Несколько раз делал попытку выбраться через забор. Удалось, когда этот был занят другими. Он может создавать физическое тело в любой момент. Он огромный черный, у него острые клыки, желтые глаза – он волк, так у них называются такие создания. Я тоже хочу себе физическое тело, чтобы все прочувствовать. Переместился в другое место, бродил, смотрел по сторонам, питался, чем придется. Не такое уж здесь и хорошее место, есть сущи, которые сильней меня. Они ведут охоту, так же, как и в моем мире.

Около дороги лежит большое животное, они называют таких котами. Оно умирает, ему больно. Я съем его боль, а он уйдет из своего тела в другой мир. Боль – она приятная, сладковатая на вкус, с легкой остринкой. Нырнул в тело, его душа сказала мне спасибо и унеслась в другое место. Я был сыт и смог постепенно восстановить разорванные органы и сломанные кости. Кот был еще молод. Ощущения в физическом теле очень интересные. Встал, наступил на лапы, сделал несколько шагов.

Очень много сил потратил на восстановление, я голоден, и мое физическое тело хочет есть. Вернусь туда, куда я пришел первый раз, мне там были рады и там безопасно. Хотя пропустит ли меня волк? Бегу со всех своих четырех лап, вот он, заветный забор, а вот и охранник. Пропустил и не тронул. Пришел в жилище, там создание, они называют их женщинами.

– Ты все же вернулся, – она потрепала меня за ушком. Это было очень приятно.

От нее идет тепло, энергия, лизнул немного, попробовал на вкус.

– Нельзя, – пригрозила она.

Потом я учился, пробовал на вкус все, что попадалось. За передушенных цыплят попало моему физическому телу. Она пообещала, что вернет меня в мой хаос. Боль, наверно, это самое вкусное, что есть в этом мире. Но пришлось научиться съедать ее, не причиняя вреда носителю и не создавая новую боль. Она просто сказала, что если я буду самовольничать, то она отправит меня назад или уничтожит меня.

Особенно мне нравилось, когда она колдовала. Воздух становился тягучим, плотным, из него можно было ткать узоры. Мне нравилось ей помогать, это наполняло меня, давало сил. Потом она после ритуалов меня кормила, эта пища всегда была особенной, пропитанной энергией и помыслами других людей. Как-то налила какую-то жидкость, она сказала, что это алкоголь. Удивительный напиток, в нем очень много энергии, мыслей, но людям он вредит. Хотя на него прилетает много сущностей, пчелы на мед. Дает его немного, но всегда с добрыми для меня намерениями. После него всегда так легко и сытно, и хочется ей помогать, снова и снова.

Как-то я сказал ей свое имя, но она все равно называет меня Прошей. Имя волка она тоже знает, оно записано в ее тетради. А саму женщину зовут Аксана. Я сменил два своих физических тела, прежде чем ее дух расстался с этим миром. Когда она уходила, то сказала, что я свободен, но если хочу, то могу остаться и помогать следующей ведунье.

Остался, мне некуда идти. Остался и волк. В скором времени появилась другая женщина. С ней мы никогда не голодали, всегда в доме были люди. Всегда нас кормила досыта, но алкоголь у нее был под запретом. Но были граждане, которые любили приложиться. Выпивали, иногда и я с ними, тогда я видел их сущей, лярв, липучек, присосок, чертей и другую неописуемую нечисть. Ими, как говорится, и закусывал.

Для людей оно, конечно, вредно, а для нас – как жидкое топливо. Теперь появилась другая ведунья – Агнета. У меня уже пятое физическое тело. Я научился многому, я многое знаю, и я помню, что такое голод, и возвращаться назад в тот мир я не хочу. Бродить по этому миру в поисках пищи не вижу смысла, нас и тут неплохо кормят. Я буду защищать эту женщину и ее родных по крови до последнего ее дня в этом мире. Я помогаю так, как умею. Я хранитель, я помощник, я не простое животное.

Утро сегодня никого не красит, особенно если спишь на кухонном диванчике, половину которого занимает кисо. Почесала ему за ухом, погладила пузико и спихнула на пол.

– Хватит, Прошка, валяться, пора работу работать. Сегодня батюшка обещал прийти с дарами для Волка и для меня. Узнаем, что там с Юлькой, очухалась она или нет. Хоть и дурная она, но все равно жалко девку. Сутки в степи проторчала, хорошо, что сейчас не лето, а то померла бы от обезвоживания, – потянулась, потерла глаза.

Поставила чайник на плиту. Звонок в дверь. Да неужели это сам Николай приехал, рано вроде для него. Всю ночь в больнице проторчал. Пошла открывать, пусть на меня любуется, на такую красивую да не умытую. К калитке подошла – точно он.

– Утро доброе, Агнета. Я вас разбудил? – спросил батюшка.

– Доброе утро. Нет, но я только встала, а я смотрю, вы еще не ложились? – спросила его и жестом пригласила в беседку.

На улице еще зябко, но это бодрит, позволяет до конца проснуться.

– Чай будете? – спросила его.

– Не откажусь, – он протянул мне пакет. – Там кагор, мясо для помощника и мясо для вас. Все свежее, кроме вина. Сейчас только с рынка.

– Спасибо. Сейчас чай организую и завтрак. Как там Юля? – задала волнующий меня вопрос.

– Очнулась. Доктор сказал, что еще час-полтора в таком состоянии, и мы бы получили овощ. Руку ей загипсовали. Накололи препаратами, поставили капельницу от обезвоживания. Теперь спит и состояние у нее стабильное. Недели две нужно будет пролежать в больнице. На соборование не попадает. Выпишется из больницы, уговорю ее поехать со мной по святым местам и к отцу Алексию, говорят, он чудеса творит с такими случаями, как наш. Может, к нему в ученики напрошусь.

– Он и бесов изгоняет? – спросила я.

– Да много чего умеет.

Попросила помочь Николая принести все из дома к чаю в беседку.

– Церковь одобрит ваши поездки по стране? – поинтересовалась я, наливая чай в чашки.

– Буду сегодня звонить и все согласовывать, чтобы сюда мне замену прислали. Увезу ее, лечить будем и голову, и душу, – ответил он.

Обратила внимание, что он практически не дергался и не закатывал глаза. Его облако было чисто-серым, чернота ушла.

– Вам стало лучше? – спросила я.

– Это вы про тик? Да, после молитв, после разговоров с мамой. Обида, оказывается, на нее у меня в глубине души сидела, затаилась, как змеюка. Молюсь каждый день за всех своих родных, за маму, за Юлю. У мамы ручки золотые, сколько она деток приняла, сколько беременностей разрешилось с ее помощью положительно. Прошу Господа за нее, чтобы он увидел все ее хорошие дела, чтобы услышал все слова благодарности в ее сторону, – говорил он с любовью о своей матери.

Тучка над его головой передвигалась, переливалась разными цветами серого. Ну что же, правильной дорогой идете, товарищи, как говорил дедушка Ленин. Главное, чтобы Юля за эти две недели в больнице ничего себе не надумала и не брыкнула копытцами, как горная козочка.

Поговорили еще с батюшкой, он извинился за свое поведение. Проводила его к воротам, да распрощались без обид друг к другу.

Теперь нужно с Волком рассчитаться. Плеснула ему кагору, мяса кусок хороший отрезала и понесла на его место. Вышел, все принял. Я снова поблагодарила его и сказала, от кого подношение и благодарности. Ушла, не стала мешать.

Ночные события немного выбили из колеи. День пошел не по обычному сценарию, а немного с перекосами. Но козы с курами не особо расстроились, а дочь встала на полчаса позже обычного. Не каждую ночь ее мама уезжает куда-то с двумя мужчинами.

В обед позвонила Ирина, судя по голосу, счастливая и довольная. Щебетала, что ее сынок вернулся, что ей предложили новую работу, что ее соседка уехала к родственникам за границу, а в связи с карантином ее теперь не пускают обратно в Россию.

– Ира, ты как себя чувствуешь? – спросила ее.

– Честно, тяжко себя собирать, то тут стрельнет, то тут кольнет, но не смертельно. Главное, голова ясная стала, как прежде. Нет того тумана, киселя в черепушке, нет муторных тяжелых мыслей, которые, как шары в боулинге, перекатываются туда-сюда в голове. Не хочется навредить себе и окружающим, ну и выпивать не тянет. Тогда же только выпивка и спасала от дурных помыслов наяву, – ответила она бодро.