— Я там жил, — усмехнулся Хидден. — И да, тогда он находился именно в таком состоянии: с местами осыпавшейся крышей, растущими из пола деревьями и огромным роялем в центре зала.

— Сыграешь?

Хидден, к её удивлению, спрыгнул с высокого стула и пошёл к инструменту.

— Не думаю, что из него можно извлечь какие-то звуки, он вряд ли настоящий, а если вдруг настоящий, то наверняка расстроенный…

Хидден осторожно, даже нежно провёл по клавишам, нажал одну из них… И она поддалась, отозвавшись густой и чистой нотой «до».

— Хм-м-м! — удивился он. — Творецк полон сюрпризов!

Он снял куртку, бросив её прямо на пол, и сел на круглый табурет, растущий перед роялем. Сага, прихватив с собой бутылку, подошла поближе, облокотилась на крышку рояля и сдержанно улыбнулась, ожидая от Хиддена какой-нибудь забавной пантомимы. Тот сосредоточенно потёр большим пальцем небритый подбородок, будто что-то припоминая, положил руки на клавиши. Прозвучало несколько неточных аккордов. А потом он заиграл.

Мелодия — мягкая, но с внутренним надрывом, пронзила облокотившуюся на рояль Сагу вибрацией, хлынула неудержимым потоком воспоминаний, отозвалась щемящей тоской под рёбрами. Она узнала её: песню одной из популярных доапокалиптических рок-групп. Её любимую песню…

— Где ты научился играть? — севшим голосом спросила Сага, когда под потолком растаяли последние ноты.

— В оригинальной версии этого бара, — ответил Хидден.

— Хотел стать музыкантом?

— Нет.

— Зачем тогда?

— Чтобы клеить девушек, — подмигнул ей Хидден.

— И что, помогает?

— Ещё как! Пара аккордов, и они готовы лечь на рояль. Особенно если он такой большой, как этот. Особенно если выбрать подходящую песню.

— Эта — подходящая?

— Вполне. Тут есть строчка про постель, я бы тебе спел, если бы умел петь.

— Ты доиграл её до конца, а мне и в голову не пришло лечь. Ни на рояль, ни в постель. Твоя стратегия не работает.

— Обидно, — усмехнулся Хидден, забирая у Саги бутылку. — Теряю форму. Надеюсь, тебе хотя бы музыка понравилась, раз уж с постелью не вышло. Сейчас все перешли на техно-ритмы и такого больше не слушают.

— Я знаю эту песню, — призналась Сага. — Одна из моих любимых…

Хидден пристально на неё посмотрел.

— Вот это совпадение, — тихо произнёс он.

— Что, и твоя тоже?

— Пожалуй. Только я не вполне согласен с её текстом. Выход есть всегда.

— Думаешь?

— Во всяком случае, до сих пор мне удавалось его находить, хоть и ломиться иногда приходится долго и настойчиво.

Хидден встал из-за клавиш и, подойдя к Саге, посадил её на крышку рояля — она даже возмутиться не успела — и сам сел рядом, так близко, что их плечи соприкоснулись.

— А вот строчка про постель очень даже актуальна, — добавил он и посмотрел на Сагу.

С такого близкого расстояния она даже в полумраке бара отчётливо видела, как в его глазах мягко мерцают и переливаются оттенками серо-голубого лукавые искринки.

— Так кто научил тебя играть?

— Тебе понравилось? — Он легонько толкнул её плечом.

— Понравилось, — честно ответила Сага. — Доволен?

— Оч-чень!

— М-м?

Хидден лёг на спину, подложив под затылок ладонь, и долго смотрел в крошащийся бетонный потолок, на котором мелкие светящиеся точки имитировали северные созвездия. Сага посидела с минуту и тоже откинулась на спину. Хидден молча придвинулся так, чтобы её голова оказалась на его плече.

— Паршивец, — обронила Сага, но положения не переменила.

— Так мягче, чем на рояле, — хмыкнул Хидден.

— Из того бара ты видел то же самое? — спросила она, глядя на мерцающие созвездия, и почувствовала, как Хидден кивнул.

— Только звёзды были настоящие… — Его грудь поднялась от глубокого неслышного вздоха. — Меня научил играть дед. Просто какой-то дед, мне неродной. Хотя… чёрт его знает. Я думаю, он подобрал меня ещё младенцем. Он никогда об этом не рассказывал, как бы я его ни допытывал. Я не знаю ни своих родителей, ни своего возраста, ни даже имени. Дед звал меня просто «мальчик». Имени деда я, кстати, тоже не знаю… Помню его старым, с длинной седой бородой, как у волшебника из детской книжки… И почти таким же, как тот волшебник, полоумным. Но он заботился обо мне как мог. Бездомные, мы бродили по городам и ночевали в заброшках. Потом набрели на этот бар, там и остались — деду становилось всё сложнее передвигаться: болели ноги, слепли глаза. И чем дальше, тем чаще он впадал в подобие забытья, когда весь мир для него схлопывался до одного-единственного рояля. Он мог играть часами! Сначала я просто наблюдал. А потом начал повторять. И так несколько лет. А потом деда не стало…

— Сколько тебе было? Примерно.

— Не больше десяти.

— И… как же дальше?

Хидден не ответил, хоть ждала Сага достаточно долго.

— Тот губернатор… — начала она. — Ты допрошил его, чтобы он изменил законы для стариков… Ты сделал это в память о деде?

— Нет. Я сделал это, чтобы отомстить ему за деда, — сказал он тоном, пресекающим дальнейшие расспросы.

Сага приподнялась на локте, посмотрела на Хиддена, подперев голову ладонью.

— Сыграй ещё что-нибудь, — попросила она.

Хидден улыбнулся краешком губ, осторожно убрал упавшую ей на лицо смоляную прядь.

— Если ты останешься лежать на рояле, пока я играю.

[1] Птичья погадка — комки из частей пищи, которую птица не смогла переварить.

Сага скучала в ожидании, когда кофейный автомат в столовой наполнит её стакан капучино. Автомат не спешил: хрюкал, словно простуженный, и выдавал ароматный напиток тонюсенькой струйкой.

— Я его доработал, — прошептали Саге на ухо, и она вздрогнула от неожиданности, резко развернулась на голос.

— Хидден, твою ж!.. Нельзя так пугать!

— Извини, не хотел. Тут полно народу, да и я не подкрадывался, — миролюбиво улыбнулся Хидден.

— Я задумалась и не заметила тебя.

— О, ну это уже привычное для меня состояние — быть тобою незамеченным. К сожалению. Но сейчас не об этом. — Хидден взял из автомата наполнившийся стакан Саги. — У нас дня два-три. Дольше изображать активную деятельность и водить всех за нос у меня не выйдет. Поговори с Корнетом. И дай знать, когда договоритесь. — Он протянул ей кофе и пошёл прочь из столовой.

Сага проводила его взглядом, задумчиво побарабанила пальцами по стакану. Обращаясь к Корнету с подобной просьбой, стоит ли посвящать его в детали? Безопасно ли это? Корнет знает, что у Варвара имелся какой-то план против Плесени, знает, что Сага пыталась в обход Профессора доработать скан Варвара, чтобы он смог осуществить этот план, но и только. «Пожалуй, ему и достаточно, — подумала Сага. — Для его же безопасности».

Они договорились о встрече в Грифоньем зале после завтрашнего рабочего дня, в полтретьего ночи. В такой час их вряд ли кто-то заметит. Разве что Раисмихална, которая, словно домовой, редко покидала Каланчу и зачастую оставалась ночевать в своём кабинете. Но Раисмихална на их стороне. Безусловно, она доложит Стали. Но та, если бы хотела вмешаться, давно бы вмешалась. Однако пока она как будто самоустранилась: то ли настолько доверяет Хиддену, то ли не видит угроз.

Сага пришла почти на полчаса раньше; собравшись с духом, преодолела последний лестничный пролёт. Свет в Грифоньем зале уже горел — Хидден и Корнет пришли ещё раньше. Сага сделала глубокий вдох и вошла в зал. Её нервы натянулись до звона, до неосознанно стиснутых челюстей и до побелевших костяшек сжатых кулаков, но когда Хидден, оглянувшись, ободряюще ей подмигнул, почему-то стало чуточку легче.

— У нас всё путём, — сказал он, донастраивая скан. — Ещё пара минут — и готово.

Корнет сверлил его недружелюбным взглядом, застёгивая на своих руках защитные перчатки. Закончив, он протянул пару Саге, но та их не взяла, бросила вопросительный взгляд на Хиддена.