— Они, они, чёрт побери! ГК.

К тому времени я более-менее во всём разобралась, хотя тогда Лиз бормотала бессвязные отрывки признания. Позднее её история стала известна мне полностью, была она примерно такой:

Лиз попала в услужение к ГК ещё до празднования двухсотлетия Вторжения. В какой-то момент её арестовали, доставили куда следует и обвинили в множественных нарушениях запрета на хранение и приобретение оружия. (То же произошло и со многими другими; оружие для штурма райцентра Хайнлайн было конфисковано в ходе крупного рейда — ни слушка о котором не просочилось в новости.)

— Они сказали, что я могу отправиться в тюрьму на восемьдесят лет, Хилди. Потом меня оставили одну и со мной заговорил ГК. Он сообщил, что если я время от времени буду оказывать ему небольшие услуги, обвинения могут быть сняты.

— А что случилось, Лиз? Ты потеряла бдительность?

— Что? О, не знаю, Хилди. Мне никогда не показывали, что у них есть против меня. Говорили, что всё обнаружится на суде. Не знаю, законным ли путём добыты улики. Но когда ГК заговорил, я быстро сообразила, что это и не важно. Мы обсудили это; знаешь, если бы он только захотел, он любого на Луне нашёл бы, за что посадить. Единственное, что мне было ясно — это что на суде дело основывалось бы на неопровержимых доказательствах моей вины. Я побоялась заходить так далеко.

— И выдала меня с потрохами.

Повисло долгое молчание. Так прошло несколько минут. Солдаты не двигались с места. И мне больше ничего не оставалось, как слушать дальше.

— Рассказывай уж до конца, — сказала я.

Похоже, ГК пристально заинтересовался некой группой людей, постоянно ездящих в Деламбр. Он предложил Лиз доставить меня туда и посмотреть, что получится.

Я должна была быть польщена. Вот, оказывается, насколько высоко ГК ценит мои сыщицкие инстинкты. Полагаю, если бы я ничего не заметила во время первой поездки, было бы придумано что-нибудь ещё, чтобы в конце концов я напала на след. А после того как это случилось, можно было положиться на меня в деле разрушения мифов и расколдовывания истории.

— Он очень заинтересовался, когда ты принесла ту плёнку с записью маленькой девочки. Я… к тому времени я была его полностью зависимым помощником, Хилди. Сказала, что могу придумать какой-нибудь способ заставить тебя рассказать мне, что происходит. В то время я была готова на всё.

— Синдром заложника, — обронила я. Солдаты были всё ещё здесь.

— Что? О… да, может быть. Или полнейшая бесхарактерность. Как бы то ни было, он посоветовал мне придержать коней, чтобы не вызвать у тебя подозрений. Я так и сделала, и в конце концов ты сама пригласила меня.

И в первое же посещение Лиз украла генератор нуль-поля. Как, она не сказала, но, возможно, это не было слишком трудно. Генераторы не опасны, пока не попытаешься их открыть.

Остальное мне было ясно и самой. За неделю ГК настолько разобрался в нуль-технологии, что изобрёл нечто, позволившее провести войска через барьер. Разве что собственными нуль-скафандрами ГК их не снабдил.

— Ну вот, в общем-то, и всё, — заключила Лиз и вздохнула. — Должно быть, он арестовал тебя и, наверно, всех этих людей тоже, да? Где тебя взяли? Сумму залога уже назначили?

— Ты что, шутишь?

— Чёрт возьми, Хилди, вряд ли у него есть на тебя что-то серьёзное.

— Лиз… что там у вас происходит?

— В каком смысле?

— Крикет сказал, кругом ад кромешный, что-то вроде того.

— Чего не знаю, того не знаю, Хилди. Я просто… ох… спала, ты меня разбудила звонком. Я у себя дома. Смотри-ка ты, свет мигает. Или это у меня что-то с головой…

Она пребывала в таком же неведении, как и я. Многим так повезло. Если они не выходили из дома и жили не в тех секторах, где прекратилась подача кислорода, то прекрасно могли пропустить самое начало Великого Сбоя. Когда вернулась, Лиз настроила телефон на приём звонков только от меня и впала в алкогольный ступор.

— Лиз… За что?

Она долго не отвечала, потом произнесла:

— Хилди, я же пьяница. Никогда в жизни не доверяй пьяницам. Если придётся выбирать между тобой и очередной бутылкой… выбора-то и не будет.

— А лечиться ты не пыталась?

— Детка, мне нравится пить. Это единственное, что я люблю. Бухло и Уинстона.

Возможно, я прямо тогда же и ударила бы её под дых; не знаю. Знаю, что меня захлестнуло негодование на неё. Сказать ей, что её любимого пса поджарило, а потом иссушило вакуумом, значило бы лишь подступиться к возмездию за всё то, что она со мной сотворила.

Но внезапно мне стало очень-очень горячо. Мне уже и без того было слишком жарко, как вы понимаете; а теперь моя кожа вмиг сделалась такой раскалённой, что захотелось содрать её. Сильнее всего пекло с левой стороны груди.

Нуль-скафандр сделал всё, что мог. Перед моим встревоженным взором индикатор, показывавший, сколько минут мне осталось жить, круто спикировал вниз. Казалось, он так и не остановится, и, чёрт побери, осталось до нуля совсем чуток. Но одновременно с падением показаний всё моё тело обдула охлаждающая воздушная струя. Хотя бы миновала угроза поджариться.

Я наконец сообразила, что произошло. Почти минуту я ощущала частые резкие удары по металлическим трубам, к которым прижималась, и металлической скобе у меня под ногами. Потом я увидела, как в трубу попала пуля — я заключила, что она, другому больше нечему было быть. На металле осталась тусклая отметина. Кто-то стоял на вершине мусорной кучи и наугад палил вниз. Скорее всего, вслепую, так как и мне не было видно стрелка. Но пули рикошетили и одна из них в конце концов достала меня.

Я не могла позволить себе быть подстреленной снова. Схватила отрезок трубы и устремилась к коридору. Не думаю, что причинила бы существенный вред толстым скафандрам, но прицельным ударом по гермошлему могла бы разбить забрало. По крайней мере не сдамся без борьбы. Это Уинстон научил меня идти до конца.

Выскочив в коридор, я снова почувствовала, будто наступила на "четвёртую ступень" трёхступенчатой лестницы. Я выскочила с трубой наперевес, будто игрок с битой, готовая всем расколошматить забрала. А никого там не оказалось.

Я увидела удалявшиеся спины солдат, окружённые ореолами света от ламп в их гермошлемах. Вояки резво направлялись к выходу.

Я никогда не узнаю точно, почему, но, вероятнее всего, их позвали на поверхность в помощь тем, кто искал меня там. Откуда им было знать, что парни наверху мусорной кучи стояли всего лишь в нескольких метрах надо мной? В любом случае, останься они где стояли, я прожила бы ещё от силы девяносто секунд. Так что я выждала секунд десять, чтобы солдаты уж точно не заметили, как я двигаюсь, и потянулась за адаптером для шланга ШС.

Но его не оказалось.

Я буквально обезумела. Как же глупо было бы погибнуть так — подобраться совсем близко к источнику спасения, а потом задохнуться на расстоянии вытянутой руки от тонны сжатого кислорода! Я ударила кулаком по резервуару, достала фонарь и посветила на пол вокруг себя. Но была уверена, что адаптер забрали солдаты. Я бы на их месте так и поступила.

А они — нет. Адаптер валялся здесь же рядом, у опорной плиты ШС. Возможно, кто-то из стражей сшиб его своей жирной задницей, когда решил посидеть на резервуаре. Трясущимися пальцами я вставила адаптер себе в грудь, присоединила воздушный шланг и резко повернула выпускной вентиль.

Слова — мой хлеб. Я отношусь к ним с почтением и всегда стремлюсь подобрать наиболее подходящее из них. Но после долгих поисков слова, верно описывающего ощущение от первого глотка прохладного воздуха, я пришла к выводу, что такого слова ещё не придумали. Представьте себе величайшее наслаждение, что вы когда-либо испытывали, и опишите его тем словом, какое в голову придёт. Оргазм — всего лишь бледное подобие пережитого мной тогда.

Почему же солдаты не забрали адаптер? Ответ, когда я его впоследствии узнала, оказался простым и типичным для Великого Сбоя. Стражи не знали, что адаптер мне нужен.