— Ага, — кивнул неудавшийся гопник.

И ушёл.

И остальные тоже.

Парни уже несколько минут как скрылись за гаражами, а Тимур так и продолжал стоять. Даже пальто не застегнул и очки у Ксюхи не забрал.

— Как же оно меня всё… — наконец с чувством начал он. Потом осёкся, словно вспомнив, что при детях явно не положено произносить то, что он только что хотел произнести. Глубоко вдохнул. И выдал на выдохе такую матерную тираду, что школьная директриса упала бы в обморок, услышав подобное от одного из своих любимчиков.

— Тимур Игоревич, — восхищённо протянула Ксюха.

— Извини, вырвалось.

— А вы можете мне это записать на память? Или лучше в аудио надиктовать. Буду переслушивать в особо тяжёлые моменты жизни.

— Судя по всему, чувствуешь ты себя уже лучше.

— Ну, в общем, да. — Даже врать не пришлось, потому что «лучше» — понятие относительное. Смотря с чем сравнивать. Если с периодом слепоты, глухоты и полнейшей беспомощности — то уж точно лучше, а если с общим состоянием по жизни… ну, тоже сойдёт. Выспаться бы, и к утру будет совсем нормально.

Однако Тимура ответ чем-то не устроил.

Он внимательно оглядел Ксюху с головы до ног, потом наконец-то забрал у неё очки и оглядел снова. Заглянул в глаза. Потом ощупал: самым натуральным образом зарылся пальцами в волосы, прошёлся ладонями по плечам, спине и бокам…

И замер, напряжённо разглядывая в полумраке свою руку.

На кончиках пальцев что-то темнело.

— Это… — Ксюха пригляделась. Тёмное едва заметно отливало красным. — Это что, кровь?

— Похоже на то. И, видимо, твоя.

— Да откуда?

— От верблюда! А ну-ка повернись! Снимай куртку!

— Может, это вы во время драки где-то испачкались?

Тимур, не дождавшись, сам рванул молнию на косухе, рывком вытряхнул из неё Ксюху и потянулся к толстовке.

— Не надо! — запоздало среагировала Ксюха. Хотя и сама уже чувствовала, что мокрое и липкое под футболкой — это не пот. Или не только пот.

— Ксюш, не время стесняться. Я только посмотрю.

— Я не стесняюсь, просто…

Просто там татуировка!

О существовании которой Тимур вообще-то и так знает, а если спросит Фёдора, то узнает и о расположении, и об узоре, но всё равно как-то неловко.

А ещё Тимур — не бабушка. То есть он не начнёт орать, что Ксюха — криворукая дегенератка, ходячее наказание, и нечего было шляться в темноте за гаражами, так что сама виновата, и всякое такое.

Не начнёт же, да?

Это же Тимур…

— Ксюша, пожалуйста!

— Здесь холодно. И мне не больно, честно. И смотреть не надо, ничего интересного там нет.

— Не верю.

— Во что именно?

— Фролова! — Тимур почти прорычал это злополучное «Фролова» и дёрнул толстовку вверх, до самых подмышек, проигнорировав все попытки сопротивления. — Прекрати ёрничать. И трястись тоже прекрати, я рассмотреть не могу. Или правда холодно?

Холодно не было, было страшно.

Страшно ещё и потому, что, стоя по стойке смирно с задранной толстовкой, Ксюха никак не могла увидеть то, что старательно изучал Тимур, подсвечивая себе мобильником. Представить, правда, могла. Не зря же этот мужик ей чем-то в бок тыкал. Нажимал вроде не сильно, но кто его знает, мог и поцарапать ненароком.

Например, в тот момент, когда в гараж её оттолкнул.

Наверняка же неудобно было толкать с ножом в руке. Или не с ножом. А чем он её тогда? Когтями?

Интересно, могут ли оборотни превращаться частично? Например, отращивать когти, находясь в человеческом обличье? Надо будет у Людвига спросить при случае.

— Ну, в целом ничего страшного, рёбра не просвечивают, — постановил Тимур, закончив осмотр. — Больше на царапину похоже, но глубокую, кровь всё ещё подтекает. Сильно болит?

— Вообще не боли… Ой! А давить-то зачем?

— А врать зачем?

— Так правда же не болит. Если не давить.

В общем-то, действительно не болело. Осенний ветер холодил голую кожу, снова начала чесаться татуировка, ныло плечо, ушибленное о гараж, а царапина на боку просто слегка ощущалась, да и то если сосредоточиться.

— У тебя пластыря с собой случайно нет?

— Случайно есть. И ещё всякие штуки для ухода за тату, Фёдор надавал.

— Думаю, хватит пока и пластыря. В травмпункте всё равно заново залепят. Не помнишь, кстати, где он у нас? Хотя ладно, без разницы, на такси поедем.

— А? — Ксюха, увлечённая выковыриванием лейкопластыря из недр сумки, среагировала не сразу. — Зачем травмпункт? Не надо никакого травмпункта, и такси не надо. Ты же сам сказал — это просто царапина, само пройдёт.

— Да у тебя вся футболка в крови, и кофта тоже. Ольга Степановна мне голову открутит, если я тебя в таком виде домой приведу, а не сдам врачам.

— Не надо никуда меня приводить, сама дойду. А куртку в комнате сниму. Если быстренько проскочить, то бабушка ничего не заметит. Потом постираю футболку, когда никого дома не будет.

— И кофту.

— И кофту постираю. Ну или выкину. Скажу, что порвалась. Или что соком облилась. В общем, ерунда, что-нибудь придумаю.

А ещё надо обязательно улучить минутку и метнуться в Дом: сообщить Людвигу, что его ищут, и спросить, что дальше-то делать. Потому что надо же что-то делать!

— Прекрати глупости говорить! Никуда я тебя не пущу одну! Вот передам из рук в руки — тогда и выдохну. И даже не думай рану прятать, её же обработать надо, проследить, чтобы заражения не было.

— Что я, царапину сама не обработаю? Зелёнка у меня есть. Слушай, ну… Пойми, нельзя бабушке ничего говорить, она же реально голову открутит, но не тебе, а мне. С тобой-то она вежливо поздоровается, ещё и чаем напоит, а всё веселье начнётся уже после. Особенно если она татуировку увидит. А она её обязательно увидит, если начнёт мои ссадины разглядывать.

— Ладно. — Тимур покрепче приладил пластырь, надавив при этом так, что Ксюха снова ойкнула, и наконец-то вернул на место одежду. — Тогда пошли ко мне.

— Это ещё зачем?

— Рану тебе нормально обработаю. А то ты ведь действительно зальёшь её зелёнкой и сожжёшь там всё нафиг.

— Да я же не дура, знаю, что только по краю надо мазать, а не внутрь…

— И кофту застираю.

— Сам?

— А кто ещё? Я один живу, а такие штуки руками быстрее, чем машинкой. Потом феном высушим.

— То есть Дианы точно дома нет?

— Точно. Ещё глупые вопросы будут?

— Ничего, что я на «ты» перешла?

— Ничего. Главное, в школе не забудь перейти обратно. Ладно, Ксюш, хватит тупить, как витязь на распутье. Решай: либо я веду тебя домой, либо в больницу, либо ко мне. Варианта, когда ты идёшь куда-то одна, не предусмотрено.

Эх, если бы одноклассницы узнали, что главный секс-символ школы зазывает некую ученицу в гости, а она отпирается, то от зависти покрылись бы плесенью. Зелёной и мохнатенькой.

Хотя вообще-то заглянуть домой к Тимуру было бы любопытно.

— К тебе, — вздохнула Ксюха.

Только вот…

— Подожди, мне позвонить надо. — Она вытащила телефон и ткнула в последние вызовы. Бабушка сняла трубку сразу же, как будто ждала звонка. Или как будто сама собиралась звонить и узнавать, где носит непутёвую внучку, которая уже минут пятнадцать как должна быть дома. — Бабуль, привет. Я задержусь немножко. Да, я знаю, сколько времени, но меня Инга попросила… Да знаешь ты Ингу, такая пухляшка, в восьмом классе учится. Так вот, она попросила ей помочь разобрать одну тему по истории. Про декабристов, она в них вечно путается. Нет, мы недолго, пару часиков посидим и всё.

— Я тебя провожу или такси вызову, — одними губами прошептал Тимур.

— Тут её родители говорят, что они меня проводят вечером или такси вызовут. Всё нормально будет, ба. Я ж не ерундой какой-то страдаю, а хорошее дело делаю. Спасибо! Ужинай без меня, там плов в холодильнике.

— Почему именно Инга? — удивился Тимур, когда Ксюха выключила телефон.

— Хорошо хоть не спросил, почему именно история.