— Послушай, внук, мне осталось совсем немного. Скоро предстану перед всевышним. Есть в чем покаяться. Ты знаешь, почему мои черные тюльпаны не имели себе равных?

— Не знаю. Просто ты скрещивал многие виды и, наконец, нашел этот черный цвет…

— Скрещивал, говоришь? Верно. Но не только это. Черные тюльпаны, которые принесли богатство нашему роду, цветы греховные…

— Почему, дедушка?

— Ты только не пугайся, внук. Я подкармливал их кровью. Человеческой, понимаешь?

— Ты убивал людей?

— Нет, что ты! У меня был знакомый сторож в городском морге. Он брал кровь у трупов. Ну несчастный случай, утонул человек, или убили его, или сам он на себя руки наложил. Так вот, если в эту кровь добавить цитрат натрия, то она не свернется. Запомни — цитрат натрия. Я тебе дарю этот секрет. Только поливая тюльпаны этим составом, ты добьешься такого необыкновенного черного блеска на лепестках цветов. А теперь иди с богом…

Нет, Филиппо ван Мелли не воспользовался «секретом» деда. Он не стал разводить цветы, а занялся антиквариатом. Но разбогатев и оказавшись в Риме, ван Мелли вспомнил о рецепте деда. Любви к черным тюльпанам он не потерял. С кровью дело обстояло именно так, как ему когда-то рассказал умирающий. Она не свертывалась при добавлении цитрата натрия, и ее было очень легко транспортировать. Этим занялся Джон Ли… Действуя от имени липовой фирмы «Омега рисёрч», Ли отправлял из Сайгона с ведома командования войск США в Южном Вьетнаме заодно с наркотиками канистры с кровью умерших в госпитале американских солдат. Этот «товар» по мере надобности ему поставлял пьяница и наркоман Нгуен ван Тао, работавший в морге. Он подвешивал трупы вниз головой, вводил в артерию полиэтиленовую трубку и сливал кровь в канистры. Затем Нгуен добавлял в емкости цитрат натрия. А когда консерванта под рукой не оказывалось, он прибегал к более «рациональному» рецепту. Во время вьетнамской войны американским врачам удалось обнаружить в одной из прилегающих морских акваторий воду, способную заменять физиологический раствор, применяемый для внутривенного вливания. Нгуен знал об этом и щедро разбавлял собранную кровь морской водой. Джон Ли платил своему подручному аккордно, за каждую канистру. Морская вода ничего не стоила Нгуен ван Тао. А в средствах он нуждался…

Американский посол мистер Джонсон остался доволен знакомством с Филиппо ван Мелли, которое устроил ему резидент разведки Майкл Стенли на одной из римских конспиративных квартир, имевшихся в его распоряжении.

— Вы знаете, Майкл, мне понравилось ваше приобретение. Умен, беспринципен, ловок и жаден, насколько я понял.

— Скорее, бескорыстно жаден, господин посол.

— Это неважно. Пороки у людей, интересующих вашу службу, важнее, насколько я понимаю, добродетелей и прогрессивных убеждений.

— Вы совершенно правы, мистер Джонсон.

— Нужно дать ему какое-нибудь дело, очень серьезное дело, Стенли, которое прилепит его к вашей службе надолго и серьезно.

— Дело должно быть политическим?

— Разумеется, но без наших, вернее, ваших, Майкл, отпечатков пальцев. У меня есть сведения, что на пост руководителя итальянской секретной службы претендует корпусный генерал Антонио Анца. Это очень нежелательная для нас кандидатура. Он участник Сопротивления, человек широких демократических взглядов. Представьте, если у него в руках окажутся ключи от бронированной комнаты, где хранятся документы расследований дел, которые пока итальянская печать называет «загадочными». Ну хотя бы дело об убийстве «красными бригадами» Альдо Моро. Кстати, кто занимался расследованием деятельности «бригад»?

— Следователь Марио Мольтони, шеф. Очень въедливый человек…

— Мольтони… Мне помнится, что кто-то другой доставил нам много неприятностей с «планом Соло»?

— Это был Витторио Оккорсио. Был. Его уже нет. А Марио Мольтони помогал ему тогда собирать материалы по генералу Де Лоренцо, тогдашнему шефу итальянской разведки…

— Займитесь и Мольтони. Но позже. Сейчас нужно не допустить, чтобы на пост руководителя секретной службы дружественной нам страны пришел генерал Анца. Подумайте, Майкл, и доложите мне ваши соображения. Подключите к этому делу Филиппо ван Мелли, вернее, его людей. Масоны умеют держать все в тайне.

— В отношении Антонио Анца, мистер Джонсон, у нас уже есть некоторые соображения. Ориентировка на него пришла из Лэнгли на прошлой неделе, и мы в предварительном порядке кое-что наметили.

— Да? Это очень интересно.

— У ван Мелли в числе особо приближенных лиц есть некто Джон Ли — американец китайского происхождения. Занимается наркотиками и возит на наших военных самолетах вместе с героином те самые канистры с консервированной человеческой кровью, о которых я вам рассказывал.

— А, это для черных тюльпанов?

— Да. Мы пока не трогаем этого типа. План заключается в следующем. Я встречаюсь с ван Мелли и рассказываю ему о всех делах Джона Ли, включая и канистры…

— Мелли от него откажется. Скажет, арестовывайте.

— Не думаю. Черные тюльпаны слишком дороги для него. Кроме того, я не буду ничем угрожать. Просто предложу небольшую сделку. На перевозку наркотиков и канистр мы не обращаем внимания. Более того, даем пилоту Берналу более современный самолет…

— Но вы вступаете в противоречия с нашими законами, Стенли. Я имею в виду наркотики.

— Пусть вас это не беспокоит. Моя контора имеет право обходить законы, когда нужно. А вы лично ничего не знаете. Так вот, в компенсацию столь щедрого подарка ван Мелли предлагает Джону Ли навестить корпусного генерала Антонио Анца в субботний или воскресный день, когда генерал отпускает своего денщика и остается в своей квартире один. На имя Джона Ли мы уже сделали журналистскую карточку, представляющую его как корреспондента одной бульварной сайгонской газетенки. Но это не важно. Помимо многих достоинств, которыми обладает генерал Анца, у него имеется одна слабость — он очень любит давать интервью…

— Нам не нужно интервью генерала.

— Его не будет. Интервью только предлог, остальное дело техники…

— Она разработана?

— Да, господин посол. Но это уже не ваша компетенция. О ней вам лучше не знать.

— Конечно, конечно, Майкл. Действуйте…

…Самоубийства — не такое уж редкое явление на Апеннинах. Итальянская статистика вывела даже некую закономерность, сводящуюся к тому, что число самоубийств тем выше, чем ниже экономические показатели. Открытие, прямо скажем, не новое и отнюдь не сенсационное для государства, даже такого демократического, коим считают Итальянскую Республику. Случаются, естественно, и странности и частности. В Риме печальная хроника начинает появляться особенно часто на газетных полосах в июле-августе. Считают, что это зависит от сирокко, который превращает Вечный город в парную, от жары не спасают даже мощные «кондишены». Римляне, из особо слабонервных, не выносят столь долгого банного однообразия.

В августе, когда опять же дул сирокко, в своей квартире был найден мертвым с пистолетом в руке и пулей в сердце корпусной генерал Антонио Анца…

Телефонный звонок раздался рано утром. Мольтони еще спал, приняв на ночь солидную порцию снотворного, ибо в последнее время его стала мучить бессонница. Чертыхаясь, Марио со злостью сорвал трубку с рычага аппарата.

— Пронто! Алло! Какой чер…

— Не ругайся, старина. — Гуидо Росси был настроен более чем дружественно. — Сейчас ты меня будешь благодарить и, может быть, даже встанешь на колени.

— Что случилось?

— Я тебе заказал пропуск в тюрьму Реджина Чесли. Поезжай к девяти часам. Там тебе приготовили специальную комнату и очень интересного клиента. Это Альдо Тизеи, ультраправый террорист, теперь уже бывший. Его взяли недавно, и он вдруг раскололся, понимаешь. Решил добровольно рассказать о всех своих «мокрых» делишках. Можешь узнать много любопытного…

— Гуидо, дорогой, обнимаю и еду!!

Террорист оказался интеллигентного вида парнем, с короткой боксерской стрижкой. На красивом, очень мягком лице чужими были только глаза. Пустые, холодные. «Глаза убийцы», — отметил про себя Марио, садясь к столу, напротив Тизеи.