- Это все…было ужасно, – выдохнула я, имея в виду все те годы, что мы находились в жесткой конфронтации.

- Это было больше, чем ужасно, Алёнка, – отрицательно мотнул парень головой и по его лицу проскользнула тень.

- Почему ты обижал меня Никита? – задала я вопрос и зажмурилась от острой вспышки боли, прострелившей мое сердце. Ему до сих пор было обидно, что с ним так поступали.

- Потому что я был чудовищем, – услышала я его тихий, наполненный грустью и виной ответ, – потому что боялся, что ты вдруг перестанешь обращать на меня внимание. В садике я еще не понимал, что у меня к тебе чувства, а в школе…блин, Алёнка, я не знаю, где и как найти слова, чтобы хоть как-то оправдать всю ту дичь, что я творил. Но я был чертовым эгоистом и мне было плевать на средства, которыми я добивался твоих реакций. Главное – результат. Самое страшное, что я толком и не понимал, что сам же себя закапываю. А когда понял, стало катастрофически поздно.

- Ты мог хотя бы попытаться, – кончиками пальцев дотронулась я до его запястья.

- Я пытался. И по нулям.

- Да? – с сомнением улыбнулась я.

- Я не знал как надо. Просто абсолютно не понимал этого. Наверное, потому-то у меня все и выходило через задницу. С тем мороженым в декабре. И с приглашением в театр тоже. А дальше от очередного провала я еще больше уходил в крутое пике. Как я думал? Вот сейчас я сделаю ей это или то…и она подойдет ко мне, попросит помощи или хотя бы просто потребует прекратить весь кошмар…

- Я бы этого никогда не сделала, – ответила и украдкой смахнула слезу.

- Я тогда этого не знал. Я просто ждал, когда ты выкинешь белый флаг, чтобы потом играть с тобой на своих правилах, – уперся лбом в мой лоб Никита.

- И как бы это было?

- Ну…я бы потребовал свидание за свою персональную защиту. Не одно. Много. Просто офердофега, Алён.

И я от его слов отчего-то тихо рассмеялась. Ведь он нёс сущую, непроходимую глупость.

- Ну вот, смешно ей, – пробухтел Никита.

- Ты с темы не съезжай. Что там дальше про свидания-то? – толкнула я его шутливо в плечо, а он подхватил мою руку и поцеловал мне запястье.

- Ну, а что дальше? Мы бы ходили в кино, в театры, на выставки там всякие, я бы встречал и провожал тебя из школы. И постепенно мы бы начали разговаривать, подружились бы и начали встречаться. И я наконец-то уже сказал бы тебе, что люблю. Что дурак. И что жить без тебя не могу, – его ладонь легла мне на затылок и принялась мягко массировать мышцы.

- А я все ждала, что ты переедешь и уйдешь учиться в другую школу. Только этой надеждой и жила.

- Я остался только из-за тебя, Алёна, – его рука поднялась выше и сладко потянула за волосы. Снова и снова, пока я блаженно не прикрыла глаза.

- Это был один из худших дней в моей жизни, – честно призналась я.

- А мой, когда ты согласилась пойти в кино с Карташовым.

- Это ты его избил? – распахнула я глаза и тут же прищурилась.

- Я, – честно кивнул Никита и я поджала губы, – но он ударил первым.

И я не усомнилась в правдивости его слов. Вот ни капли.

- А ты? – замялся парень и вдруг затих.

- Что? – подалась я ближе.

- Ну…ты…продолжаешь с ним общение? – и в его глазах заплескалась такая надежда на то, что это не так.

- Ой, – улыбнулась я, – я и забыла про него совсем.

- То есть? Это значит «нет»?

- Нет, – кивнула я и тут же меня сгребли в охапку. Сильно!

- Капец, Княжина, я такой ревнивый! Боже, я чуть Макова без зубов не оставил, – горячо зашептал мне парень.

- А я думала тебе все равно. И еще этот твой перевод. Зачем, Никита? – с болью в груди выдавила я.

- Ты попросила тебя отпустить, – коротко, но очень страстно поцеловал меня парень, – и я сделал это, чтобы ты была счастлива.

- Я не хочу, чтобы ты переводился, – произнесла, а я сама с ужасом поняла, что мой подбородок дрожит, – я счастлива, когда ты рядом. Максимально! Ты слышишь меня?

- Так надо, – стал короткими поцелуями покрывать мое лицо Никита.

- Но почему? – непонимающе уставилась я на него.

- Потому что я должен научиться доверять тебе и в себя поверить, а не вечно скалиться цербером в поле твоего зрения. Понимаешь?

- Понимаю, – кивнула ему, хотя и чувствовала, что у меня в душе абсолютный раздрай.

Ну как я теперь буду жить без своего психа? Как?

- Учеба теперь превратиться в ад. Не хочу без тебя, Никит, – сама подалась ближе и обняла его, вздыхая с отчаянием.

- Быстрее соберешь вещи и вернешься сюда. Ко мне. А я буду ждать тебя. Столько, сколько потребуется, Алёна.

Закусываю губу и не знаю, что ему сказать. Меня будто бы несет куда-то на сверхзвуковой скорости, а куда и не знаю. Еще пару дней назад я ментально умирала, думая, что, между нами, все кончено, а теперь я лежу и млею в лучах его любви. И да, его предложение заманчиво, очень заманчиво, черт возьми!

- Я подумаю, Никита, – зажмурившись, отвечаю я все же.

- Думай, а я пока тебе еще кое в чём признаюсь, – говорит он, а я вся напрягаюсь.

- В чём? – уточняю осторожно.

- Ты тут сегодня не случайно, – теперь уж я отклоняюсь и вопросительно смотрю на него.

- Я не понимаю.

- Я подкупил Пелагею, – смущенно улыбается Никита.

- В каком смысле подкупил?

- В прямом. Чтобы она тебя в общагу не пустила.

- Соболевский! – выдыхаю я потрясенно.

- Что? Я просто хотел провести эту ночь с тобой. Да и, согласись, на этом диване намного удобнее лежать, чем бы это могло быть на твоей шаткой и скрипучей кроватке, – уже откровенно смеется парень, пока я потрясенно хлопаю глазами.

- Кто бы тебя бы еще пустил на мою шаткую и скрипучую кроватку? – прищуриваюсь я сурово, всеми силами пытаясь скрыть ответную улыбку.

Вот же жук!

- В окно влез бы, – легко пожимает этот конспиратор плечами.

- На четвертый этаж? – откровенно изумляюсь я.

- К тебе хоть на сороковой, – вдруг как по щелчку пальцев делается серьезным Никита, и мы тут же зависаем в моменте, глядя друг на друга.

- Ты невозможный, – бормочу я, пока он медленно тянет меня на себя.

- Угу. Я невозможно тебя люблю, Алёнка…

И после этих слов я замерла в его руках, прислушиваясь к стуку наших сердец и к звукам фейерверков, что все еще бомбили за окнами. Так мы и лежали долго-долго, пока сон не накрыл нас своим ласковым покрывалом.

Здесь. В этой квартире. Где когда-то все и началось.

52.1

POV Алёна

Медленно открываю глаза и понимаю, что за окном уже утро. Я почему-то нахожусь не на диване, а в спальне и на мягкой подушке. Позади меня Никита. Спит. Его сильная рука крепко прижимает меня к его поджарому, длинному телу. Наши ноги переплелись и затылком я чувствую его тихое, спокойное дыхание.

Прикрываю глаза на секунду и напитываю всю себя этим восхитительным моментом. Он и я, остальное неважно.

Аккуратно, чтобы не разбудить парня, я поворачиваюсь в его руках. И таю от любви. Ведь от Никиты невозможно оторвать взгляд. Смоляные густые ресницы веерами лежат на щеках. Волосы растрёпаны. Чуть отросла щетина. Во сне он совсем похож на мальчишку.

Приподнялась на локтях, окинула его еще раз взглядом. Господи, ну какие же красивые у него губы. Я так их люблю…

Да что уж там? Я люблю Никиту Соболевского всего, с ног до головы. Вопреки всему люблю и всем своим сердцем, что сжалось в этот самый момент в груди в жалкий дрожащий комочек.

Но это от счастья! Потому что чувства мои взаимны. А вот, через что пришлось пройти этому парню…

Боже!

С рождения совершенно никому не нужный. Ни родной матери, что бросила его еще в роддоме. Ни отцу, что винил его в смерти любимой женщины. Ни мне, что видела в нем заклятого врага.

И он барахтался в этой тотальной к себе ненависти. Жил в ней годами.

Один.

Рычал, побитым и израненным животным, скулил и кусался, хотя на самом деле просто хотел капельку любви и ласки. И как бы ему не было страшно склонить голову, он это сделал. Даже тогда, когда точно знал, что ничего не получит взамен.