Набрал номер и затаил дыхание.

- Алло, – ответила девчонка.

- Привет, Лид, – поприветствовал я.

- Ну привет, горемычный, – хохотнула в трубку одногруппница, правда без видимого веселья.

- Я тут Алёнке вещи завезти хочу, что она у меня оставила, – плавно перешел я к делу.

- Ну так завози. В чем вопрос?

- В том, что время уже позднее, а я бы хотел с ней в комнате поговорить наедине. Смекаешь?

- О, как! Наедине, х-м-м…

- Именно!

- Чтобы она меня потом придушила ночью за такое предательство? – пробурчала девчонка.

- Ну, Лидка, ну что ты как неродная? Ну я ей всего два слова скажу и обратно. Зуб тебе даю и вообще…

- И вообще что?

- И вообще, честное пионерское, – отрапортовал я.

Вздохнула в трубку, покрякала между делом, а потом все же согласилась.

- Ладно, пионер. Но у тебя будет минут пятнадцать, не более.

- Мне хватит.

А я про себя подумал, что где пятнадцать, там и тридцать. Особенно, если рядом с ней в машине будет сидеть Решетов.

Кто молодец? Я молодец!

Ну да ладно, это было лирическое отступление. Едем дальше.

А дальше дорога до общаги и еще один звонок Нечаевой. Томительное ожидание пока она выйдет, а потом ловкость рук и никакого мошенничества, чтобы усадить ее бережно в автомобиль Кирюши.

Ай, да я!

Подхватил пакеты с Аленкиными вещами и вперед, мимо комендантши, что с подозрением на меня смотрела и качала головой.

- Да гость я, гость, Пелагея Ильинична, – улыбнулся я суровой на вид женщине и припустил в сторону комнаты, где обитала моя Княжина.

А там и замер, как вкопанный, боясь сделать последний шаг. Но стоять вечно не мог, а потому постучал костяшками пальцев дважды и приоткрыл дверь, сразу входя внутрь.

Она сидела на своей кровати, подвернув ноги под себя и читала какую-то книгу. Комната заставлена гортензиями. Двухметровый плюшевый медведь томится в углу маленькой комнатки. Но я ничего из этого не вижу.

Только она – моя Алёна. И такая до боли красивая, что дышать тяжело и ноги подкашиваются. Все, как всегда – полет нормальный.

- Привет, – произношу я тихо, чтобы не спугнуть ее.

Но все же не получается. Вскидывает на меня свои невозможные глаза испуганно и тут же вскакивает на ноги. Дышит тяжело. Губы поджимает сурово. Хмурится. Прямо одна сплошная ярость во плоти.

- Алёнка, я вещи тебе привёз, которые ты у меня оставила.

- Это не мои вещи, – чеканит она.

- Твои. Я их покупал для тебя, – жестко припечатываю я.

- Я этого не просила. Они не нужны мне, – и гневно стискивает кулачки.

- Зачем ты так? Я же как друг пришел, а не как…

- А мне плевать как ты пришел, Никита! – перебивает резко и повышает тон, – Потому что ты мне не друг более. Друзья не врут и не стремятся между делом залезть под кожу. Ясно? Такая дружба с двойным дном мне не нужна. Уходи! Уходи немедленно!

- Алёна, – протянул я к ней руку, но тут же ее опустил, видя непоколебимое выражение ее лица.

- Уходи. Мне осточертел ты и твои игры!

А у самой слеза по щеке ползет, а за ней и вторая. И это как самый острый нож мне в сердце, загнанный по самую рукоятку.

Развернулся и вышел за дверь и словно зомби на выход, а потом в такси, чтобы домой, чтобы в тишину, чтобы забыться. Потому что там, в запотевшем салоне авто Решетова, четко угадывались два тела, потонувших в глубоком, страстном поцелуе.

Кому-то везет. А у меня очередной не мой день, который долгие годы все никак не хочет заканчиваться.

Эх, Никита…

POV Никита

Несколько дней ходил сам не свой, пару раз было так муторно, что забивал на учебу и ехал на лёд, чтобы тупо сбросить напряжение и погонять шайбу. А на выходные и вовсе свалил из города на то самое озеро, в тот самый домик, на то самое место, которое ненадолго соединило нас и подарило мне призрачную надежду на счастье.

А теперь и она разбилась.

...мне осточертел ты и твои игры…

Да, все на кон поставил и проиграл. Но, скажи я ей все сразу у меня и того бы не было. Алёна просто бы ушла и не дала ни единого шанса на то, что будущее между нами возможно. А теперь?

А теперь я не знал, что делать. Сидел на берегу озера, смотрел в даль и понимал, что нахожусь в каком-то адовом тупике. Отказаться не могу, но и мучить ее тоже не в праве.

Но ведь и я не все до конца испробовал, верно?

А потому уже в понедельник, на первой паре пожирал Княжину глазами, а затем достал телефон и написал то, что набатом гремело в моей голове:

«Я по тебе скучаю, Алёна».

«Сильно».

«Прости меня…».

Конечно, она мне ничего не ответила. Я видел, как достала телефон, как просмотрела сообщения. Вспыхнула! Губы недовольно пухлые поджала. И все.

Но я на трех сообщениях не остановился. Не захотела меня слушать, так хоть здесь скажу все, что наболело за вечность без нее.

«Мне стыдно».

«Я должен был сказать тебе все, а не ходить кругами и вводить тебя в заблуждение».

«Я поступил так, как было проще мне. И я прошу прощения за это».

«Пожалуйста. Алёна, давай поговорим!».

Но меня даже на хер не послали. Полный игнор! Будто бы тихо сам с собой беседу вёл. Но я решил переть до победного конца, а потому вечером прикатил под ее окна в общаге, в надежде все-таки достучаться до Княжиной и выманить ее на разговор.

Позвонил – скинула.

И принялся опять строчить.

«Алёна, я не претендую на ответные чувства. И на дружбу уже не рассчитываю. Но хотя бы общаться без ненависти мы можем?».

«Я хочу исправить все, что натворил».

И ничего. По нулям.

И снова сердце прострелила раскаленная огненная стрела. И страх почти парализовал от того, что мы снова враги, что ничего, между нами, не изменилось.

Но как же так? Ведь сама мне говорила, что я ее друг. Я до сих пор помню эти ее слова. Они навечно отпечатались у меня на подкорке. Уже ничем не вытравишь!

Плюнул на все и еще раз к ней сунулся. Мило улыбнулся грозной Пелагее Ильиничне, всучил старушке привлекательную купюру с тремя нулями. А спустя три минуты поцеловал замок на комнате Княжиной.

Никого, черт возьми.

Тут же набрал ее подругу, но получилось дозвониться только со второго раза.

- Ты где? – сразу перешел я к сути своего звонка.

- В Караганде, – огрызнулась Лидка и видно, что запыхавшаяся.

- Угу, понятно, – заключил я, улавливая на заднем плане смех Решетова, – А Алёнка где?

- Так в общаге была, – недоуменно произнесла одногруппница.

- Да сплыла, – устало выдохнул я и, не солона хлебавши, поехал домой.

Пол ночи не спал и все думал, как подобраться до неприступной крепости, а под утро меня все-таки осенила такая простая, но такая чертовски действенная идея. И для этого я снова попер к Нечаевой.

На парах ее было выдернуть нереально, она все время таскалась с Княжиной, а вот после занятий дело выгорело. И благодаря Кириллу, я все же присел на уши Лидке.

- Привет, подруга, – подмигнул я девушке.

- И тебе не хворать, – жалостливо улыбнулась мне Нечаева, и я скривился.

Не надо меня жалеть. Я – мудак и агрессор, который отравлял жизнь Княжиной на протяжении многих лет. Я все это заслужил и просто должен постараться, чтобы вылезти из этой задницы, а потом и заслужить прощение обиженной девочки, которую я так сильно люблю.

- Вот билеты, – протянул я ей два прямоугольника из картона, – эти билеты тебе дал Решетов, сказал, что у него архиважные дела восстали и он с тобой не сможет сходить. Ну и не пропадать же добру. Так?

- Так, – как болванчик кивнула Лидка и нахмурилась.

- Молодец! – улыбнулся я.

- Будешь мне должен? – прищурилась девчонка.

- Да я уже и, по ходу, по гроб жизни, – покачал я головой.

- Да плевать на долги, если честно, Никит. Ты только…не обижай ее больше. Ладно?

И от этих слов мне стало еще гаже от самого себя. И стыд буквально размозжил мне мозги. Только и способен был угукать и согласно трясти головой.