— Ты настоящий — тихо шепчут её губы. После этих слов грудь распирает от восторга. Хочется так держать эту хрупкую девочку и не отпускать.

— А остальные?

— Смотря кто. Есть люди, есть тени, а есть декорации.

— Кто еще живой?

— Опять ты всё испортил — Ольга одним движением высвобождается из объятий. Она легко вскакивает на ноги и убегает к лагерю.

— Что я сказал не так?! — риторический вопрос повисает в воздухе.

Все понятно без слов. Мог ведь и промолчать. Дубина закомплексованная! Вспоминаю Дашу, её взгляд, и мне становится стыдно. Отвлёкся, повёлся, распустил руки, раскатал губу, болван!

На лагерь опустился вечер. Между деревьями и домиками сгустился мрак. На небе зажглись звезды. Яркая луна поднялась над озером. Романтичная атмосфера. Легко можно представить, вспомнить, что я не в пионерлагере, а на базе отдыха. Ещё бы увидеть за деревьями отблески костра и услышать мелодичный перебор гитары.

Возвращаюсь к цивилизации и обществу по тропинке мимо сцены. Как и вчера здесь темно, тихо и безлюдно. Чёрт побери! Почему я так и не научился играть даже на примитивной гитаре? Много потерял в жизни. Я испытываю острую потребность взять в руки инструмент, коснуться струн. Душу рвет от чувств и желаний. Музыка, самое простое, что может дать выход бушующей в груди буре. Увы, не могу, не получается, даже инструмента под рукой нет.

Вдруг в голове у меня звучит тихая лирическая мелодия. Что-то знакомое, совсем недавно слышал, только не могу вспомнить, где и что именно. Кажется, ещё немного и я вспомню. Мелодия ускользает, память отказывается давать подсказку. Ассоциации? Что-то такое хорошее, близкое, родное, рядом ещё была она, та самая девушка. Кто она? Помню её присутствие, эмоциональный взрыв, а вот лица не помню.

На глаза наворачиваются слёзы. Вокруг волшебный вечер, над головой бездонное небо, мириады небесных огней, дальние холодные огни звёзд. По щекам стекают солёные капли. Опять вне времени и пространства, опять я один, даже пожаловаться некому. Если честно, и не хочу жаловаться. С детства привык держать свои беды при себе, не раскрываться даже самым близким людям. Старые ошибки, больнее всего делают те, кого любишь, ближе кого нет.

Помню, как мама меня ругала за порванную куртку, когда я вернулся домой с разбитой губой и синяками после драки с пацанами из чужой компании. Помню, как я всегда и за всё был виноват. Все одноклассники бежали за защитой к родителям, один я боялся идти домой. Знал, достанется за всё, из самых лучших побуждений, даже за то, в чем не виноват. Только папа меня иногда защищал, но он домой всегда приходил поздно, работал сутками напролёт. Били меня редко, но слова близкого человека гораздо больнее ремня.

Я ведь всю жизнь боялся жить на все сто и идти до конца. С детства не приучили, а сам так и не научился. Всегда прятался от чувств за броней цинизма. А от них нельзя закрыться, они из души идут. Получилось, боялся самого себя.

Не знаю, сколько я просидел на сцене. Луна скрылась за деревьями. Стало еще темнее. По ногам и спине пробежал холодок. Вечер тёплый, но когда сидишь без движения замерзаешь. Слишком сильный контраст с жарким солнечным днем.

Возвращался в лагерь через здание администрации, но в темноте немного заплутал, свернул не там, и вышел из леса рядом с воротами. Понять не могу, как так получилось, на топологический кретинизм до этого времени не жаловался.

— Дима, привет!

— Привет! Даша, ты что здесь делаешь?

— Гуляю — девушка восседала на постаменте под ногами гипсовых пионера и пионерки. Признаться, издали её можно было принять за дополнительный компонент скульптуры. Весьма симпатичный, надо сказать. Она куда милее каменной пионерки.

— Приятный вечер. Как настроение?

— Пойдёт. Слушай, куда Анастасия Алексеевна запропастилась?

— Понятия не имею. Сам с обеда её не видел. А что?

— Да, так — Даша отводит глаза в сторону. — Не знаешь, что она сказала после уборки?

— Завтра на линейке объявит благодарность, если не забудет.

— Получается, мы могли и не выгребать мусор из кружков?

— Даша, давай по-другому — подхожу к девушке и сажусь перед ней на корточки. — Нас поспросили помочь, и мы сделали хорошее дело. Было даже интересно. Помнишь, как продували горны? Мы совместили приятное с полезным.

— Наверное, ты прав.

Гляжу на Дашу снизу вверх. Взгляд непроизвольно притягивается к открытым ножкам. Смотрю на тонкие руки, обнимающие коленки. Девушка улавливает мой взгляд и поправляет юбку, однако, не отворачивается.

— Даша, тебе здесь нравится?

— В лагере, или сейчас на площадке?

— И в лагере, и этот вечер, и наша прогулка на остров, и вообще.

— Нравится, конечно. Здесь хорошо. Со мной самая близкая подруга, ребята хорошие. Только — голос девушки дрожит — не надо вспоминать про остров.

— Ты испугалась?

— Да.

— Даша, не бойся. Я с тобой. — Беру её ладони и легонько сжимаю. Мы были вместе, ты, я, Макс с Леной. Мы выбрались, потому-что мы были вместе.

— Наверное. Знаешь, давай не будем больше туда плавать?

Киваю в ответ. Конечно, я сам струхнул, но не стоит об этом говорить. Рядом с этой девочкой хочется расправить плечи, взять ее за руку и…. Дальше не знаю. Одно понимаю, не хочу отпускать Дашину ладонь.

— Посмотри, какое небо! В городе такого не увидишь.

— Красиво. Покажи Полярную звезду!

Это кажется удивительным, но я незаметно вхожу в режим лагеря. Всегда предпочитал активность после завтрака, а ещё лучше после обеда. Сегодня проснулся с первыми птицами, поднялся, умылся, вышел на улицу. Погода опять радует. Восхитительное место. Устойчивый антициклон. Вечное лето. Солнечное чистое небо. Прекрасный чистый воздух. Птицы поют. Самому петь хочется.

Время раннее. Поддавшись мимолетному желанию, возвращаюсь в домик, меняю рубашку на футболку, надеваю кроссовки. На пороге останавливаюсь, бью себя по лбу ладонью. Стягиваю футболку с гербом, аккуратно сворачиваю и убираю в сумку. Увы, не время. Как понимаю, здесь двуглавый орёл вызовет нездоровый ажиотаж, даже в нашем республиканском исполнении без корон. После недолгих раздумий, а мне и выбирать то не из чего, надеваю синюю футболку с эмблемой «Северного легиона». Не фанат хоккея, но за нашу команду иногда болею. Для петербуржца иное и неприлично даже.

После первого круга по лагерю разогреваюсь. Организм выплескивает в кровь гормоны и эндоморфины. Это и есть мышечная радость. На втором круге немного разгоняюсь. Тело работает как машина. Устанавливаешь правильный ритм и можешь бежать хоть до вечера.

Я не один наслаждаюсь утренней свежестью. Несколько пионеров вместо сна с усердием приобщаются к правильному образу жизни. Со всеми здороваюсь на бегу. Совершенно не удивлён, встретив Яну. Этот атомный ребёнок всегда в движении. Даже не знаю, спит ли она вообще в этой жизни.

Вскоре ко мне присоединяется Лена. Бегаем ещё минут пятнадцать, потом идём на спортплощадку. Юных спортсменов пока здесь нет. Все снаряды в нашем полном распоряжении. Занимаюсь с удовольствием. Организм радуется нагрузке. Исподволь поглядываю на девушку. Как она красива! В обтягивающем трико выглядит, как настоящая амазонка.

— Ого! — прозвучал со спины знакомый голос. — Вот вы чем занимаетесь.

Задумался, пока отжимался, не заметил появления Даши. Поднимаю ноги и сажусь на брусья.

— Доброе утро!

— Присоединяйся! — Лена машет подруге со шведской стенки, зацепившись ногами за перекладину.

— Спасибо. Я ещё не проснулась.

Вполне разумный ответ. Упражнения на шведской стенке в короткой юбке выглядели бы весьма…. Гм, даже сравнение не подобрать. В общем, мне бы понравилось.

Хватит отдыхать. Ещё один подход отжиманий на брусьях. Идёт легко. Только после двадцатого жима в руках появляется тяжесть. Двадцать пятый идёт с усилием. И ещё. И раз! Медленно поднимаюсь. Ноги сводит от напряжения. Чувствую, как по лбу стекает пот. Хорошо. И ещё раз. Не хочется отступать. С трудом, через силу, но идёт. Последний жим делаю с рывком.