«Главное, чтобы татуировку не повредили», — подумала Ксюха.

«Главное, чтобы девочка не пострадала», — подумал кто-то совсем рядом. Не тот мужик, который всё ещё держал Ксюху и тыкал чем-то ей в бок. И не волк, понятное дело. Кто-то другой, знакомый.

Ксюха, наверное, узнала бы этого человека по голосу, если бы слышала сам голос. Но она сумела уловить только намерение и отголоски эмоций, и подумать в ответ как можно громче: «Я в порядке! Просто вытащи меня отсюда!»

— Девочку отпустил быстро, ты, урод!

— Да какого… — начал мужик, разворачиваясь на голос всем телом, вместе с Ксюхой. — Хрен ли ты тут вообще забыл⁈

«Живёт он здесь», — подумала Ксюха.

Ну, не прямо здесь, конечно, но неподалёку.

— Домой иду, — подтвердил непривычно напряжённый Тимур непривычно напряжённым голосом.

Таким сосредоточенным и нервным он не был, кажется, даже когда пытался утихомирить школьников, разбушевавшихся на задних партах. Даже когда один из этих школьников (Серёга, конечно) шарахнул другого металлической линейкой по лбу. Даже когда линейка рассекла углом кожу над бровью, на парту закапала кровь, а кто-то из девчонок совершенно некстати решил завизжать. Видимо, из солидарности с пострадавшим.

Даже тогда Тимур выглядел спокойным и собранным.

Сейчас — нет.

— Вот и иди куда шёл, а то вломлю так, что устанешь очки из глаз выковыривать.

— Ещё раз: ты отпускаешь девчонку и валишь отсюда.

— С чего бы это?

Где-то позади снова раздалось рычание. Или ворчание. Нечто среднее.

Тимур на него не среагировал. Кажется, он даже не подозревал, что самый опасный противник тут как раз не человек, а животное.

— Ха! — невесть чему обрадовался мужик, дослушав рычание до конца. — Давно мечтал хорошенько двинуть кому-нибудь из…

И тут на Ксюху упала тишина.

Она недоверчиво моргнула. Раз, другой. Ничего не изменилось. Исчезли рёв машин, доносившийся от дороги, отголоски музыки из окна ближайшего дома, шорох гравия под ногами. Чужое дыхание коснулось макушки, зашевелились в ответ губы Тимура, но до Ксюхи не донеслось ни единого слова, будто все звуки мира просто отключили на профилактику, как горячую воду по весне.

— А… Кто это сделал? — осторожно произнесла Ксюха.

Вернее, попыталась произнести, но не была уверена в результате. Кажется, она даже оборвала фразу на полуслове. Или нет. В любом случае, на неё никто не среагировал, собеседники даже переругиваться не прекратили.

Тимур говорил всё резче, а мужик, держащий Ксюху, то и дело дёргался, вынуждая дёргаться и её. Кажется, он орал: на ухо и щёку то и дело попадали капли слюны, а вытереться не было никакой возможности.

А потом Ксюху вдруг откинули в сторону. Просто швырнули, как пушинку. Среагировать она не успела, опомнилась только тогда, когда вписалась плечом в гараж и сползла на землю, шипя от боли.

Наверное, шипя.

Или нет.

Тимур рванулся к ней, беззвучно разевая рот, запнулся за воздух (или за что-то невидимое в воздухе), кое-как сгруппировался, но всё равно очень неприятно грохнулся и проехался ладонями по щебёнке.

Выглядело больно.

Звучало, наверное, ещё больнее, но тут Ксюхе оставалось только читать по губам и следить за выражением лица.

А потом и эта возможность исчезла — когда картинка отключилась вслед за звуком.

Это не было полной темнотой или слепотой. Скорее, ощущением, когда ты долго лежал, а потом так резко вскочил, что потемнело в глазах. Какие-то вспышки света, цветные пятна, непонятные проблески и чувство, что сейчас, ещё немножко, пару секунд перетерпеть — и всё пройдёт.

Ксюха потерпела пару, тройку, десять секунд… Минуту. Час. Вечность.

Она не представляла, сколько прошло времени, что творится вокруг и где все. Есть ли рядом хоть кто-то? Есть ли в этом мире вообще хоть кто-то? Существует ли ещё мир вокруг?

В ушах нарастал гул. Не звук, а лишь давление крови в сосудах. Глаза жгло от напряжения.

Надо было расслабиться и прекратить вслушиваться и вглядываться, но Ксюха снова и снова пыталась это делать.

От полнейшей дезориентации начала кружиться голова. Или нет. Или да.

Ксюха кое-как нащупала холодный металл гаражной стенки и села, прислонившись к нему спиной. Обеими ладонями оперлась о землю, надеясь хоть так утвердиться в пространстве, но ей всё равно казалось, что она летит сквозь космос, с трудом балансируя на малюсеньком клочке асфальта, и этот асфальт вот-вот раскрошится в пыль.

— Прекратите это! Я больше не могу! — крикнула Ксюха. По крайней мере, надеялась, что крикнула. — Пожалуйста… Кто-нибудь…

Ничего не произошло.

Совсем.

Если вдруг и произошло, то Ксюха этого не увидела и не услышала.

— Ладно, — вполголоса пробормотала она. — И из этого тоже есть выход.

Татуировка уже не чесалась — должно быть, организм решил, что странный рисунок на коже — не та проблема, на которую сейчас стоит обращать внимание. Ксюха с трудом отняла руку от земли и приложила к куртке напротив ключа.

Она могла переместиться в Дом. Прямо сейчас. А там Людвиг что-нибудь придумает, он же умный, мозги-то у него вместе с магией не отключили. А может, зрение и слух вообще вернутся сами, стоит лишь оказаться подальше от этого места.

Только вот как на это среагируют те, кто ищет Людвига? Успеют ли перехватить Ксюху? Отследить дорогу? Просто заметить исчезновение, которое разом подтвердит все их догадки, что беглый преступник жив и общается с этой конкретной девчонкой?

Запах — это не такой уж и аргумент, если подумать. Может, обычная школьница просто остановилась лохматую собаку погладить? Может, она эту собаку каждый вечер после уроков гладит? Кому какое дело!

А вот исчезать в никуда обычные школьницы, как ни крути, не умеют.

Ксюха почти решилась. Почти представила живое тепло камина, почти потянулась к нему.

И тут земля содрогнулась.

Порыв ветра взлохматил волосы, щедро сыпанул песка в невидящие глаза, оставил пыльный привкус на губах. А затем щеки коснулось что-то тёплое.

Ксюха вздрогнула, взвизгнула, представив волчий нос. Отшатнулась, стукнулась затылком о стенку, поморщилась от гула и металлического звона. Запоздало сообразила, что услышала этот звон.

Услышала.

Звон.

— Ксюша… — прозвучало совсем рядом, буквально над ухом. — Это я. Всё хорошо. Здесь никого больше нет, только я.

— Тимур Игоревич, — прошептала Ксюха. Протянула вперёд руку, вслепую ухватилась за мягкую ткань пальто. — Тимур…

— Посмотри на меня. Ну же, давай, не бойся.

Ксюха торопливо потёрла глаза, стряхивая с ресниц песок. Осторожно моргнула.

Лицо Тимура расплывалось, словно отражение в речной воде, но постепенно приобретало свои обычные черты. Он тоже был весь в пыли, а волосы торчали в разные стороны непокорными прядками, как у безумного учёного.

— У вас очки треснули.

— Не самая большая потеря в жизни, дома запасные есть. Хотя обидно, конечно: новые такие же мне в ползарплаты обойдутся. Опять теперь месяц сидеть на гречке и макаронах. — Радостный тон, которым это было сказано, не слишком вязался с печальной перспективой.

— Тогда чему вы улыбаетесь? — не выдержала Ксюха.

— Тому, что ты видишь мою улыбку. И очки. — Тимур неожиданно подался вперёд, обхватил Ксюху обеими руками, обнял. — Я очень волновался. Ты как вообще? Сильно ушиблась? Голова не кружится?

— Кружится, но уже меньше. Это было… — Ксюха осеклась, не закончив фразу.

А что, собственно, было?

Понял ли Тимур, что случилось что-то необычное, или для него всё выглядело так, словно Ксюха просто неудачно вписалась в гараж и на какое-то время выпала из жизни? И что произошло после этого?

— Я не понимаю, почему мы все в песке. Что-то взорвалось? Что вообще произошло? Кто это был?

— Это я тебя хотел спросить, кто это был.

Хороший вопрос. Вполне логичный. Непонятно только, что на него отвечать: правду, которая выглядит как пересказ очередной фэнтезийной книжки, или наспех придуманную, но гораздо более правдоподобную ложь.