— Как тебя хоть зовут? — чем дольше я здесь сижу, ничего не предпринимая, тем сильнее начинаю ощущать общую усталость и изнеможение от произошедшего, что даже по голосу моему слышно.

— Грастор, — кажется, я впервые вижу, как это чудище улыбается, — Для друзей просто Грас.

— Что значит — я помешаю лечению? — предпринимаю попытку убедиться в том, что моя помощь точно не нужна, исключительно ради собственной совести.

— Те, кто лечат такие повреждения, они… Чувствительны. Посторонние могут сильно навредить.

— Там Ману? — догадываюсь я.

Грас на мгновение перестает взбалтывать напиток, в упор глядя на меня.

— Нет. Его брат, Сану. Ману… Ты разве не знаешь?

— Знаю что? — сердце мгновенно как-то нехорошо ухает в груди.

— Он… Пропал вроде как. Фанни вся извелась… Подозревает этих двоих. Ну, сама знаешь кого.

— Не знаю, — в моем голосе появляются стальные нотки. — Кого же?

Грас слегка качает головой, после чего наполняет содержимым шейкера невысокий бокал. Я терпеливо жду, ровно до той секунды, пока он не ставит его передо мной.

— Я же сказала…

— Это не для удовольствий, — терпеливо объясняет Грастор, — Это… Для спокойствия мыслей. И чувств. Тебе не помешает.

Я задумчиво тянусь к напитку, сомневаясь, стоит ли оно того. Хотя, если подумать… Спокойствие на душе — это именно то, что мне сейчас и нужно.

— Выпью, если скажешь, кого подозревает Фанни, — хитро прищуриваюсь, глядя на Граса.

Он тяжело вздыхает, уперевшись своими мощными лапищами в стойку. Что за секреты такие? Почему нельзя мне рассказать даже о чьих-то вшивых подозрениях?

— Ладно, — выдыхает рогатый, — Но сперва — пей.

Ох уж эти сделки… Наверное, не стоит ему говорить, что я все равно бы выпила. И потому — опрокидываю в себя стопку с коктейлем, выпивая все почти за один глоток. Снова — почти не ощущаю вкуса. Да и в первые мгновения ничего не происходит. А потом…

Я чувствую внутри такое жжение, что даже вдох сделать не могу, настолько сильно сводит мою гортань и пищевод от боли. Беспомощно открываю рот в немом крике — и не могу издать ни звука. Жгучая, разрывающая лавина боли опускается все ниже и ниже, охватывая все тело, вынуждая меня буквально согнуться пополам.

Ужасное, отвратительное, невыносимое ощущение.

…Которое отступает так же стремительно и легко, как и началось.

На смену ему приходит чистой воды эйфория. Невесомость. Кажется, у меня даже разум на мгновение испаряется, оставляя вместо себя чистую, неприкрытую безмятежность.

— Отпустило? — сквозь легкий звон в ушах слышу голос Граса.

— Да, — у меня даже голос звучит легче и звонче.

Вся боль, в том числе и физическая, отступает. Я смотрю на бармена и чувствую нарастающее желание смеяться в голос.

Наверное, так и ощущается наркотическое опьянение. Я бы пожалела о том, что выпила сию непонятную субстанцию, но… Сейчас мне слишком плевать.

— …Фанни подозревает Мегеру и ее подручного.

Ну конечно. Все здесь подозревают друг друга. Пора бы уже привыкнуть. И есть я, которая… Словно бы меж двух огней. Двух группировок, каждая из которых пытается перетянуть меня на свою сторону. Славненько.

— И почему она это делает? — улыбаюсь я, опираясь подбородком на ладонь.

— Как и многие здесь, ненавидит всех, в ком осталось хоть что-то божественное, — Грастор все так же невозмутимо пожимает плечами и начинает натирать высокий красивый бокал из темно-бордового стекла.

Не замечала, как здесь красиво. Сколько за его спиной причудливых сосудов с разными жидкостями… Переливающихся, светящихся, некоторые — и вовсе напоминают концентрированную магию. А бокалы… Вообще, если присмотреться, в этом демоническом притоне невероятно аутентично. Такие линии, утонченность, изящество цвета… Все сделано как минимум со вкусом. Как максимум — с размахом и невероятным вниманием к деталям.

— Божественное? — усмехаюсь я, все еще не до конца понимая, почему мне так не приглянулось это место в самом начале. Ведь если подумать… Даже этот демонический запах может понравиться. Нужно только к нему привыкнуть.

— Да, ведь каждый знает, что ни боги, ни ангелы никогда не простят того, что с ними сделали. Будь у них возможность возродить былой порядок — они тут же за нее ухватятся.

— Ммм… — пытаюсь ухватиться за мысль, что на мгновение появляется в моей голове, но меня в эту секунду волнует нечто совершенно другое. До чего же невероятен сам Грастор! Никогда бы не подумала, что вот эти все огромные мускулы с натянутой на них красноватой кожей будут казаться мне такими…привлекательными.

— …А с кого начинать, если хочешь отомстить и все вернуть? Верно — за наследников прежних архидемонов. Ману и Сану, конечно, те еще оболтусы… Но кровь есть кровь. Понимаешь, к чему я клоню?

Разум мой, быть может, и понимает. Равно как и то, что Грастор ухмыляется, явно зная, что у меня совершенно другое сейчас на уме. Может, поэтому и выкладывает мне все это?

— Кровь есть кровь, — задумчиво повторяю я вслед за ним, и тут же хихикаю, выдавая свое настроение. Подумать только, мне впервые в жизни совершенно, абсолютно плевать, где я, кто я, как я выгляжу, как веду себя, какие у этого будут последствия… Я ощущаю себя так, словно могу позволить себе все. И никогда больше ни о чем не пожалею. Разве может меня волновать в такой ситуации, что обо мне подумают другие? Совсем нет.

И от этого на душе безумно, просто до чертиков легко.

— Тебя она тоже подозревала, но вовремя поняла, что у тебя на такое силенок не хватит, — ухмыляется Грастор, и я хихикаю вслед за ним.

— Фанни просто еще не знает, на что я способна!

— Боюсь, что знает. Но ты не забивай себе этим голову.

Несколько растерянно моргаю, потому что у меня нет ни одной причины сейчас в голове, чтобы не согласиться с этим. Ну или мне попросту…не хочется спорить. Вообще ничего особо не хочется. Просто вот так сидеть, наслаждаться красотой, что меня окружает, и…

— Мне показалось, или только что ты и вправду упомянул ангелов? — разум как-то сам собой подкидывает снова то, за что я уцепилась, но не придала этому значения.

— Ну да.

— Я думала, их не существует…

— Лет двадцать уже как, да. Горстку несчастных божеств еще можно насчитать, а вот пернатых…

— Вау, — только и могу выдохнуть я, подаваясь вперед. — Ты просто обязан мне о них рассказать!

— Вообще-то, о них говорить не принято, — Грастор несколько мрачнеет, но словно бы пытается не подавать вида. — Да и ты не расспрашивай…

Но мне в эту секунду слишком все равно. Плевать на все, что он говорит. Если я что-то хочу — я получу это. Разве может мне кто-то быть сейчас указом?..

Поэтому я резко разворачиваюсь на своем барном стуле к залу и громко заявляю:

— Эй, народ! Кто желает мне рассказать об ан…

Тяжелая хватка начинает меня душить в ту же секунду, и меня что-то притягивает назад, удерживая за шею.

— С тебя хватит на сегодня, — тихое, угрожающее рычание мне прямо на ухо.

В иной раз я бы возмутилась, но сейчас меня даже столь грубое обращение со мной не может разозлить. Скорее…раззадоривает. Кто знает, чем бы вообще все это закончилось, если бы не…

Дверь подсобного помещения резко хлопает, и оттуда выходит Фанни.

— Я была права, — полурыком заявляет она, направляясь сразу к нам. До чего у нее интересный, оказывается, голос!..

Грастор отпускает меня, а я, пытаясь откашляться, сползаю по барной стойке обратно на свой стул, все еще нелепо хихикая от того, как забавно он вышел из себя, пытаясь заставить меня замолчать.

— Я была права! — не унимается Фанни и к этому моменту оказывается к Грасу почти вплотную, забавно задирая голову и глядя ему прямо в лицо. На меня она, кажется, не обращает вообще никакого внимания. — Это война, Грастор! Они делают все, чтобы ее объявить!

— Тише ты, — подобно тому, как он сделал это только что со мной, минотавр обхватывает предплечьем шею Фанни, прижимая к себе и вынуждая таким образом ее резко замолчать, но той хватает всего одного толчка ладонью, чтобы отстранить Граса от себя.