Кое-как ей удалось взять себя в руки. Юта не чувствовала в себе сил возвращаться домой, так что она просто стояла, облокотившись о стену и наблюдала за атлургами. Тела она больше не видела за спинами людей.

Атлурги были на удивление спокойны. Никто не кричал и не плакал. Они по одному подходили к телу Канга, чтобы своими глазами удостовериться в том, что произошло. А затем отходили в сторону, уступая место вновь подошедшим. Это было похоже на какой-то ритуал, и на мгновение Юте показалось, что она увидит здесь весь город, молча сменяющий друг друга на этом странном посту.

Атлурги переговаривались в полголоса, медленно перемещаясь с места на место. Будто весь коридор вальсировал в такт какой-то, слышимой только им, музыке. Выхваченные солнечным лучом, зловеще красным светились татуировки на внутренней стороне предплечий. Такие же, какие Юта видела на руках Корта в первый день.

На лицах большинства атлургов не было ни удивления, ни скорби. Они оставались спокойны и бесстрастны. Юта подумала о том, что за века солнца и жар пустыни высушили их эмоции досуха, оставив на их месте только лёгкие контуры.

Через некоторое время, сочившееся будто кровь сквозь песок, к телу Канга скользнул силуэт женщины. Она опустилась на колени рядом с ним, и Юта услышала тихий плач. Женщина не кричала, не причитала и не рыдала в голос. Она вела себя достойно и непоколебимо даже в час величайшей скорби.

Юта со стороны наблюдала за атлургами, переводя взгляд с одного лица на другое, от одних глаз цвета раскалённого песка — к другим. Она запоминала, анализировала и делала выводы. Так, словно собиралась набрать статью о смерти Канга по возвращении домой. Она больше не была журналистом и уже никогда им не станет, но, надо полагать, старые привычки умирают неохотно.

А потом она увидела среди атлургов Корта. Он стоял возле тела Канга, глядя на него сверху вниз. Рядом с Кортом, держа его под руку, была Леда. Всегда спокойная и невозмутимая, сейчас она выглядела взволнованной. Юта заметила, как по её лицу промелькнула тень сильного удивления, но это выражение тут же исчезло, когда она взяла себя в руки. Леда переговаривалась с мужчиной, стоящим рядом с ней. Корт молчал.

По всей видимости, эта новость тоже застала его в постели: на мужчине были грубые серые штаны, завязанные тесёмками. На плечи была накинута кофта-безрукавка. Она была расстёгнута, открывая грудь и часть живота. Солнечный луч, освещавший тело Туррага, частично падал и на Корта. Юта невольно скользнула глазами по его широкой груди и плоскому животу. На тёмной коже серебрились полумесяцы шрамов. Юта отвела взгляд, но мужчина уже заметил её.

Он обернулся к Леде и быстро шепнул что-то на ухо. А затем зашагал по направлению к Юте. Подойдя к девушке, Корт встал рядом. Он не смотрел на неё, взгляды обоих были прикованы к телу на полу.

— Что теперь будет? Вы выберете нового Канга? — тихонько спросила Юта.

— Канга не выбирают, — ответил Корт. Его брови были нахмурены, а руки скрещены на груди. Голос был спокоен, но в нём чувствовалось напряжение. — Им становится сильнейший. Тот, за кем идут люди, кому доверяют и кого уважают. Кто сможет доказать свою состоятельность, как вождя, а также устранить всех соперников.

Он замолчал, думая о чём-то своём, а Юта уставилась на убитого Канга. Она совсем недавно жила среди атлургов и ещё мало что могла сказать о них. Кроме того, что эти люди снова и снова поражали её. И часто Юта не могла решить, в хорошем ли смысле, или в плохом.

Атлурги были решительны и бесстрастны. А их холодная рассудительность порой граничила с жестокостью. Выше всего эти люди ценили железную волю и силу духа, безоговорочно ставя выживание Утегата выше своих жизней. Как, видимо, и жизней других. Они были не похожи на расслабленных и избалованных жителей Лиатраса. Ежедневная борьба за жизнь выхолощила из них всё лишнее, всё, что не имело прямого отношения к выживанию. Это включало в себя любые проявления слабости, страха и неуверенности. Но, как полагала Юта, и часть человечности, по крайней мере, в том смысле, в каком она привыкла её понимать.

Погрузившись в размышления, Юта не замечала ничего вокруг. Но когда она подняла глаза, то обнаружила не себе взгляд одного из атлургов. Он стоял над телом Канга. Вокруг него волновались и сменялись люди, но мужчина пристально смотрел только не неё. Юта не отвела взгляда. Она принялась рассматривать мужчину так же, как он рассматривал её.

Он был молод, даже юн, у него были длинные волосы, заплетённые в три косы, спускающиеся по спине. Лицо юноши было чистым и открытым, а глаза — настолько светлыми, что радужка почти сливалась с белком глаз. Юта обратила внимание, что он одет не так, как прочие атлурги. На мужчине было надето что-то наподобие длинного халата, полностью закрывающего руки и ноги. Халат был светло-песочного цвета, очень подходящего к глазам юноши. Только ворот, отвороты рукавов и подол были тёмно-бордовыми, цвета крови, пропитавшей пол.

Мужчина всматривался в её лицо, словно пытался что-то понять. В его взгляде не было ни враждебности, ни угрозы, скорее сдержанное любопытство. А потом перед ним возник другой атлург, закрыв мужчину от Юты, так что она перестала его видеть.

Отвлёкшись, Юта потеряла Корта из виду. А когда вновь нашла, он стоял в стороне, спиной к ней, и переговаривался с каким-то мужчиной.

— Странно, что Гвирн до сих пор не объявился, — донёсся до неё голос Корта.

Юта не хотела подслушивать, но журналистский инстинкт быстро взял верх. Она не могла сопротивляться врождённому любопытству, в конце концов, это была та черта характера, которая сделала её той, кто она есть.

— Причины этого может быть только две, — отвечал Корту мужчина, которого Юта видела впервые. — Или ему до сих пор не сообщили…

— Или он и так знает, что происходит.

— Ты должен обратиться к народу, Корт. Завтра же. Сделай заявление, это покажет твои притязания на власть.

Тихий разговор неожиданно поглотили встревоженные восклицания. Это были первые громкие звуки за то время, что Юта находилась здесь. Люди вокруг неё заволновались. Они быстро освобождали проход кому-то, кого она не видела.

Юта протиснулась вперёд и тут же пожалела об этом. По проходу, быстро очищающемуся от атлургов, низко опустив голову к земле, шёл огромных размеров зверь. Сомнений быть не могло: это же чудовище Юта видела в доме у Корта.

В полутьме казалось, что белоснежная шерсть животного светится. Она была настолько длинной, что почти подметала пол. Короткие уши стояли торчком, ловя звуки разговоров. Ни на кого не глядя, зверь целенаправленно трусил вперед, без труда расчищая себе дорогу.

— Что за напасть! Где Корт? — закричал один мужчина, расталкивая атлургов и выбираясь вперёд. — Чтоб ему всю жизнь чистить песок с проходов, — закончил он в полголоса, словно бросил страшное проклятье.

Не обращавший внимание на людей зверь неожиданно поднял голову. Он навострил уши и остановился. Мужчина, звавший Корта, замер, потому что животное смотрело прямо на него. Стоя на четырех лапах зверь доходил ему до груди, а встань он на задние лапы — и был бы ростом с полтора человека.

Наконец кто-то позвал Корта, и он вышел из-за спин атлургов.

— Зачем ты привёл своего саграла? — злобно спросил мужчина. Он указывал на животное рукой.

Утагиру не двигался, но из его пасти, не закрывавшейся из-за огромных клыков, вырвался едва слышный звук. Юта уже слышала его раньше. Он был настолько низким, что человеческое ухо почти не различало его. Он воспринимался всем телом, проникая прямо в кости. В своей жизни Юта не слышала более жуткого звука.

Атлург дёрнулся, вжимаясь в стену. Руку он убрал подальше от зверя. Да и самому ему видно не терпелось убраться подальше. На лице Корта заиграла чуть заметная усмешка. Он вышел вперёд, поднимая руку с раскрытой ладонью, чтобы успокоить животное.

— Я не приводил его. Он пришёл на запах крови, — ответил Корт, и по рядам атлургов пронёсся вздох.