Полегчало ли мне?

Нихрена! Пар спустил, безусловно, но в груди разрасталась в геометрической прогрессии ядовитая паника. Что я буду делать, когда узнаю, что Княжина начала встречаться с Маковым? Что я, черт возьми, буду делать? Да, лучше сдохнуть, чем любоваться на это! Именно поэтому я, уже со следующей недели начал решать вопрос как мне перевестись обратно в МГУ.

И решил.

А дальше надо было всего лишь выполнить задачу повышенной сложности – как можно реже пересекаться с Алёной. С головой ушел в хоккей, наверстывал разницу в программе между этим институтом и МГУ, а еще пытался полностью сменить круг общения. Вот только если в первых двух случаях я преуспел, то в последнем не очень, ибо наглость Решетова не знала границ.

Нет, он не лез мне в душу. Наверное догадывался, что там с некоторых пор все выгорело и истлело. Но Кирилл, то и дело, пытался меня куда-то вытащить, развеселить, а один раз даже в гости приперся. И не один, а на кой-то черт с Нечаевой.

Я его чуть не придушил тогда, но все же поперся на какой-то глупый квест, который обещал быть страшным, но по факту я даже ни разу не вздрогнул. Только оглох на одно ухо от воплей Лидки. А дальше от их милой, влюбленной парочки я малодушно сбежал.

Зависть чуть напрочь не разъела остатки моих мозгов.

С тех самых пор с Решетовым я предпочитал не пересекаться от слова «совсем». Потому что он и один вечно сидел как обдолбанный и перманентно улыбался как заправской дебил, а уж на пару со своей девушкой так вообще. Бесил страшно!

Такими темпами к концу года я превратился в настоящего затворника и одиночку. Только на выходных уезжал в Питер, находя утешение в молчании с отцом. Нет, мы не стали закадычными друзьями, но родитель хотя бы не раздражал меня бьющей через край личной жизнью, в отличие от некоторых.

Так я и существовал.

А еще договорился в деканате, что сессию и зачеты буду сдавать одновременно и все закрою до Нового года. Благо мне пошли навстречу, а иначе я не знаю, чтобы вообще делал. Потому что видеть каждый день Алёнку и не иметь возможности хотя бы подойти к ней было смерти подобно. Случалось, глаза сами, по своей воле зацепятся за нее, а отрывать уже приходится только с мясом.

Так было во вторник утром в последнюю неделю декабря, когда я сдал предпоследний зачет и вышел из аудитории. А там она. Красивая как, казалось бы, никогда. Глазищи в половину лица, губы пухлые и такие манящие, густые белокурые волосы заплетены в аккуратную косу. Короткая темно-синяя юбчонка открывает вид на худенькие, но стройные ножки. Вся как снежинка – прекрасная и хрупкая.

Ну как я мог когда-то так безжалостно ломать ее, сволота позорная?

В очередной раз вспыхнул к себе лютой ненавистью, а потом заставил ноги шагать подальше от нее. Как можно дальше от самого большого в моей жизни искушения.

Господи, я ведь так ее любил!

Там, за ребрами только для нее билось мое грешное, черное сердце. Но оно было живое и ему было больно, что его отвергли. Ему, увы, было не объяснить, что я сам все похерил. Что только я один виноват в том, что ненависть ко мне будет вечно жить в душе Алёны.

А я должен научиться дышать в этом мире без нее. Потому что только так я смогу сделать ее счастливой.

Только так!

Прямо по курсу было теперь лишь одно – пережить последний зачет в пятницу и выдохнуть. А дальше уж можно будет уползти в свою берлогу и зализывать сердечные раны хоть до пенсии. Вот только очень уж хотелось сделать Алёнке последний Новогодний подарок. Как там говорят, часы дарят к расставанию? Вот и я решил найти на ее миниатюрную ручку что-то особенное.

Но вся моя суть отвергала такой подарок. Не мог я смириться, что это стопроцентная точка, между нами. Головой все понимал, но все-таки надеялся на еще одно гребаное чудо. Идиот, знаю…

Вот и купил ей ансамбль из двух изящных парных браслетов, сплетенных из шелковых нитей со вставками из лимонного золота и оникса. Красиво все упаковал, а потом долго раздумывал как подписать свой презент.

На долгую память?

С глубочайшими извинениями?

От всего сердца?

Будь счастлива?

Черт, да она уже на восьмом небе от кайфа, что я от нее отвалил! Куда уж больше?

Потому я решил ничего не указывать. Просто отправить подарок с курьером и достаточно. Узнает, что он от меня, так может и вовсе носить не будет, а так хоть какая-то надежда останется. Ведь я до сих пор не мог поверить в то, что та точка, поставленная, между нами, позволит хоть когда-то начать нам жить полной грудью.

Мне так уж точно.

Не существует ни одной вселенной, в которой я, даже через десятки лет, вспомнил бы свою Алёну и не вздрогнул от острой сердечной боли. Не будет улыбки на устах от теплых дум о прошлом, не будет ничего чем я смог бы утешиться.

Потому что, черт возьми, она – моя вторая половина.

И я без нее всего лишь кусок мяса, который без какого-либо смысла проживает дни на этой планете. Больной, почти умирающий кусок мяса. И ничего не повернуть вспять, потому что я ее даже не терял. Не было и секунды, чтобы она принадлежала мне.

Горы битых воспоминаний единственного месяца, где мы были вместе – вот всё, что мне осталось.

Всё!

И в пятницу, на последний зачет я иду как на плаху. Намеренно позже, в надежде с ней не пересечься, да только планы рухнули, стоило мне войти в аудиторию.

Бам! Прицельно и в самое сердце разрывным патроном. Алёна – моя маленькая смерть. Ежедневно, день за днем. С момента нашей встречи и до последнего моего вздоха. Сейчас это случается в ее присутствии, а потом, я буду подыхать уже без нее.

Вокруг меня поднялся гвалт. Одногруппники приветствуют, кто-то что-то спрашивает, а мне откровенно до звезды! Прямо по курсу – убийца. Сидит, даже не смотрит в мою сторону, глаза свои от меня спрятала. А мне бы только последний раз в них окунуться…

Прохожу мимо, пожирая ее макушку взглядом, а потом разочарованно поднимаюсь на привычное место на верхних рядах. Туда, откуда так удобно полировать ее затылок. И я почти приступаю к этому занятию, но на телефон поступает звонок от товарища по хоккейной команде.

- Да, Димас? Здорово.

- Соболь, ну ты что решил насчет завтра? Мы на тебя очень рассчитываем!

- На завтра? – бубню я, а сам замечаю, как Алёна выпрямляется на своем месте и чуть поворачивает голову вправо, – Еще не решил.

- У меня предки свалили на Камчатку к деду, весь пентхаус в нашем распоряжении.

- М-м, звучит заманчиво, – отвечаю я, а сам не могу глаз оторвать от Княжиной. Чертова идеальная богиня моего полуживого сердца и прогнившей души.

- Не то слово, Соболь.

- А кто еще будет? – пытаюсь поддержать я совершенно неинтересный мне разговор.

Почему неинтересный? Потому что Новый год я планировал встречать один. Я так решил. Так мне и надо…

- Да вся команда соберется и часть парней из нашей группы. Плюс кто-то с девушками придет. Короче, все свои, братишка.

- О, круто! Ну я подумаю, друг, – скидываю я, а потом на минуту цепенею.

И в голове вдруг молнией проносится мысль.

Сладкая. Запретная. Заведомо провальная.

Но я хватаюсь за нее, словно утопающий за пену морскую. Да, будет больно. Да, скорее всего на этот раз уже смертельно. Но…а что я, в конечном счете теряю?

Ничего!

Встаю и, пока не передумал, иду к ее парте. А дальше замираю прямо напротив Княжиной, стараясь несмотря ни на что держать лицо. Хотя это почти нереально, когда Алёна поднимает на меня свои глаза.

И потрепанное, изъеденное червями сомнений, сердце радостно стонет за ребрами. Оно рядом с ней и счастливо, глупое, уже даже этому. Ему невдомек, что я решил рискнуть в последний раз, зная наверняка, что проиграю.

Ну так давайте я уже сделаю это, м-м?

Реквием по мечте на паузе. Проиграть, когда она скажет «нет».

POV Никита

Мне кажется, что я отлетаю. Но ведь я действительно так давно не тонул в ее глазах. Они должны быть отражением ее души и так было всегда. Я видел в них столько всего – чаще ненависть, еще чаще равнодушие, реже насмешку, а еще брезгливость, усталость и боль.