Так будет. В очередной раз даю себе зарок купить яхту, сразу после отпуска. Вот вернусь с базы, заеду на Нечаевскую верфь, закажу корабль. Все сделаю сам. Даже учиться ходить под парусом буду один без инструктора. Я могу. Только так и надо жить, в полную силу, на всю катушку.

Просыпаюсь с первыми птахами. Потягиваюсь и скидываю простыню на пол. Раннее утро! Появляется предвкушение чего-то хорошего, чистого, радостного. На улице солнышко светит, небо голубое, прозрачное, бездонное. Благодать! Распахиваю окно и высовываюсь по пояс. Воздух какой чистый! Он пьянит. Хочется скакать и орать во все горло. Утро!!! А на улице тишина. Людей нет. Дворы и дороги пустынны. Все спят. Субботнее летнее утро.

Взбираюсь с ногами на подоконник. Мое окно выходит на Ольгинскую дорогу, домов напротив нет, двенадцатый этаж, можно не стесняться, что кто-то что-то увидит. За двумя полосами асфальта ряд частных усадеб, дальше огороды, речка Старожиловка и старый парк. Подглядывать некому, даже если кто вдруг страдает бессонницей.

Утренний ветерок приятно холодит кожу. Солнышко улыбается. Приветственно машу птицам и летящему высоко в небе самолету. Так хочется оказаться на борту авиалайнера. Улететь в далекие сказочные края, на волшебный остров в океане, или в нехоженые сибирские горы и тайгу, либо в камчатские вулканические долины. В общем, хочу далеко, в неизведанные края, где живет чудо. Хочу.

Потягиваюсь и свешиваю ногу с карниза. Легкий ветерок холодит кожу, ласкает тело. Хорошо птицам, им только раскинуть руки-крылья и полететь. Вот так. Стоп — лучше не надо. Я человек. Парить в небе могу, но только на специальных аппаратах. Вот вырасту, сдам на аэроправа, и сама буду летать куда захочу, а пока только пассажиром. Заодно и обычную лицензию на машину получу. И еще гимназию надо закончить, в институте выучиться, начать зарабатывать надо, квартиру себе снять, тоже надо. Планов много. Все и не охватить, но стремиться к этому надо. Так папа говорит, а он плохого не посоветует.

Хорошая у меня комната, с отличным видом. У Кати окна выходят на противоположную сторону дома во двор. Там в неглиже на подоконнике не посидишь. В доме напротив все из окон повыпадают. Впрочем, сестра, скорее всего, спит. Родители и братишка тоже. На часах семь утра. Для субботы рань несусветная. Я это уже говорила.

Ладно. Пора в туалет. В дверях вспоминаю — одеться то забыла. Так бы и пошла в одних трусиках. Набрасываю пеньюар и бегу ванную. Умываюсь холодной водой. Нас так папа приучил. Полезно, повышает тонус и иммунитет. Сразу просыпаешься, жить хочется, даже если спала от силы пару часов.

— Лена, доброе утро — на сонной мордашке Кати довольная улыбка. Сестра потягивается в дверях своей комнаты так, что груди из халата выпрыгивают. Фигура у нее загляденье. А что еще хотите от девушки восемнадцати лет?

— Завтрак готовим вместе?

— Ты умылась? Я еще нет.

— Не забудь вымыть руки и писю после туалета — показываю язык и бегу на кухню.

Мне вслед летят обещания поймать и выпороть. С первым Катя может и справится, насчет второго сильно не уверена. Несмотря на два года разницы, я гораздо сильнее. После рождения Кати, папа с мамой очень хотели мальчика, а появилась я. Так получилось. Сколько помню, вот не ощущала в себе какой-то женственности, тяги к куклам, платьям, цветочкам и кружевам. В детстве носилась с мальчишками машинки там, пистолеты, конструкторы. Терпеть не могу длинные юбки и пустые разговоры. К цветам и стихам равнодушна.

Папа своим воспитанием добавил характера, аккуратно поощрял все мои «ненормальные» стремления. Вовремя одергивал маму, когда она пыталась стянуть с меня комбинезон и одеть в платьишко, привел в секцию рукопашного боя, а потом в тир, дарил кубики и прекрасные конструкторы. Даже машину водить научил, хотя за руль мне по закону пока нельзя. Мне и со штурмовой винтовкой до восемнадцати лет работать не положено, вроде бы, но есть полигоны, где на многое закрывают глаза, главное чтоб без явных нарушений и стрельбы по живым мишеням.

Катя выросла настоящей юной дамой, а я сама иногда не знаю, кто я. В гимназии дружу и с мальчиками, и с девочками, благо обучение смешанное. Романтика меня не трогает, глядя на млеющих от цветов и записочек одноклассниц, становится смешно. Мальчишек воспринимаю только как друзей, а не объект томлений, воздыханий, вожделений и прочей чепухи. Они в моем отношении полностью взаимны. Ни один еще не пытался цветы подарить.

Готовлюсь к поступлению в Технологический на машиностроение. Всего-то один год в гимназии остался. Учусь без фанатизма, с семерки на десятку.

Говорят, это пройдет. Вот уж не знаю. Мне лично не мешает, а в церкви всегда исповедуюсь, если нужно.

— Тебе помочь? — Катя добрая душа, заглядывает на кухню, когда я уже переворачиваю гренки на сковородке.

— Давай.

Вдвоем быстро накрываем стол. Судя по шагам в коридоре и шуму воды, мы кого-то еще разбудили.

— Лен, у тебя когда автобус?

— В десять. А что?

— Помочь собраться?

— Я с вечера баул упаковала.

Вот только помощи Кати мне не хватало. Знаю, выгребет же и распихает по чемоданам весь мой гардероб, как будто я не на три недели в скаутский лагерь, а на год в другой город или в другую страну уезжаю. Сама вечно возит за собой кучу барахла и меня пытается приучить.

— Ничего не забыла? Вечернее платье взяла?

— Куда мне оно?! — закатываю глаза.

— На танцы.

— Обойдутся. Ты же знаешь, танцевать не умею, еще руку кому сломаю, или ноги оттопчу. Лучше не надо.

— Не городи глупости. Сестренка, я же тебя учила, вот так улыбаешься, держишь спинку и даешь партнеру тебя вести.

— Рано и не хочу. В мои шестнадцать рано — разговаривая, успеваю заварить кофе для папы.

— Тебе пора. За мной в гимназии уже мальчики ухаживали.

— Знаю, до сих пор надолго не задерживаются.

От моих слов Катя краснеет, ее глаза вспыхивают.

— Извини. Прости меня, пожалуйста — вот так, случайно наступила на больную мозоль.

У Кати до сих пор нет постоянного ухажера. Или ей не нравится, или сами уходят. Знаю, сестра в этом не признается, но давно ждет свою единственную большую любовь. Ищет и не может найти. Это ее тяготит.

Беру сестру за плечи, заглядываю ей в глаза.

— Ну, Катюша, прости глупую засранку.

— Ленка — Катя прижимает меня к себе.

Так мы и стоим, положив головы друг-другу на плечо. Ростом почти одинаковы. Немного отстраняюсь, выпрямляю спинку, беру сестру за талию.

— Ну, давай — шажок, легкое давление. Сестра уступает. Перехватываю ее руку. Мы легко вальсируем по кухне. Аккуратно веду свою партнершу. Трам. Трам-парам-пам-пам. Та-там. Ритм это ведь легко, любой боец-рукопашник чувствует его интуитивно.

— Вот так? — тихо смеюсь.

За спиной звякает чашка.

— Доброе утро, девочки — папа выглядит как довольный мартовский кот.

— Давай, буди маму и Витьку. Завтракать пора — Катя и не думает отпускать мой локоть.

— Витя уже проснулся, а маме я принесу кофе в постель. Она позже встанет.

Ну, да. То-то, из родительской спальни полночи доносились стоны и ритмичные стуки кровати, слегка приглушаемые жестким барабанным соло «Аэроспейса». Папе можно позавидовать. Мне такие вещи знать не положено, но на дворе 21-й век, а что естественно и в браке, то не грешно.

— Ну, ты сестренка даешь — тихонько шепчет Катя, когда папа выходит с кухни.

— Я же говорю, не умею танцевать.

— С мальчиками так не делай. Сбегут, сверкая пятками. Будь хоть немного девочкой.

— Не получается, — распускаю пояс и развожу полы пеньюара — видишь?

— Бюстгальтер с пуш-апом оденешь, и все мальчики твои — укол в адрес моего первого размера. Воспринимаю это спокойно. Наоборот, мне так лучше, не мешает. И вообще не понимаю, как можно стараться нравиться кому-то? Я есть я. Или принимайте меня, как есть, или идите в баню дальним лесом через камчатские сопки. Третьего не дано.