Они просидели почти до вечера. У Корта начало ломить в висках от символов наури. Он стал путаться в словах и даже, заговорившись, назвал Юту — Амальрис. Она прыснула от смеха и сказала, что на сегодня, пожалуй, хватит.

Корт поднялся с пола, разминая затёкшие ноги. Юта потягивалась, как кошка, выгнув спину и высоко подняв над головой сцепленные руки.

Они подходили к выходу, когда их догнал Арагон.

— Могу я поговорить с тобой минуту, ругат? — Он осторожно тронул Корта за руку.

— Конечно, вестник. Чем я могу быть тебе полезен?

Арагон как-то странно глянул на Юту и отвёл Корта в сторону.

— Я хотел поговорить о ней.

Корт вопросительно смотрел на гурнаса. Арагон вздохнул. Казалось, что-то беспокоит его.

— Я знаю, что это не в моей власти. Что я прошу очень много, но я хочу, чтобы ты помог этой девушке.

— Помог? Как? В чём? — не понял Корт.

— Помог разобраться в том, как этот кулон оказался у неё.

— Но у меня нет об этом ни малейшего представления, — растерянно ответил Корт. — И почему я? Разве это не работа для кого-то более просвещённого и приближенного к богам?

Арагон хитро улыбнулся, и эта улыбка не сулила Корту ничего хорошего.

— Не думаю, что в Утегате есть кто-то, более приближенный к богам, чем ты, Корт.

Корт отвернулся. На его лице появилось такое выражение, будто он только что целиком проглотил красного песчаного жука — очень питательного, но совершенно отвратительного на вкус.

— Не знаю, почему ты продолжаешь повторять это, вестник. Ведь общение с богами — твоя прерогатива. А я… если честно, даже не помню, когда в последний раз приносил жертвы. Как ты, наверное, знаешь, я всё больше занят политикой и недостойной такого, как ты, мирской суетой.

— А я не понимаю, почему ты продолжаешь отрицать очевидное, — с прежней улыбкой сказал жрец. — Ведь тебе, в отличие от всех нас, не нужны жертвы и обряды для того, чтобы обратиться к богам. Твой алтарь находится внутри тебя, и я думаю, тебе прекрасно об этом известно.

Корт тяжело вздохнул, опуская голову. Он не хотел продолжать этот бесконечный спор о духовности и богах. И не понимал, зачем Арагон затевал его всякий раз, как видел Корта. Будто нарочно старался его разозлить.

— Я всё равно не понимаю, чего ты хочешь от меня, — проговорил он. — Что я могу сделать?

— Я не знаю, что конкретно ты должен сделать, — совершенно невозмутимо ответил гурнас, и Корт заподозрил, что тот издевается, — но то, что должно быть сделано, можешь сделать только ты.

— Каждый раз при встрече ты задаёшь мне всё больше загадок, вестник. Вот только не думаю, что я могу их разгадать, — с возрастающим раздражением проговорил Корт. Он в самом деле не понимал, зачем гурнас говорил все эти вещи. И почему из всех атлургов выбрал именно его для загадывания своих загадок.

Будто прочитав его мысли, Арагон сказал:

— Боги неспроста свели вас вместе. — Он кивнул на скучающую в сторонке Юту. «Мы вовсе не вместе», — хотел ответить Корт, но счёл за лучшее промолчать, чтобы не услышать ещё одну лекцию. — Так же, как неспроста Юта носит на себе символ Богини Тьмы. Смысл происходящего пока сокрыт от меня, но я думаю, ты сможешь найти ответы на эти вопросы.

«Больно мне это надо», — думал Корт, а Арагон всё говорил:

— Мне кажется, неслучайно вы двое оказались здесь сегодня вместе…

Корт перестал слушать, когда его ухо различило едва уловимое потрескивание. Точнее, это даже не было звуком — он словно уловил вибрацию в толще стен.

Вдоль позвоночника пробежала волна холода. Умом Корт ещё не понял, что происходит, но каждой клеткой тела ощутил угрозу. Словно в недрах стен и потолка возникло напряжение, которое разрасталось, давя на песчаный свод. Внешне всё выглядело, как обычно, но чувства Корта кричали о приближающейся опасности. Нервы сжались в тугой комок, словно стальная пружина. А потом свод охнул, как будто вздохнул. Корт услышал это так отчётливо, как если бы кто-то крикнул ему в ухо.

Не задумываясь, Корт прыгнул. В два гигантских скачка он оказался рядом с Ютой, которая ещё даже не успела понять, что что-то происходит, и повалил на пол, накрывая своим телом.

В тот же момент мир вокруг затрещал, как будто боги рванули в разные стороны гигантскую простыню. Пол содрогнулся, словно огромный великан топнул по нему ногой. Корту показалось, что от удара земля расколется на две части, и сейчас они провалятся в чудовищную трещину. Раздался такой грохот, будто небо рушилось на землю. Корту на спину посыпались камни, больно ударяя по бокам и позвоночнику. Он напрягся, но не двинулся с места. Ему нельзя шевелиться, какая бы глыба ни свалилась на него, потому что под ним, спрятанная под щитом его тела, съёжилась на полу Юта.

Прямо перед тем, как свет померк, и всё вокруг заволокли удушливые клубы пыли, Корт успел взглянуть на девушку. Она смотрела на него так, словно на свете не существовало никого, кроме Корта. В её глазах смешались испуг, отчаяние, мольба и боль. Её взгляд был таким открытым, интимным. Сейчас, когда они оказались на краю гибели, всё наносное слетело, словно засохшие листья на ветру, обнажив ничем не прикрытую душу. Такую ранимую, но в то же время сильную. Чуткую и пугливую, но страстную и решительную.

Корт никогда не видел Юту такой и не думал, что она может такой быть. Сейчас будто сама её душа потянулась к Корту и, минуя все преграды и заслоны, коснулась его души. Корта словно обожгло этим прикосновением. Но он не почувствовал боли, — только успокаивающее тепло.

Мир вокруг рушился, и Корт с Ютой оба понимали: это могут быть последние секунды их жизней. И в этот миг то, что они видели — были лица друг друга.

А потом глаза Юты расширились от ужаса. Она закричала. Корт подобрался, готовясь до последнего закрывать её своим телом. Ему показалось, что в спину ударило тараном, как будто тот великан, что крушил всё вокруг, разбрасывая глыбы, решил во что бы то ни стало добраться до девушки, от страха сжавшейся под ним в комок.

Корт покрепче сцепил зубы и упёрся в землю руками и ногами, готовый удержать любую тяжесть. Он знал, что упадёт, только когда под неимоверным весом переломится его хребет.

Корта снова тряхнуло, словно кто-то невидимый пытался скинуть его с девушки. Грохот стоял такой оглушительный, что Корт перестал слышать, как кричит Юта. Ему в спину воткнулось что-то острое, а потом его вдавило в землю с такой силой, как будто на него обрушились все Красные Горы.

Корт ощутил, как его руки и ноги буквально погружаются в песок. Жилы трещали, а мышцы готовы были полопаться. Но если он позволит этому произойти, то глыба, которую он держит на своей спине, опустится на Юту и раздавит её маленькое хрупкое тело. А потому он должен терпеть.

И Корт терпел.

Грохот стих. Юте показалось, что небо и земля успели несколько раз поменяться местами, хоть в то же время она понимала, что лежит на том же месте. Оглушённая и ослеплённая, она ничего не видела и не слышала. Единственным ощущением, которое осталось во всём мире — было тело Корта, крепко прижатое к ней. Юта знала, что они всё ещё живы только потому, что чувствовала его сердцебиение, отдававшееся барабанным эхом у неё в груди.

Его сердце стучало так бешено, сквозь кофту ударяя её по ребрам, что она даже не ощущала собственного сердцебиения, как будто у них осталось одно сердце на двоих.

В ушах болезненно звенело, Юта хотела прикрыть их руками, но едва смогла пошевелиться. Через бесконечно долгие минуты, когда она слышала только оглушительно высокий звук, резавший слух, и видела перед глазами только расплывающиеся красные пятна, к ней начали возвращаться слух и зрение.

Вокруг было темно. Настолько темно, что такого мрака она не видела никогда в жизни. Так темно, как будто она оказалась в самых недрах Нибелии, погребённая под тоннами земли. А может, наоборот, — в открытом космосе, окружённая только чернотой и пустотой межзвёздного пространства.