— От вас я бы в два счёта ушёл. По лесу, — хмыкнул Хидден.

— Тогда чего ж не ушёл? — спросил следователь, и вкрадчивость его тона намекнула, что ему, в отличие от самого Хиддена, причины известны. — Пойдём, поговорим. — Он достал наручники и жестом велел Хиддену просунуть руки через решётку.

— Мне нечего вам рассказать.

— Значит, меня послушаешь. Мне, как ты понял, рассказать есть что.

Хидден сидел за столом допросной лицом к стеклу — не зеркальному, как показывали в фильмах, а непроницаемо-чёрному, и отчётливо чувствовал на себе чей-то взгляд из темноты этого аквариума. Взгляд был тяжёлый, словно уран, и, по ощущениям, такой же радиоактивный.

— Кто там? — Хидден кивнул на стекло, и по промелькнувшей эмоции в глазах усевшегося напротив следователя понял: кто-то очень серьёзный. — Камера выключена, — заметил Хидден. — Мне стоит беспокоиться?

— Этот разговор не под запись, — спокойно сказал следак, — но он для тебя жизненно важен, так что уж будь любезен, обеспокойся отвечать не ёрничая и слушать не перебивая. Понятно объясняю?

Хидден кивнул, но нахальная ухмылка с его губ никуда не делась.

— Вопрос первый: какого чёрта ты пёр на силовое поле? Почему не ушёл от нас по лесу, как собирался?

— Это два вопроса.

Следователь треснул кулаком о железный стол почти без замаха, но так, что столешница загудела. Хидден молчал. Ответа ни на один из этих вопросов он не знал, а объяснять, что его будто силой туда тащило — глупо, всё равно не поверят. Следователь подождал, поиграл желваками, вздохнул.

— Хорошо, сформулирую по-другому. Ты знал о силовом поле Творецка?

— Конечно.

— Знал, что проскочить его нет шансов даже на танке — всё равно поджарит?

— Да.

— Этого добивался? Или надеялся, что тебе повезёт?

— Нет. И — нет.

Следователь глянул по-птичьи хищно и предвкушающе. Чуть дёрнулся, будто ему до ужаса хотелось обернуться на тёмное стекло, как фокуснику к зрителям перед главным своим трюком. Но не обернулся, сдержался.

— Ты ехал туда по своей воле? — задал он следующий вопрос.

Хидден молчал, глядя в воспалённые глаза собеседника, и тот поторопил:

— Отвечай!

— Я не знаю, какого хрена меня туда понесло, довольны? — процедил Хидден, бросив взгляд в застекольную черноту.

— То есть? Расскажи подробнее, что произошло.

Хидден с минуту думал, подбирал подходящее, понятное объяснение.

— Знаете, есть такие таблетки, подавляющие волю?

Следователь кивнул.

— Ты всё понимаешь и даже можешь шевелиться, но не можешь сопротивляться — послушно идёшь, куда ведут, — продолжил Хидден. — Вот и тут та же дрянь.

Следователь всё-таки не выдержал и бросил через плечо взгляд на стекло: быстрый и торжествующий.

— Что ты слышал о Творецке? — спросил он.

— То же, что и остальные: байки и городские легенды.

— А подробнее?

Хидден закатил глаза, откинулся на металлическую спинку шаткого стула:

— У нас тут вечер у костра? Тогда где ж моё какао?

Следователь угрожающе скрипнул зубами, насупив и без того сердитые брови.

— Закрытый научный городок, слегка долбанутый метеоритом, — вздохнул Хидден, уступая. — По слухам, там то ли учёные секту организовали, то ли правительство секретные опыты проводит. Вокруг силовое поле, через которое ни зайти, ни выйти. Однако, опять же, по слухам, люди в окрестностях не только сгорают, но и пропадают, как будто Творецк кого-то убивает, а кого-то забирает.

— Каким образом забирает?

— Мне откуда знать?

— А ты подумай.

Следак сцепил пальцы в замок, шире раздвинув лежащие на столе локти, чуть наклонился к Хиддену, словно собирался рассказать ему какой-то секрет. Вопросительно дёрнул бровью и с удовольствием заметил, как увядает на тонких губах задержанного нахальная ухмылочка.

— И тебя забрал бы, если бы мы не перехватили, — добавил он. — Ты уже в отключке был, как сомнамбула, и рвался в Творецк, как алкаш в рюмочную.

Хидден презрительно фыркнул, попытался сложить руки на груди, но помешали наручники.

— У тебя другие объяснения есть? Так валяй, объясняй! Мы послушаем.

Другого объяснения у Хиддена не было. Но и думать о том, что какая-то хрень из дурацкого ужастика реальна и решила на него поохотиться, тоже не хотелось.

— Вот что, парень… — Следователь вздохнул, устало помассировал переносицу. — Всё про секты и правительственные эксперименты — это байки. Мы пока не совсем понимаем, что там за дрянь, в этом Творецке… Получить информацию сложно, город действительно никого не впускает и уж тем более — не выпускает, контакт не установить… Но эта дрянь может быть опасна. Чтобы понять, что это и «с чем его едят», нам нужно больше данных. И получись у нас завербовать информатора из тех, которого Творецк выбрал сам, дело этого информатора со всеми его преступлениями мы бы опустили в шредер… Так что варианта у тебя два: за решётку на остаток жизни или в Творецк… неизвестно, на какой срок, и без каких-либо гарантий выживания там. Выбрать нужно сейчас.

Хидден изумлённо вскинул брови:

— Батюшки, что за щедрость! Всплеснул бы руками, да наручники мешают! — Он вдруг посерьёзнел, отзеркалил позу дознавателя, облокотившись на стол. — Тюрьму я, допустим, условно представляю. А вот что в этом Творецке ждать — расскажете?

— Мы введём тебя в курс дела, но сперва ты подпишешь все согласия и отказы от претензий. — Следователь придвинул к нему стопку лежащих на краю стола бумаг.

— То есть я должен согласиться на то, о чём не имею никакого понятия?

— Ты можешь выбрать тюрьму, мы не настаиваем.

— Да ну, ребята, дайте мне хоть что-то! — Хидден поверх плеча следака уставился в тёмное стекло. — Хотя бы какие-то гарантии, что после Творецка я не отправлюсь мотать тридцатку, иначе зачем мне всё это?

— А ты думаешь, что будет какое-то «после»? — мрачно хмыкнул следователь.

— Должен же я предусмотреть и этот вариант тоже! — парировал Хидден.

— Не отправишься, — хрипло прозвучало из динамика под потолком. — Подписываешь бумаги, проходишь инструктаж и подготовку, отправляешься в Творецк. Если случится твоё «после» — пройдёшь обязательную чипизацию, и живи своей жизнью. Решай.

Хидден задумался, почесал большим пальцем небритый подбородок.

— А из тюрем у вас часто сбегают? — спросил он у следователя, доверительно понизив голос.

— Не чаще, чем из Творецка, — ответил тот.

Вздохнув, Хидден взял ручку, подмахнул один лист, второй, третий. На четвёртом остановился.

— Отказ от претензий и требований выдачи тела в случае смерти? Вы серьёзно?

— Подписывай! — буркнул следователь.

— Не, ну ребят, ну последней же радости лишаете: приходить к вам во снах и с леденящими душу завываниями, под звон цепей требовать выдачи тела! — усмехнулся Хидден, но под тяжёлым, словно гранитная плита, взглядом следака осёкся. — Лады, лады, подписываю… А это что за хрень?! — воскликнул он листе на пятнадцатом. — Об этом речи не было!

В документе одним из обязательных пунктов подготовки значилась допрошивка.

— Чёрта с два я дам вам на это согласие!

— Теперь у тебя нет выбора, — спокойно ответил следователь, устало положив подбородок на сцепленные пальцы. — Это всего лишь шифр, с помощью которого ты будешь передавать нам сообщения из Творецка. Для твоей же безопасности. Он сложный, своим умом за два дня не выучишь.

— Да пошли вы!..

Хидден бросил ручку, но договорить не успел: динамик под потолком щёлкнул и всё тем же хриплым голосом сказал:

— Код ты напишешь сам. Точнее — поправишь наш. В Творецке тебя просканируют. Нельзя допустить, чтобы обнаружили «швы». По ним определят, что это за допрошивка, и поймут, на кого ты работаешь.

— Подписывай! — Следователь указал глазами на отброшенную ручку. — Или ты не доверяешь собственному коду?