— Да, что угодно. Увидимся завтра.

— Я напишу тебе позже!

Игнорируя его, я выхожу из здания. Выступление закончено. Пришло время убираться отсюда к чертям собачьим.

* * *

Я в дрова.

Не от того единственного напитка, который я выпил на мероприятии, а ещё от трех, четырех или семи, которые я выпил после прибытия в отель. Бар темный и шикарный. Я смог выплеснуть свое разочарование в относительном спокойствии.

Обратный путь в мой номер проходит как в тумане. Только через несколько попыток я попадаю ключ-картой в слот. В конце концов, я заваливаюсь внутрь. Я снимаю костюм и забираюсь на кровать в одних боксерах.

Я хочу поговорить с ней.

Несправедливо, что Скаут каким-то образом испортил мне всё.

На моем телефоне есть пропущенное сообщение от Салли, в котором он говорит, что думает, что всё уладил. Я не убежден. Мне нужно услышать это собственными ушами. Но она заблокировала меня.

Мне приходится сосредоточиться, но я нахожу её номер на своем сотовом и набираю его на отельном телефоне. Я даже не уверен, бодрствует ли она так поздно, ведь уже далеко за полночь.

— Алло?

Хрипотца в её голосе обращается прямо к моему члену. Я закрываю глаза, представляя себе её маленький сексуальный ротик.

— Алло? — повторяет она. — Кто это?

— Спэрроу.

— Что? Я Вас не слышу. Вы что-то бормочете. Кто это?

— Прачка, это я.

Она испустила тяжелый вздох.

— Шеви?

Я ухмыляюсь, представляя её шок.

— Ага.

— Я заблокировала тебя, чтобы ты мне не звонил.

— И я звоню тебе, чтобы сказать, чтобы ты меня разблокировала.

— Ты пьян?

— Немного. — Я провожу ладонью по лицу. — Я скучаю по тебе.

— Скучаешь? Форд, я только что тебя видела. Ты буквально украл поцелуй, прежде чем уйти.

Гребанный Салли.

— Это был не я, — пробурчал я. — Это было мое альтер-эго неудачника.

— Ты ревнуешь… к себе?

— Да. Я ненавижу некоторые части себя.

— У тебя проблемы, Шеви.

— А у тебя есть ответы на мои проблемы, Прачка.

— Ты сбиваешь меня с толку. Ты никогда не бываешь одним и тем же человеком.

— Можешь меня разблокировать?

— Хорошо.

— Позвони мне по FaceTime.

— Минутку.

Я не хочу вешать трубку, но приходится. Она заставляет меня ждать долгих пять минут, прежде чем перезвонить. Я отвечаю после первого же гудка. Её хорошенькое личико освещено прикроватной лампой. Единственный источник света, который есть у меня, проникает в комнату из ванной.

— Привет.

Она ухмыляется.

— Привет.

— Я бы хотел, чтобы ты сейчас была со мной в этой постели.

— Форд…

— Не называй меня так. — Я закрываю глаза. — Зови меня Шеви или… — Спэрроу.

— Или?

— Если бы ты не была так напряжена из-за жизни или чего-то ещё, что заставляет тебя всё время быть на взводе, чем бы ты занималась? Ты интересуешься университетом примерно так же, как и я. Им не понадобится много времени, чтобы понять, что мы отстоем и никогда не выполняем задания.

Она усмехается.

— Я выполняю свои домашние задания.

— Лгунья.

— Мне нужно их выполнить. Я просто отвлеклась. Я наверстаю упущенное.

— Может, нам стоит устроить учебное свидание. — Я ухмыляюсь ей. — В обнаженном виде.

— Ты просто негодник.

— Серьезно, детка. Чем бы ты занималась?

Она так сильно прикусывает нижнюю губу, что удивительно, как у неё не идет кровь.

— Я стараюсь не думать об этом.

Что это за ответ?

— Почему?

— Потому что у меня нет будущего. — Горечь в её тоне невозможно скрыть. — В конце концов я выйду замуж за какого-нибудь богатого, успешного парня и нарожаю кучу детишек. Конец.

— Звучит как «много секса», так-то.

Она улыбается, хотя я понимаю, что она не хочет этого.

— Я бы делала что-нибудь своими руками.

— Подрочила бы?

— Боже мой. Я вешаю трубку.

Я смеюсь, а потом смеюсь ещё сильнее, когда она высовывает язык. Это так мило. Если бы я был там, я бы всосал его и заставил бы её забыть, что она злится.

— Когда моя мама была жива, она делала все цветочные композиции для папиных вечеринок. Мне нравилось помогать ей. Мы часами работали с экзотическими цветами. Именно тогда у нас были самые лучшие разговоры. — Она тоскливо улыбается. — Я скучаю по ней.

— Я тоже скучаю по маме.

— Её больше нет?

— Да. — Я закрываю глаза, а потом вздыхаю. — Значит, флорист, да? Могу представить тебя в маленьком милом магазинчике, подрезающей цветы.

— Это не совсем большая мечта, — бормочет она. — А ты?

Я пожимаю плечами.

— У меня тоже нет выбора. Я сучка моего дяди.

— Его сучка?

— Я выполняю для него поручения и прочее дерьмо.

— Он в мафии?

Мы оба смеемся.

— Хотелось бы. Тогда это дерьмо было бы забавным. Но нет. Я просто хожу на вечеринки и выполняю всякую работу. Это скучно и бессмысленно. Мой брат ненавидит его за это.

— Вы с братом близки? Как его зовут?

— Салливан. И мы близки настолько, насколько могут быть близки братья. Тем не менее, большую часть времени он долбаный мудак.

— Моя младшая сестра может быть монстром, но я никогда не признаюсь в этом никому, кроме тебя.

Боже, как бы я хотел поцеловать её прямо сейчас.

— Так что? — говорит она. — Что бы ты делал, если бы у тебя не было этого твоего дяди?

— Честно, не знаю. Я не позволял себе заглядывать так далеко. Одно время я думал, что пойду по стопам мамы. Стану врачом. Но… случилось кое-что дерьмовое. Теперь я просто не думаю об этом.

— Может быть, ты решишь это так или иначе.

— Может быть.

— Мне пора идти спать, — шепчет она. — Уже поздно, а твои глаза постоянно закрываются.

— Пришли мне фото, и я положу трубку.

Она закатывает глаза, но кивает.

— Хорошо. Я пришлю его после того, как ты отключишься.

— Я позвоню тебе завтра, Прачка.

— Пока, Шеви.

Она вешает трубку. Я смотрю на экран, пока не приходит сообщение с фотографией. На ней она улыбается мне. Мило и очаровательно. Перевернувшись на бок, я делаю селфи и отправляю ей. Она посылает мне несколько сонных смайликов, и я понимаю намек.

Я засыпаю, глядя на её лицо, а потом мне снится её дерзкий ротик.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Лэндри



— Форд хорошо к тебе относится?

Делла делает кислое лицо, прежде чем показать:

— Он болван.

Я сдерживаю смех, а потом начинаю допытываться:

— Он плохой учитель?

— Он хороший учитель, — показывает она, а потом пожимает плечами. — Просто болван. Даже Язычница это знает.

— Ты — негодница, — дразню я, показывая жестами и произнося слова вслух. — Ты знаешь это?

Она радостно кивает, ухмыляясь. Затем делает злое лицо, прежде чем показать:

— Он твой парень?

У меня кровь стынет в жилах. Неужели так очевидно, что у нас с Фордом что-то происходит? Если моей сестре, которая не обращает особого внимания на то, что её окружает это очевидно, я могу только представить, что думает мой папа, посколько он следит за каждым моим движением.

— Нет, — говорю я резким тоном, стараясь четко выговорить слово, чтобы она не ошиблась в том, что я говорю.

Она показывает:

— Лгунья.

— Хватит. — Иногда она такая наглая, и если почувствует себя слишком комфортно, это может плохо для неё закончиться. — Извинись.

— Извини. — Она отрывисто хлопает в ладоши, ничуть не сожалея, но это лучше, чем ничего.

Мне нужно, чтобы она была начеку, потому что выходные всегда самые тяжелые для нас. Целых два дня дома с папой. Наши шансы вывести его из себя возрастают, а значит, она не может себе позволить так себя вести. Даже со мной.

— Пойду проведаю папу. — Я обязательно подкрепляю слова жестами.

Её игривость исчезает, и она хмурится.

— Зачем?