брюки, спортивный джемпер, высокие сапоги без каблука и короткую тонкую куртку, я поспешила переодеться.

В условленное время мы с Робертом встретились возле машины, стоящей у входа. Мой спутник был одет в брюки, отдалённо напоминавшие галифе, джемпер на молнии и стёганый жилет оливкового цвета. Часть волос он собрал в аккуратный хвост. Даже повседневный стиль был пропитан лоском.

– Благодарю за согласие, Лина, – наградив вежливой улыбкой, он открыл передо мной дверь автомобиля, приглашая сесть.

Как только я заняла своё место, Роберт разместился за рулём, и машина тронулась по неизвестному мне ранее маршруту.

– Речь шла о прогулке, разве не так? – как бы невзначай поинтересовалась я.

– Терпение. Прогулка будет, но до отправной точки мы доедем, – уголки губ тронула озорная улыбка.

Без малейшего намёка на раздражение Роберт всегда отвечал на любой мой вопрос. Решив всецело ему довериться, я замолчала и принялась терпеливо ждать. Спустя каких-то полчаса мой тонкий слух уловил давно позабытые звуки. Волнительное предвкушение нарастало по мере приближения к строениям из кирпича вишнёвого цвета. Сомнений быть не могло: размеренный хруст сена, фырканье и стук копыт подтверждали мои догадки.

– Мне подумалось, ты не откажешься от приватной прогулки верхом, – произнёс мужчина, заметив неподдельный интерес в моих глазах.

В этом он не ошибся. Едва мы остановились, я с нетерпением выскочила из машины. Роберт без промедления провёл меня на территорию. У прохода к стойлам я замерла в нерешительности.

– Они привыкшие к таким, как мы? – взрослые звери чувствовали в нас хищников и испытывали тревогу.

– Разумеется. Все лошади принадлежат мне. Порядок поддерживает Фил, мой давний слуга. Идём.

Медленно шагая вдоль денников, я испытывала мощные отголоски былых чувств. Так странно: эмоции бессмертного аналогичны людским, но ощущаются совсем по-другому. Любой радости сопутствует боль утраты, которая ещё не наступила. Знание того, что это неизбежно, затмевает собой всё. Ты существуешь, будто бы, не имея настоящего: есть только багаж из прошлого, которое навсегда мертво и будущее, которое его пополняет.