— Даже и не думай, всё ты позволишь, черти тебя раздери. Пора повзрослеть! Сначала месть, теперь альтруизм… Эти вещи существуют для особых случаев, которые выпадают крайне редко. И им не позволено становиться на пути создания статьи. Хочешь быть альтруисткой у себя дома — пожалуйста, но только не при Уолтере. Он уволит тебя, если прослышит об этом.

— Но это же неправильно…

— А здесь ты тем более не права. Я не говорила тебе ни слова о том, что мы собираемся делать. Тебя нельзя привлечь к ответственности. Мне пришлось немало попотеть, чтобы это оказалось именно так, и ты неблагодарное отродье, если думаешь, как ловчее выбросить мои труды на помойку.

Мне показалось, что она вот-вот опять расплачется, и я встала и отправилась за выпивкой. Быть может, я и сама украдкой вытерла глаза, стоя на кухне и глотая на удивление горький бурбон. Сдаётся мне, он мог бы быть лучше в номере стоимостью две тысячи за ночь.

Когда Верховный Перцер провёл два часа без всякого изображения перед глазами, глядя лишь на слабое мерцание на стенах — отблеск экрана, что продолжал работать позади его затылка, — я просунула в дверь свою голову, гадая, удастся ли мне сохранить её на плечах, когда история закончится. Меня встретил взгляд, полный отчаяния. Всё лицо пленника лоснилось от пота.

— Это была одна из моих любимых серий, — проскулил он.

— Вы можете потом посмотреть её в записи, — парировала я.

— Это будет совсем не то, чёрт побери! Я ведь уже всё слышал.

Я решила было, что нам немного повезло — его любимый сериал показывали как раз тогда, когда мне понадобилось средство кое-что выудить из его головы. Но по зрелом размышлении поняла: любой сериал, какой бы ни показывали, неизбежно должен был оказаться его любимым, ведь он смотрел их все.

— Я пропустил длинную любовную сцену Дэвида и Эверетт. Будьте вы прокляты.

— Вы готовы ответить на несколько вопросов?

Он начал было трясти головой — то малое, что осталось ему от шеи, позволяло совершать ограниченные движения вверх-вниз и вперёд-назад — но словно бы невидимая рука схватила его за подбородок и заставила несколько раз кивнуть. Полагаю, то была "рука" его телемании.

— Не вздумайте взять свои слова обратно, — предупредила я. — У меня есть ещё один свидетель.

Я повернулась и наткнулась на Бренду — та стояла прямо у меня за спиной. На ней не было маски, и я подумала было рассердиться на неё за это, но — какого чёрта! Она была моим полноценным соучастником — если только мне не удастся обосновать в суде свою теорию принуждения… до чего, я надеялась, всё-таки не дойдёт.

Мы поставили стулья по обе стороны большого экрана и развернули Перцера лицом к нему. Я подумала, что мы не скоро дождёмся его ответов, поскольку он тут же впился взглядом в экран и больше не смотрел на нас — но оказалось, он прекрасно умеет следить за сюжетом и одновременно разговаривать.

— Для протокола, — произнесла я. — Был ли вам причинён какой-либо вред с того момента, как мы взяли вас на эту небольшую прогулку?

— Из-за вас я пропустил любовную сцену Дэвида и Эв…

— За исключением этого.

— Нет, — ворчливо ответил он.

— Вы голодны? Хотите пить? Не нужно ли вам… есть ли в этой штуке дренажная труба? Какое-либо устройство сброса отходов? Не хотите ли спустить лишнее пиво?

— Такой проблемы нет.

Таким же образом я задала ещё несколько вопросов, наподобие "назовите ваше имя, должность и серийный номер", просто чтобы он привык отвечать и не слишком задумывался. Этот способ частенько служил мне добрую службу, даже в разговоре с теми, кто всё время даёт интервью. Затем я подобралась вплотную к вопросу, ради которого затеяла всё это, и он ответил почти то, что я ожидала услышать.

— Так кому же пришло в голову убить Сильвио?

Я услышала, как Бренда втянула воздух от изумления, но не отвела глаз от Перцера. Он сердито скривил губы, но продолжал молча смотреть на экран. Когда мне показалось, что мы можем не дождаться ответа, я потянулась к шнуру телевизора — и история выплыла наружу:

— Не знаю, кто проговорился вам — мы приняли самые строгие меры безопасности, только узкий круг посвящённых знал, что должно было случиться. Мне хотелось бы, чтобы потом вы сообщили имя болтуна.

Я решила пока скрыть от него, что никто ни о чём не болтал. Надеялась, если он будет считать, что его предали, то не сможет парировать удары. Но мне оказалось не о чем беспокоиться.

— Впрочем, вам ведь не важно, чья была идея убийства, — продолжила голова. — Вам не это важно. Всё, что вам нужно, это чтобы кто-нибудь признался, что придумал это. Раз уж я здесь, раз уж мне выпало объявить новость, давайте напишем, что идея моя, хорошо?

— И вы добровольно берёте вину на себя? — спросила Бренда.

— Почему бы нет? Мы все сошлись во мнении, что так и нужно было поступить. Мы провели отбор, чтобы назначить исполнителя убийства, и кое-кто оказался в проигрыше — но мы можем это уладить, только дайте мне время предупредить их, чтобы наши показания совпали.

Я покосилась на Бренду, чтобы по её лицу понять, как она отнеслась ко всему этому — к самой истории и к тому, как я и человек, купивший большой успех, бесстыдно фабрикуем новость. То, что я увидела, навело меня на мысль, что девчонка ещё не потеряна для новостного бизнеса. В глазах журналистов, напавших на след большой сенсации, появляется некий сосредоточенный, кровожадный блеск — чтобы полюбоваться им в первозданном виде, советую посетить в зоопарке вольеры крупных диких кошек. По лицу Бренды я прочла, что если сейчас между ней и нашей новостью встанет тигр — она пробьёт в нём дыру размером и формой с высокую журналистку.

— Вы имеете в виду, — предположила она, — что выбрали человека, который отправится в тюрьму, если кто-нибудь когда-нибудь докопается до истины в этой истории.

Увы, это говорило о том, что она так до конца и не разобралась в этом человеке и его церкви.

— Ничего подобного, — отбрил Верховный Перцер. — Мы знали, что истина рано или поздно откроется, — тут он скорчил кислую мину, — хотя, конечно, надеялись, что попозже. Тогда бы мы успели выжать из неё всё возможное под любым углом зрения. Вы выросли для нас в нешуточную проблему, Хилди.

— Спасибо, — откликнулась я.

— После всего, что мы сделали для вашей братии!.. — надулся он. — Сначала вы становитесь на пути второй пули. Так вам и надо, вы же и пострадали.

— Ни капельки не страдала. Пуля прошла навылет.

— Обидно это слышать. Все пули были тщательно спланированы. Какая-то пронзила бы лоб, какая-то щёку, какая-то прошла бы ещё где-то рядом, а разорваться они должны были позднее и размозжить только затылок.

— Пули "дум-дум", — неожиданно произнесла Бренда. Она взглянула на меня и пожала плечами: — Когда вас ранило, я навела справки.

— Неважно, — продолжил Перцер. — Вторая пуля разорвалась, настигнув вас, и чересчур сильно повредила Сильвио лицо, плюс к тому его всего забрызгало вашей кровью. Вы испортили картину.

— А вот мне она показалась довольно впечатляющей.

— Благодарение Элвису за Крикет! Затем, как будто вы и без того недостаточно натворили, вы нарушаете закон и заставляете меня раскрыть карты на две недели раньше. Мы и подумать не могли, что вы пойдёте на нарушение закона — по крайней мере, не до такой же степени…

— Так подайте на меня в суд.

— Не глупите. Это выглядело бы чистейшей воды безумием, не правда ли? Всеобщие симпатии были бы на вашей стороне. Люди подумали бы, что вы оказали обществу услугу.

— На что я и надеялась.

— Ни в коем случае. Но у нас ещё есть время придать событиям верное направление и принести друг другу немалую пользу. Вы ведь знаете нас, Хилди. Вы знаете, что мы готовы сотрудничать с вами, чтобы ваша статья вызвала бешеный читательский интерес — если только вы позволите нам немного вмешаться там и сям, в порядке контроля наносимого ущерба.