Именно тогда он отстранился, наклонился, рывком поднял ее и прижал передом к кухонной стойке.

— Малыш, — выдохнула она.

Он задрал ее юбку платья, опустил трусики до колен. Она раздвинула ноги и приподняла попку.

Черт, Фрэнки. Готовая. Желающая его. Скорее всего, она была такой мокрой, что промокли даже трусики.

Он вошел.

Полностью мокрая.

Черт.

Фрэнки.

Он продолжал входить в ее влажную, тугую киску, наклонившись над ней, положив руку на стойку и прижавшись грудью к ее спине, лицом к ее шее, вдыхая ее запах, чувствуя ее шелковистые волосы, трахая ее, слыша ее вздохи и хныканье, весь его мир был сосредоточен на его женщине.

Она изогнулась, прижавшись к его груди, ее бедра к нему, простонав:

— Бенни.

Он скользнул рукой по ее животу, вниз, нашел клитор.

— Бенни, — выдохнула она, ее тело дернулось, рука переместилась, накрыв его руку на стойке, ухватившись за нее.

Он согнул колени и сделал глубокий вдох.

Ее шея изогнулась, спина выгнулась дугой, ее влагалище сжалось вокруг его члена, и она закричала кончая.

Он убрал палец с ее клитора, обхватил рукой живот, удерживая ее неподвижно, вошел глубже.

Она захныкала, крепко сжимая его своей киской, подводя к экстазу. Он зарылся лицом в ее шею, вырвался стон, прижимаясь к ее спине.

Он продолжал врезаться в нее, скользя рукой по низу ее животу и внутрь, обхватывая, чувствуя, как его член медленно входит и выходит, чувствуя какой она была мокрой. Черт, он не видел ее лица, но все, что получал от нее, было безумно красивым.

Она скользнула рукой вниз по его предплечью, запястью, затем накрыла его руку между своих ног, слегка удерживая там, но переместив указательный палец, чтобы она могла провести им по его члену, когда он вытаскивал его и снова вводил внутрь.

Он глубже зарылся лицом в ее шею.

Наконец, он вывернул свою руку, убирая ее руку между ног, и выскользнул наружу. Он выпрямился, положил руки ей на бедра и повернул ее лицом к себе. Он задрал ее трусики и спустил эластичную юбку до ее чертовски сексуального, накинутого-как-будто-ничего-не-было, прямо-со-страниц-журнала обтягивающего черного платья.

Он выпрямился, прижимаясь губами к ее губам, ее руки вцепились в пояс его джинсов, когда он это сделал.

Наконец, он поднял голову и сказал:

— Теперь ты можешь доесть свой пончик.

Ее глаза все еще были прикрыты, насытившись после оргазма.

Но все же, как истинная Фрэнки, она прошептала:

— Такой раздражающий.

* * *

— Не любезничай ни с той, ни с другой, Фрэнки.

Лежа на нем сверху на своем диване, она подняла голову с его груди и посмотрела на него сверху.

Они развалились на диване после ужина, собираясь посмотреть фильм, обсуждая, какой из них посмотреть, пока Бенни просматривал Netflix, и каким-то образом перешли к тому, что Фрэнки уже давно ничего не слышала о Кэт.

— Бен, она может исчезнуть, но она никогда на столько времени не пропадала. Я волнуюсь.

— Франческа, в последний раз я видел Кэт и Арта на поминках Винни. До этого, каждый раз, когда я их видел, они находились в полушаге от реальных алкоголиков. Они нажрались на поминках Винни, наблюдая за ними, я понял, что они сделали эти полшага, став алкоголиками. Она пыталась уехать с Артом, у которого были ключи от машины. Вмешался папа. Арт вылил свое дерьмо, и нам с Мэнни пришлось вмешаться, посадить их в такси.

Ее глаза расширились, пока он говорил, и когда он закончил, она спросила:

— Правда?

— Ага, — ответил он.

— Как я могла такое упустить?

— Не знаю. Может потому, что твоего мужчину тогда убили. Он умер в тридцать два года. Понятно, что ты была вне себя от горя. А твоя сестра, которая должна была быть рядом с тобой и держать тебя за руку, пила водку с тоником так, будто на следующий день водку собирались запретить.

— О, да, — прошептала она. — Наверное, именно поэтому я этого и не заметила.

Он покачал головой и пробормотал:

— Невероятно.

— Что именно? — спросила она.

— Ты чуть не похоронила наши отношения, собираясь бросить меня, но ты держишься мертвой хваткой за все, что у тебя есть и было, неважно, что это ничего не принесло тебе хорошего.

— Она моя сестра, Бенни, и у папы со дня на день должен родиться ребенок. У Энцо уже двое. Энцо говорит, что она тоже не отвечает на его звонки. И Нат говорит, что не получала от нее вестей дольше, чем я.

Он почувствовал, как его брови сошлись на переносице.

— Ты разговаривала с Нат?

Ее голова склонилась набок.

— Не совсем. Я спрашиваю о ней Энцо.

— Я думал, она умерла для тебя, — заметил Бен.

Фрэнки на мгновение прикусила губу, прежде чем сказать:

— Умерла для меня, но на самом деле она не умерла.

Господи.

Фрэнки.

— Оставь все как есть, — приказал он.

— Я не могу, — ответила она, повысив голос.

Он крепче обнял ее и притянул к себе на грудь, так что они оказались лицом к лицу.

— Понимаю, — тихо произнес он. — Тебе не за что было ухватиться, найти опору, когда ты росла. Само собой разумеется, что ты хватаешься за все, что у тебя есть. Но ты должна научиться избавляться от дерьма, которое сказывается на твоем здоровье.

Ее лицо смягчилось, лицо просветлело, когда она скользнула рукой вверх, взяв его за подбородок, сказав:

— Бен, теперь я многое поняла, но я такая, какая есть. И мне нужно, чтобы ты видел меня такой, какая я есть. Мне также нужно, чтобы ты видел, что сейчас со мной все хорошо. Намного лучше. Потому что теперь у меня действительно есть что-то крепкое и, когда наступит нездоровая часть, я смогу с ней справиться.

Она подчеркнула «справиться», надавив пальцами ему на грудь, Бенни нутром прочувствовал ее слова, ему понравилось.

Так что он не стал уточнять.

Пока.

— Итак, дай угадаю, ты общалась с Крисси, — отметил он.

— Ага, — призналась она.

— Сколько раз?

Ее глаза прищурились.

— Двенадцать тысяч семьдесят три.

Он подавил усмешку, сжал ее в объятиях и повторил:

— Так сколько раз?

Ее глаза скользнули в сторону, прежде чем вернуться к нему.

— Семь.

— Как она? — спросил он.

— У нее с папой не совсем хорошо, она волнуется, что он особо не проявлял внимания, а ей предстоит родить еще одну девочку, так что само собой разумеется, что он не будет носиться с моей младшей сестрой. Но с точки зрения протекания беременности у нее все хорошо.

— Держишься за все, что можешь, ты даже хватаешься за новое дерьмо, которое к тебе особо не имеет отношения.

Она закатила глаза и пробормотала:

— А, ладно, неважно.

Когда она посмотрела на него, он выдержал ее пристальный взгляд и еще яснее выразил свою мысль, спросив:

— Как Сэл?

Она плотно сжала губы.

— Он звонит? — выдал Бен.

Она разжала губы, чтобы ответить:

— Вообще-то, он звонил некоторое время назад, в тот день, когда к нам заявился папа, так что я потерялась во всем этом и своей новообретенной способности делать потрясающий минет, поэтому забыла упомянуть тебе о его звонке.

Бен почувствовал, как его тело задрожало под ней от ее комментария о минете, но это не удержало его спросить:

— И? — не сдавался он.

— И, ну… в последний раз, когда я была у тебя, я позвонила поболтать с Джиной, договориться с ней о ланче. Джина сказала, что она в Тоскане. Они ездили в Италию на праздники.

Бену это не понравилось.

— Ты скрываешь это дерьмо от меня?

— Нет, — поспешно ответила она. — Просто ее не было в городе, и я не могла пойти с ней на ланч, поскольку с тобой не о чем было спорить, я решила избежать лишних хлопот. Если бы она была в городе, я бы тебе сказала.

Если бы он был на ее месте, он бы тоже затеял такую игру, чтобы ее не беспокоить лишний раз по этой теме.

— В конце концов, нам придется поговорить на эту тему, — отметил он.

Ее глаза снова скользнули в сторону, когда она пробормотала: