– Агнета, промой ему рану, я крови боюсь, – поморщилась Юля и долила себе еще вина. Она явно сегодня собиралась надраться.

Я потащила батюшку на кухню, сунула его руку под струю холодной воды. Намочила ему виски, вид у него был не очень. Замотала ладонь остатками бинта. Он сидел бледный и улыбался.

– Какая ты красивая, Агнета, – прошептал он и попытался меня приобнять.

Его нити потянули свои лапки ко мне.

– У вас, видно, батюшка, от потери крови рассудок помутился, – отпрянула я от него.

– Ну его, этот рассудок, в баню и все обязательства тоже туда же. Я же тебе нравлюсь, Агнета? – он потянул ко мне руки.

– Руки прочь от Красной армии, я, между прочим, еще замужем, – увернулась я. – И вообще сначала разберитесь вот с этим, – показала я на его голову, – А потом уже приставайте.

Заявила и быстро ухромала в зал. В комнате вовсю храпела Юлька.

– Ладно, мне домой пора, – направилась в коридор одеваться.

Николай стоял в коридоре, в руках у него была моя куртка.

– Я отвезу тебя, – он тяжело дышал.

Помог надеть куртку, схватил сзади за плечи и уткнулся в мой затылок.

– Коля, ты не понимаешь, ты моложе меня, ты священнослужитель, тебе не положено иметь никаких связей. И вообще на вас с сестрой проклятие висит, – говорила я сбивчиво и пыталась вывернуться из цепких рук батюшки.

– Хорошо, я тебя понял, – отпустил он меня. – Ты просто боишься осуждения, проклятие еще какое-то придумала. Конечно, мы с тобой мало знакомы, а я как дурак набросился на тебя. Наверно, подумала, что я маньяк какой-то. Ты прости меня, не хотел тебя напугать. На меня как нашло что-то, – в его голосе слышались горечь и сожаление.

– Мне домой нужно, у меня там Катюшка одна. Завтра рано вставать, в город собиралась поехать, – я вышла во двор.

Он молча завел мотоцикл. Уселась позади него. Мы понеслись по спящему поселку. Остановились около моего дома.

– Спокойной ночи, Агнета. Не держи на меня зла, – попросил Николай.

– Спокойной ночи, батюшка. Про проклятие я не шутила и не врала, – посмотрела прямо ему в глаза.

– Я знаю. Приятных снов, – пожелал он и рванул в сторону своего дома.

Тяжело на душе и тоскливо.

Утро туманное, утро седое. Проснулась с таким настроением, что аж самой от себя грустно. Нога опухла невероятно, надо было ее не затягивать, а холодное приложить, голова моя садовая – тут помню, а тут не помню. Кто же придумал вставать в такую рань? Собиралась к маман ехать, да ну нафиг, я потом после такой поездки вообще ходить не смогу. Завернулась в одеяло, как в кокон, я гусеничка, я буду спать, и провалилась в сон. Вырвал из благостного сна звонок телефона.

– Ну, ты где? – услышала я голос маман.

Глянула на циферблат висящих на стене часов – пятнадцать минут десятого.

– Дома, сплю, – ответила, зевая.

– А я уже встала, жду тебя, – голос явно был раздражен.

– Я тебя поздравляю. Я не приеду. Ногу вчера подвернула, она у меня опухла, невозможно на нее наступить, а за вторую ногу меня Маруська укусила, – что-то голос у меня больно радостный для таких грустных событий.

– А твой обормот тебя не захотел довезти? Как жаль, что ты не приедешь, я уже такой список написала. Мне есть нечего, книгу вчера читала, там героиня фасоль не любит, а я бы и фасоль сейчас поела, – в трубку полились рыдания.

– Я не могу, честно. Обормот не привезет, ибо он живет в другом месте, – ответила, потягиваясь и морщась от боли в ноге.

– Опять, что ли, загулял? Ну, ты потерпи, он скоро вернется, не уходи от него, – подбодрила меня маман.

– Хорошо, – я все ждала, когда же она выскажет слова жалости по поводу моего состояния.

– Ну, может быть, ты как-нибудь дойдешь до остановки? У меня голова кружится, я не могу себе ничего приготовить. Около плиты стоять надо, а я не могу, – опять слезы.

– Мам, ну ты же знаешь, от нас до остановки далеко, да и от автобуса до тебя целую остановку пешком шлепать. Свари себе бульон куриный, да на нем потом лапшу, яйца свари, картошку. Для этого около плиты стоять не надо, – пыталась ей объяснить.

– Ладно, ладно, я все понимаю. Соседей попрошу, чтобы мне кто-нибудь что-нибудь из еды готовое принес. Выздоравливай, давай, пока, пока, – с всхлипами положила трубку.

Ну вот, соседи опять меня полоскать будут, какая я дочь неблагодарная. Да и все равно на них, что мне теперь – убиться? Снова потянулась, попыталась вспомнить, что же мне снилось, но сновидение как корова языком слизала. Помню только, что приходила ко мне та самая полупрозрачная женщина, Ангелина кажется, и сказала: «Не лезь». Вот я сегодня никуда лезть и не буду, в город не поехала, буду дома сидеть и никуда не пойду.

Достала свою любимую мазь, намазала ей опухшую ногу и похромала в козлятник, козы сами себя не подоят. К курам пусть дочь сходит, а здесь уж придется самой. Дочь разбудила. С молоком разобралась, налила полторашку для Насти, должна вот подойти. Катюха ей откроет, отдаст, чтобы я лишние движения не делала. Хорошо, что работа на дому и идти никуда не надо. На обед борщ, на ужин картошку под сырной шубой сделаю, можно и просто творог с вареньем поесть. Весь день распланировала: утром карточки, после обеда еще часа два то же, что и утром, потом решу, что делать. Огородом уже надо заниматься, под пленку зелень посадить, в саду у деревьев и кустов ветки обрезать. Но сегодня лучше никуда не лезть, один день погоду не сделает.

В часа три дня звонок на телефон:

– Добрый день, Агнета, – голос у Николая был бодрый.

– Добрый. Чем обязана? – поинтересовалась я.

– Кровать сделал, осталось собрать. Мы сейчас с Юлей подъедем, удобно будет?

– Приезжайте, только я вас пирогами и блинами не встречу, нога болит, – предупредила я его.

– Нам и чая хватит с вареньем, – ответил он, явно довольный.

Ну как так я людей встречу без пирогов? Похромала на кухню, позвала дочь, пусть пирогом займется. Для шарлотки особых умений не надо, три яйца, стакан сахара, стакан муки, яблоки еще остались те, что из погреба доставала. Катюшка тесто взбила, а я фрукты нарезала. В форму – и в духовку, через тридцать минут будет готово.

Через десять минут звонок в калитку. Катюшка пошла открывать, а я Маруську закрыла на всякий случай. Приехали на газельке, привезли конструктор, ящики только собраны были и решетка на кровати. Надо будет потом на нее защитные руны нанести, чтобы доченьке спалось хорошо и сладко. Николай перетаскал все запчасти к Кате в комнату и принялся там собирать мебель. Юлю я позвала в беседку на улицу. Катюшка с ноутом устроилась на лавочке перед домом, погода позволяла.

– Ух ты, какой у тебя дом большой, – уселась на лавку брюнетка. – И сад скоро цвести будет, – она крутила головой в разные стороны.

– Ну да, здесь хорошо весной, да и зимой, наверно, неплохо, – ответила я.

– Слушай, ты вчера говорила, что на картах гадать умеешь. Погадай мне, пожалуйста, – попросила она.

– Юля, твой брат не одобрит, – покачала я головой.

– Ой, ну кто его еще спрашивать будет. Ну, погадай, погадай, – начала она канючить.

– Я только для себя гадаю. А если я неправильно тебе скажу, а ты будешь думать, что я все верно сказала? – мне не хотелось ей гадать.

– Ты мне дай информацию, а я уж с ней разберусь, – ответила она.

Ну, хочет она узнать, так почему бы и не рассказать. Доковыляла до дома, взяла первую попавшуюся колоду, не выбирая. По дороге чайник поставила и в духовку заглянула, пирог был почти готов. Сказала Катюшке, чтобы через десять минут выключала. Села напротив Юльки и положила колоду.

– На что гадаем? – спросила ее.

– На прошлое, – ответила она.

– Ты его не знаешь? – усмехнулась я.

– Я хочу убедиться, что твои карты говорят правду.

– Гадать буду один раз, без всяких проверок, или совсем не буду. Для меня это энергозатратно. Так что подумай хорошенько, – ответила я, тасуя карты.