Отдала дочерний долг маме, пришла пора возвращаться в свою избушку на курьих ножках. На автовокзал я приехала раньше на час, думала, будут «Газели», но, как говорится, хотела одно, а получила другое. В кассе разговорилась с кассиршей, та предложила взять билет на автобус, который идет мимо нашего села. Взяла, не подумавши, дойду пару-тройку километров от трассы, не развалюсь.

Села в автобус последней, место оставалось только лицом к салону, спиной к водителю. Неудобное такое место, те, кто выходят, все время на тебя наступают случайно и случайно же пытаются сумки на тебя сложить. Ну да ладно, главное – сидя. Дверь закрылась, и мы поехали.

В окно смотреть неудобно, украдкой разглядываю пассажиров. Зацепилась случайно взглядом за девушку или женщину, что-то в ее внешности было не так. Повернется – вроде девушка лет двадцати, по-другому свет упадет – молодая женщина, голову наклонила – вроде под пятьдесят. Она на меня раз зыркнула, я отвернулась, потом снова поймала мой взгляд на себе. Ее остановка, встала, поравнялась со мной, наклонилась ко мне.

– Чего зыришь, глаза пузыришь, – прокаркала она старушечьим голосом, все ее лицо было покрыто паутиной морщин, а кожа имела землистый оттенок.

Сказала и вышла. Очнулась я тогда, когда меня водитель за плечо трепал.

– Девушка, девушка, с вами все в порядке? Вам выходить где? Мы все, приехали, – спрашивал он.

– Выходить в Октябрьском, – вынырнула я из какого-то тумана.

– Так это же шестьдесят километров как проехали. Уснула, что ли? – удивился он.

– Наверно, – начала лихорадочно думать, что же делать.

– Ты это, не расстраивайся так, я через полчаса обратно в город поеду, высажу тебя около твоего поселка и денег не возьму, – сказал водитель.

– Спасибо, – прошептала я, на глаза навернулись слезы.

– Не реви ты, все же нормально. Бывает всякое. Я, когда в городе в такси работал, тоже спал где придется.

Я кивнула головой и вытерла предательские слезы.

– Слушай, а у вас в деревне никакой бабки нет, ну это, чтобы там лечила, отвары, заговоры, пассы руками? – спросил он.

– Бабок таких нет, – мотнула я головой.

– Да у меня дочка лежит уже полгода. Куда ее только не возил, кому только не показывал. Врачи говорят, здорова, а она чахнет на глазах. Предлагали ее в специальную больницу положить, психику проверить, я не позволил, – вздохнул мужчина. – Ладно, ты это, хочешь, в автобусе сиди, хочешь на лавочке, – махнул он рукой.

Постепенно транспорт наполняли люди, рассаживаясь по местам, ставя в проход большие сумки и пакеты. Наступило время ха, когда автобус должен был отправиться в город. Но после нескольких попыток завестись стало понятно, что транспорт сломался. Пассажиры стали выходить, ругаясь на старое ржавое железо. Я вышла последней и села на лавочку на остановке. Надо теперь думать, как быть и что делать. Буду звонить Александру, просить, чтобы забрал меня. Вытаскиваю телефон, а он разрядился, вероятнее всего, и не включается.

– Простите, вы не знаете где можно телефон зарядить? – обратилась я к водителю, который возился с автобусом.

– А, это вы. Вам прямо сегодня вдвойне повезло. Есть кому вас забрать?

– Думаю, да, если дозвонюсь. Телефон разрядился, – показала ему черный экран смартфона.

– Ладно, все равно я тут ничего пока не сделаю, – вытер он руки тряпкой. – Пошли, зарядишься, да чаю попьешь. Моя Любушка женщина понятливая, со двора тебя не погонит.

Засеменила за грузной фигурой шофера. Подошли к большому кирпичному дому. Нас встретил маленький песик, который деловито обнюхал меня и для порядку пару раз тявкнул. На крыльцо вышла полная женщина с полотенцем в руках, видно, она что-то готовила на кухне.

– Любань, тут у нас гости, женщина вот проехала свою остановку, и телефон у нее разрядился. А у меня вот автобус сломался. Сейчас Иваныч освободится, и мы с ним тарантайку мою в бокс на ремонт загоним. Она телефон зарядит, и позвонит родным, чтобы ее забрали, – говорил мужчина.

– Идемте в дом, – кивнула женщина. – Меня вот Люба зовут, а вас как? Повезло вам сегодня. Дочка у нас сегодня младшенькая все повторяла, гости к нам приедут, гости. А я-то думаю, какие гости, соседка, может, забежит, так она не гость, а почти родная.

– Меня Агнета зовут, – вклинилась я в ее монолог.

– Петь, принеси зарядку женщине, – крикнула Люба.

Мне принесли зарядку и показали, где розетка. Предложили чаю и борща. Усадили в кухне. Прибежала маленькая девочка лет пяти и забралась ко мне на коленки.

– Тебя как зовут? – спросила она.

– Агнета.

– А меня Анечка, – она потрогала меня за волосы. – Ты же к моей сестренке приехала? – заглянула она мне в глаза.

– Анюта, оставь тетю в покое, – строго сказала Любаня.

– Ну, мам, – надула губы девочка.

Женщина вышла из кухни, а Анечка ловко спрыгнула с моих колен, схватила меня за руку и потащила вглубь дома. Зашли в спальню, где на кровати неподвижно лежала девочка лет двенадцати.

– К ней бабушка часто приходит и спит с ней, – сказала Анечка. – Я бабушку прогоняла, а она все равно не уходит.

Попыталась настроиться, но почему-то не получалось увидеть.

– Давай покажу, – малышка взяла меня за руку.

Предо мной предстала ужасная картина, девочка как бы витала в воздухе. От ее тела шли то ли нити, то ли проводки, которые сплетались в единый провод-канал в районе крестца ребенка. Этот канал был подсоединен к премерзкой старухе, которая улыбалась своим беззубым ртом.

– Видишь? Я знаю, что видишь, – сказала мне Анютка.

В комнату зашла Любаня и стала ругать ребенка.

– Вы ее простите, она дитя неразумное. Сестре хочет помочь, думает, что придет незнакомка и спасет ее, – женщина прятала глаза, чтобы я не увидела навернувшиеся слезы.

Она оттесняла меня к выходу из комнаты.

– Идемте кушать, я вам борща налила.

На столе стояло пять тарелок с борщом, сало на блюдечке, нарезанный хлеб, сметана в креманке, хреновина. За столом уже сидел худой мальчик лет пятнадцати и Петр. Мне предложили место, рядом устроилась Анютка. Все ели молча. После основной трапезы хозяин дома налил всем чай, на стол поставили вазочку с конфетами и печеньем. Анютка распихала по карманам печенье и конфетки под неодобрительным взглядом матери.

– Манюне отнесу. Она любит сладкое, – сказала девочка. – Знаешь, как любит сладкое, что даже за ним на кладбище с другими ребятами ходила. Мамка на нее ругалась, дома у нас всегда все есть, а ей хотелось больше и разного.

Поужинали. Отец с сыном ушли перегонять автобус в ремонтный бокс. Любаня принялась мыть посуду. Девочка уткнулась носиком мне в плечо и забавно сопела.

– Ну, чего ты боишься. Ну, скажи ей, – прошептала она мне громко.

– Аня, что ты пристала к тете. Что она хочет, чтобы вы мне сказали?

Весь ужин я собиралась с мыслями и думала, как помочь ребенку.

– Девочке вашей помочь можно, но это нестандартные средства, – замялась я.

Женщина села за стол напротив меня.

– Да мне все равно, стандартные они или нестандартные, лишь бы помогли. Что нужно делать-то? Мы уже ее возили к нескольким бабкам, они ее яйцом выкатывали, водой святой умывали, дымом окуривали, отварами поили. Вроде легче становилось, а как домой вернемся, так снова все по-старому, – вздохнула женщина.

– Сам дом надо чистить. Покойник к ней прицепился. Еще бы знать имя старушки.

– Вот я говорила ей, не ходи на кладбище, не собирай там ничего. Так она ухитрилась еще все домой притащить. Узнаем имя покойницы, не так уж у нас много бабок похоронено за последний год. Так что надо-то? Я все сделаю, скажите, – спросила Любаня.

– Сами вы, наверно, не почистите, – задумчиво сказала я.

– А вы это можете сделать?

– Я могу попробовать, – задумчиво ответила я. – Мне позвонить надо, чтобы меня забрали, – спохватилась я.

Телефон немного зарядился. Позвонила Александру, спросила, сможет ли он меня забрать. Он согласился. Звякнула дочери, сказала, что приеду чуть позже, чтобы не волновалась. Вернулась в кухню. Любаня домыла посуду и сидела за столом, подперев лицо кулаком.