Я насмехаюсь над его словами, полностью игнорируя то, что он называет меня «милой». Перешел от «Прачки» к «милой»? Иисусе, этот парень быстро двигается.

— Может, мне следует понаблюдать, — угрожаю я. — Чтобы убедиться, что ты не замышляешь ничего странного.

— Итак, кто из нас сталкер?

Я тычу в его твердую грудь прямо в центр.

— В какую бы игру ты ни играл, я всё выясню. Я не какая-то глупая наследница, с которой ты можешь играть.

Его рука поднимается, обхватывая мое запястье. Хватка на нем сжимается, но не до боли. Скорее собственнически.

— Если бы я играл в игру, ты была бы бессильна её остановить. — Его самодовольная ухмылка вызывает тошноту. — Ты бы проиграла, милая.

Опять «милая».

— Помни, — огрызаюсь я в ответ, вырываясь из его хватки. — Я близко знакома с твоими яйцами.

— Ты познакомилась с моими яйцами?

Боже мой, он идиот. Я хватаю карандаш с ближайшего стола и взмахиваю рукой. В тот момент, когда острие упирается в него сквозь джинсы, он замирает, его лицо бледнеет.

— Какого хрена, женщина?

— Очевидно, тебе нужно было напомнить.

Он долго изучает меня, прежде чем кивнуть в знак согласия.

— Я обещаю быть хорошим мальчиком. Счастлива?

Несмотря на то, что карандаш направлен ему в яйца, он улыбается. Улыбкой, которая начинается с малого, но наполняется силой, по мере увеличения. Словно солнце, появляющееся на горизонте. Маленький лучик света, превращающийся в теплое, покрывало, окутывающее каждый дюйм твоей кожи и впитывающееся в твои кости. Определенно, та улыбка, которую он не показывал мне до сих пор.

Я ненавижу, что мне она нравится. Сильно.

Тепло, исходящее от него, обжигает мою кожу, особенно на щеках. Раздражает, что он может видеть, как влияет на меня. Судя по растущему сиянию его ухмылки, он знает.

— Счастлива? — ворчу я, отступая назад и больше не целясь в его яйца. — Не уверена, что вообще знаю, что это значит.

Правда, которую я только что выболтала, ощущается горечью на языке. Этот улыбающийся, великолепный придурок занимает место в первом ряду моей уродливой правды. Прелестно.

Он поднимает руку, и я замираю, гадая, что он собирается сделать. Шок пронзает меня, когда его палец цепляется за мой подбородок и нежно приподнимает его, пока его глаза не впиваются в мои. Мое сердце замирает, а затем и вовсе останавливается, когда он наклоняется ко мне.

Он собирается поцеловать меня?

А я позволю ему?

— Ты можешь доверять мне, — бормочет он, его дыхание щекочет мое лицо. — Обещаю.

Никогда в жизни мне так сильно не хотелось поверить в ложь. Его тихие, нежные слова дразнят меня ложным чувством безопасности, но внутри него что-то скрывается. Я чувствую это в Форде. Под тем, что он позволяет мне видеть, скрывается тьма.

Я знаю это, поскольку живу в бездне.

Каких монстров ты прячешь, Форд Мэнн?

— Для меня ещё слишком рано принимать твои слова за чистую монету в наших отношениях, — говорю я, отступая от него ещё на шаг. Его рука опускается, а улыбка превращается в ухмылку.

— В отношениях?

— Не тупи. В дружбе. Мы друзья. Полагаю.

Из него вырывается глубокий, рокочущий смех.

— Полагаешь? Ты специально затрудняешь всем знакомство с тобой?

Да.

У меня нет времени на людей или отвлечения.

Его мягкость отличается от той, что была раньше в университете. Неожиданно, но не отталкивающе. Она теплая и уютная. У меня возникает непреодолимое желание подойти ближе, чтобы он окутал меня в объятиях, словно одеяло в форме человека.

Агх. Он не стал вдруг симпатизировать мне, и он не какой-то потенциальный бойфренд. Он всё ещё первоклассный придурок, которого я встретила в университете.

У Форда Мэнна множество слоев, и он опасен для кого-то вроде меня, потому что у него есть сумасшедшая манера обезоруживать меня своими очаровательными улыбками и непредсказуемыми словами.

— Мне нужно сделать домашнюю работу. Я ухожу, — заявляю я самым ледяным тоном, на какой только могу, несмотря на переполняющий меня жар. — Веди себя хорошо, иначе…

С этими словами я поворачиваюсь на каблуках и убегаю из комнаты, прежде чем раскрою больше тех внутренних сторон себя, которые не нуждаются в разоблачении.

Просто в нем есть что-то, что вызывает желание рассказать ему всё. Он притягивает меня к себе. Даже его тайны взывают ко мне.

Я хочу получше узнать его.

И это чертовски пугает меня.

* * *

Прошел почти час, а Делла ещё не спугнула Форда, так что, должно быть, они каким-то образом поладили. Время от времени я слышу его низкий голос, обращающийся к ней, но он никогда не повышается и не кажется взволнованным. Я сижу в кресле в гостиной с книгой в руках, делая вид, что читаю, но на самом деле я просто слежу — или, в данном случае, прислушиваюсь — за происходящим. Как бы сильно я ни хотела доверять Форду, но нет.

Я не могу.

Стук каблуков Сандры по деревянному полу привлекает мое внимание. Все волоски на моих руках стоят по стойке смирно. Я притворяюсь, что поглощена своей книгой, делая вид, что переворачиваю страницу, даже после того, как звук её каблуков стихает. Если она узнает, что я присматриваю за новым репетитором, она расскажет папа. Если она расскажет папе, он начнет копать и захочет узнать больше о нем. Это поставит Деллу под прицел, а я не могу этого допустить.

Кроме того, если папа поймет, что репетитор невероятно сексуальный, он может уволить его за это.

Нет, лучше притвориться незаинтересованной.

— Мисс Лэндри?

— Хмм? — Я не поднимаю глаз от своей книги.

— Ваш отец хотел, чтобы я сообщила Вам, что завтра вечером Вы будете развлекать гостя за ужином.

Мои взгляд устремляются к ней, брови сдвинуты в замешательстве.

— Я?

— Да. Он сказал, что попросит Люси привезти несколько подходящих случаю вариантов одежды.

Старая добрая Люси. Мой личный ассистент по покупкам. Потому что, не дай бог, мне разрешат ходить по магазинам самостоятельно. Папе пришлось бы отпустить меня с поводка, а он держит его крепко. Если бы он позволил мне, хотя бы на один день, пройтись по магазинам, я, вероятно, смогла бы купить и сдать обратно достаточно вещей, чтобы отложить приличную сумму наличных на случай побега.

Но поскольку это не вариант, я всё ещё без гроша в кармане и без плана действий.

— Кто этот гость? — По моему телу разливается колючее неприятное чувство. — Я его знаю?

Сандра одаривает меня ослепительной, натренированной улыбкой.

— Это его новый протеже, дорогая. Тай Константинов.

Константинов.

Фамилия как у влиятельных и очень богатых богов Нью-Йорка.

— Подожди. Папин протеже — это тот же парень, с которым он хочет, чтобы я поужинала? — уточняю я, раздражение скручивает мои внутренности.

— Вы же знаете, как Вашему отцу нравится контролировать все составляющие и следить за тем, чтобы конечный результат его удовлетворил. — Она машет наманикюренной рукой, отпуская меня. — Так будет лучше. Давать кому-либо доступ в империю Крофтов рискованно и опасно. Вы должны понимать это.

Я хочу вытащить из неё ещё больше ответов по этому вопросу, но все мои мысли резко обрываются, когда Форд входит в гостиную с кошкой на руках и моей младшей сестрой рядом с ним.

Я изумленно смотрю на него.

Кошка?

Он слегка пожимает плечами, совершенно не обеспокоенный тем, как грязное животное цепляется длинными когтями за его рубашку. Папа бы сейчас был в ярости по многим причинам — симпатичный парень, облезлый кот и моя глухая сестра. Мысль о том, что папа войдет сюда, вызывает у меня такую тревогу, что комната начинает вращаться, а к горлу подступает желчь.

Я смутно следу за тем, как Сандра провожает Деллу в её комнату и прощается с Фордом, прежде чем она исчезает в собственном кабинете.

Затем тишина.

Я выхожу из оцепенения и поднимаюсь на ноги. Надев туфли, я выскальзываю из пентхауса, надеясь догнать Форда.

Зачем?