— Просто не выспался.

— Тимур Игоревич, врать нехорошо!

— Да не вру я. Реально не выспался.

— Потому что?..

— Фролова, ты уже задумывалась, куда после школы учиться пойдёшь? Мне кажется, по тебе следственный комитет плачет. Или кто у нас там ещё допросами занимается?

— Обычно когда говорят, что мне прямая дорога в полицию, имеют в виду «за решётку».

— Это они просто плохо тебя знают, — хмыкнул Тимур. — Без шуток, я вообще не удивлюсь, если однажды увижу тебя в форме.

— А вы от темы-то не уходите. Ну, то есть если не хотите рассказывать, то так и говорите, а не увиливайте.

— Да не увиливаю я, просто не знаю, с чего начать. Так-то ничего страшного не случилось… Подумаешь, с девушкой поругался. То есть даже не поругался, а… В общем, мы расстались. Только одноклассницам своим не говори.

— Боитесь, что они толпой ломанутся на вакантное место и поубивают друг друга?

— Боюсь, что они ещё и меня ненароком затопчут. И Диане тоже достанется, за то, что посмела отвергнуть такого прекрасного жениха.

— Как она только могла⁈ Да как её земля носит⁈ — с наигранным возмущением воскликнула Ксюха.

Тимур, судя по хмурому лицу, шутку не слишком оценил.

С Дианой он встречался давно, чуть ли не с института. Ксюха видела её несколько раз — красивая девушка. Даже, пожалуй, слишком красивая. Всегда будто только что с подиума или из салона красоты: укладка, макияж, маникюр, дорогая одежда и украшения. Она работала в какой-то частной клинике и вроде бы даже была там не последним человеком, но подробностями Ксюха никогда не интересовалась.

Ей было вполне достаточно знания, что вот эта конкретная красотка — невеста Тимура, поэтому при встрече с ней надо вежливо здороваться и стараться вести себя прилично, чтобы не огорчить ненароком любимого учителя.

Но сейчас любимый учитель уже был огорчён, причём усилиями этой самой Дианы, и Ксюхино вежливо-нейтральное к ней отношение моментально сменилось на неприязнь. Пока ещё лёгкую. Ксюха даже нашла в себе силы осторожно предположить:

— Может, помиритесь. Всякое же бывает…

— Да мы особо и не ссорились. Просто так вышло… У неё свадьба через месяц.

— Как⁈ — вырвалось у Ксюхи, и в этот раз возмущение было совершенно натуральным. — То есть это, конечно, не моё дело, но…

«Это совершенно точно не твоё дело», — сказал взгляд Тимура.

Сам Тимур ничего не сказал, только вздохнул.

Ксюха вздохнула в ответ, отвернулась и пошла дальше молча.

Молчания хватило надолго, почти до подъезда. До той самой точки, где Ксюха обычно сворачивала к своему дому, а Тимур — на соседнюю улицу.

В этом месте тишина вдруг стала особенно плотной, давящей, почти осязаемой, и Ксюха поняла, что если не скажет хотя бы слово, то задохнётся под её гнётом.

Но Тимур внезапно заговорил первым:

— Хочешь ещё что-то спросить? Только не про Диану, умоляю.

— Хорошо, не про неё. Подкиньте контакты татуировщика, а?

— С ума сошла?

— Нет, абсолютно серьёзно спрашиваю.

— Ни за что! Даже не уговаривай!

— Я не уговариваю, просто объясняю. Понимаете, я же уже всё решила. Всё равно пойду и сделаю, и никто меня не остановит. Так ведь лучше, если я пойду к хорошему проверенному мастеру, чем в какой-нибудь подпольный салон, да?

— Лучше — если ты вообще никуда не пойдёшь ещё года четыре.

— Три.

— Ладно, три.

— Два…

— Ксюш, мы не торгуемся.

— А я и не торгуюсь, я прошу. По-дружески.

— Я не… — Тимур явно хотел сказать «не твой друг», но осёкся. И правильно сделал, потому что Ксюха на такое и обидеться могла. Хотя и говорят, что на правду не обижаются, и Тимур ей действительно не совсем друг — слишком уж большая разница в возрасте и социальном статусе.

Но он всё же осёкся.

И Ксюха не обиделась.

— Я твой учитель, — исправился Тимур.

— Я знаю, — вздохнула Ксюха. — Просто очень не хочется идти за татуировкой к каким-нибудь стрёмным личностям, у которых антисанитария и никаких гарантий. Я же не дура и не хочу, чтобы меня там чем-нибудь заразили, или чтобы рисунок потом весь расплылся. Делать — так сразу хорошо, правда же? Или вы не согласны?

— То, что ты сейчас творишь, называется эмоциональный шантаж, и я на такое не куплюсь. Не хочешь идти к сомнительным личностям, работающим без лицензии, — не ходи. Терпи до совершеннолетия.

— Если вы мне поможете, то я никому не расскажу, что вы с девушкой поругались.

— А это тоже шантаж, причём уже самый обыкновенный. Где ты такого нахваталась⁈

— Жизнь научила, — вздохнула Ксюха.

И даже не смутилась.

А чего смущаться? Она же всё правильно сказала: если Тимур ей поможет, то про его ссору с Дианой никто не узнает. А если не поможет, то всё равно никто не узнает. По крайней мере, от Ксюхи.

Потому что нельзя недооценивать искусство правильно построенных фраз!

А искусству этому её, между прочим, Тимур и научил. Точнее, книжки научили, которые он почитать подсовывал. Там вечно то древние мифические твари таким образом отважных героев обманывали, то отважные герои — древних тварей.

Ксюха так и не определилась, кем она себя чувствует — тварью или героем. Кажется, ситуация всё-таки получилась не слишком героическая. Но надо же как-то выход на татуировщиков заиметь.

Тимур со вздохом вытащил телефон, немножко в него потыкал — и мобильник в Ксюхином кармане мелодично звякнул.

— Я тебе скинул телефон и адрес. Скажешь там, что ты от меня. Только не говори, что ученица. Просто знакомая, ладно?

— Тимур Игоревич, вы самый лучший! — проникновенно воскликнула Ксюха.

— Я ужасный. Отвратительный. И однажды меня за это уволят. Кстати, на следующий урок с тебя доклад про реформы Столыпина. Вслух, у доски. И про домашку не забывай, буду спрашивать. И тату потом покажешь.

— Обязательно!

Или нет? Или сделать две: какую-нибудь мелочь, которую показывать не стыдно, и вторую — только для себя? Или соврать, что татуировка в таком месте, которое посторонним людям не показывают, а учителям — тем более? И, кстати, а где бы её, действительно, сделать?

— Ксюш… — отвлёк от рассуждений голос Тимура.

— Что?

— Не хотел затрагивать эту тему, но… Честно говоря, меня беспокоит твоё поведение в последние дни.

Если бы это сказала бабушка, Ксюха бы просто отмахнулась. Бабушка, или кто угодно из взрослых, или даже кто угодно из учителей. Подумаешь, поведение их беспокоит. Других проблем в жизни нет, что ли?

Но это сказал Тимур, и Ксюха пообещала себе подумать о его словах. Когда-нибудь потом, когда будет время. Потому что в его исполнении это звучало почти как «я беспокоюсь за тебя».

Но сейчас она просто заверила:

— Всё будет хорошо!

И нырнула в родной подъезд. За спиной с грохотом захлопнулась дверь.

Сначала Ксюха заметила в Доме новую дверь.

То есть нет, сначала она поставила пакет с едой на пол и вытерла о джинсы вспотевшую от волнения ладонь. Во второй ладони был зажат листок с ключом: пока что просто символ, аккуратно выведенный на картонке. Ксюха даже нашла старую перьевую ручку и заправила её собственной кровью: показалось, что так будет удобнее рисовать, чем кисточкой. В целом получилось неплохо, но отмывать перо потом пришлось долго — кровь густела и засыхала гораздо быстрее, чем чернила.

Ключ сработал идеально: только что Ксюха была в собственной комнате — и вот она уже в гостиной у камина, ставит пакет на пол и пытается дышать ровно, чтобы не выдать своего волнения. Получалось плохо, сердце билось о рёбра, как безумная муха о стекло, а в голове крутилась одна-единственная мысль: «Смогла! Получилось! Это не сон, я реально только что переместилась в пространстве сама, без помощи Людвига!»

Хотелось верещать от радости. Хотелось прыгать на одной ножке. Хотелось немедленно рассказать всему миру, что даже без врождённой магии можно делать всякие волшебные штуки.