Вопрос исходил от меня. Прямо из моего рта. Я услышала его и не могла в это поверить.

Бенни тоже не мог. Я поняла, когда он моргнул. Затем уставился на меня.

Затем его голова откинулась назад, и он расхохотался.

Именно в этот неподходящий момент, вырвавшиеся некстати слова, заставили меня стать нормальным, рациональным человеком, которым я всегда хотела стать (но редко была), а не безумной, сумасшедшей шлюхой, как я вела себя сейчас, что часто случалось с Бенни.

Я знала, что Бен почувствовал напряжение, охватившее мое тело, потому что его голова откинулась назад, глаза встретились с моими, в них не было ни капли смеха.

— О нет, cara, черт возьми, нет, — прорычал он. — Только не снова, и не потому, что я прижал тебя к кровати, а мой член все еще тверд внутри тебя.

— Я снова набросилась на тебя, — прошептала я, в голосе звучал ужас, отчего тон начал повышаться, когда я закончила: — На этот раз буквально.

— Да, набросилась, спасибо, черт возьми.

Я моргнула, прежде чем спросить:

— Ты не злишься?

Его голова дернулась, глаза сузились, в голосе прозвучало недоверие.

— Детка, я хотел быть прямо там, — он прижался своими бедрами к моим, мои ноги напряглись, обхватывая его, — долгое бл*дь время. Я там, — он снова прижался к моим ногам, — мне нравится. С чего бы мне, бл*дь, злиться?

Я не хотела поднимать эту тему, но не могла смириться с тем фактом, что должна была поднять этот вопрос, и единственный способ, который смогла придумать в этот момент, тихо сказать:

— Из-за печенья.

Я знала, что Бен тоже не хотел поднимать эту тему, когда мрачное, пугающее выражение промелькнуло на его лице.

— Это был дерьмовый план, Фрэнки, — тихо ответил он.

Он сказал это тихо.

Он не кричал разозлившись. Он не разозлился. В его словах не было сарказма.

Он высказал свое мнение и сделал это тихо.

Боже, мой Бенни.

— Я не хотела тебя терять, — сообщила я ему.

— Ну, просто хочу сообщить, что есть другой способ меня не потерять — игра, которую ты разыграла пятнадцать минут назад. Хотя, на будущее, я могу также стучать твоей задницей по моей кровати, а на моей кухне ты можешь испечь столько печенья, сколько захочешь.

Несмотря на то, что я находилась на каменистой почве, ничего не могла поделать, как только услышала его слова, автоматически прищурилась и уставилась на него.

— Стучать моей задницей?!

Мрачный, пугающий взгляд исчез, его сменил смех, когда он сказал:

— Ага. Ты можешь быть рядом, я мог бы поесть печенье и потрахаться, когда захочу, я не собираюсь злиться, что ты готовишь мне печенье.

Мой желудок сжался при мысли, что Бенни набросится на меня (не говоря уже о том, чтобы снова трахнуть).

Однако это было не то, чем я поделилась вслух.

— Теперь я могу официально сообщить, что женщинам не нравится, когда мужчины так выражаются, Бен.

Он приблизил свое лицо и прошептал:

— Тогда почему, когда я это сказал, твоя киска сильнее сжалась вокруг моего члена?

Я была почти уверена, что именно так и было, потому что наряду с уханьем живота от его слов, я почувствовала другие, более приятные ощущения в других местах тела.

Как бы мне ни нравилось подшучивать над Бенни, в нашем нынешнем положении мне нравилось подшучивать еще больше (Бенни навалился на меня своим весом, я чувствовала тепло его тела после первого секса с ним, секса, который включал два оргазма), сейчас не время подшучивать над ним.

Сейчас самое время высказаться.

И, будучи самой собой, я начала это делать.

— Бен, не уверена то, что мы только что сделали, было умным.

Выражение его лица стало настороженным, он спросил:

— Почему?

— Ну, почти уверена, что ты не пропустил, учитывая ту драму, которую я устроила в твоей ванной пять месяцев назад, но я немного облажалась.

— Нет, детка, не пропустил, — немедленно ответил он, но ответил мягко. — Но ты кое-что упустила. Кое-что действительно чертовски важное.

Поскольку я тогда была в полном дерьме, поэтому у меня возникла твердая идея, что я пропустила много вещей, которые были действительно чертовски важны.

Однако мне хотелось узнать сейчас, что он имел в виду.

— Что я пропустила? — Спросила я.

— Ту часть моих слов, что я не хочу легкой жизни.

Мой живот сжался, конечности сжались вокруг него, я посмотрела ему в глаза.

— Ты ушла от меня, закрылась и ушла из моего дома, и это было х**во, — тихо произнес он. — Но я чувствую, что тебе это было необходимо, и мое чутье верно, потому что ты своим уходом, поняла, что в конечном итоге трахала не только мне мозги, но и себе, похоже себе даже больше.

Я сжала губы, потому что не собиралась ему отвечать, когда он сказал, что я «трахала ему мозги», не в хорошем смысле, и я ненавидела тот факт, что причинила ему боль.

Но он был прав. Я действительно так и поступила. С собой и с ним.

— И, Фрэнки, — продолжил он, — помимо того, что ты устроила дерьмовую драму, потом еще творила другое дерьмо, главное заключается в том, что ты не хочешь быть моим другом. Ты звонила и приготовила мне печенье не потому, что хочешь, чтобы я был в твоей жизни в качестве друга. Ты звонила и испекла для меня печенье, потому что хочешь, чтобы я находился в твоей жизни именно в таком качестве.

Он подчеркнул свои слова, снова прижавшись бедрами к моим, а также на мгновение придавив меня своим весом на кровати.

— Да. Я тебе это говорила, — напомнила я ему. — А также сказала, что я тебе не подхожу.

— Детка, как насчет того, чтобы я сам решал, кто мне подходит, а кто нет, — заявил Бенни.

Услышав это, я снова моргнула.

Бен продолжил.

— Поскольку ты облажалась, полагаю, ты согласишься, что только что произошло между нами и то, что ты только что дала мне, только что набросилась на меня, в буквальном смысле, ты не сможешь этого отрицать или сделать вид, что ничего не произошло, несмотря на то, что секс был невероятно чертовски горячим, доказывая, что мы оба хотим быть явно не друзьями, и еще, если учесть насколько мы реально чертовски хорошо подходим в сексе.

Он мог бы говорить это постоянно, я готова была бы слушать.

— Поэтому я собираюсь сказать тебе, — продолжил он. — Я позволил тебе разыграть свою пьесу пять месяцев назад, надеясь, что ты соберешься с мыслями и вернешься ко мне. Я согласился тебя отпустить, — он снова надавил на меня своим весом, потом переложил свой вес на бок, — что вернешься ко мне. После этой ночи тебе стоит понять одну вещь — я не позволю тебе снова уйти от меня.

Мое дыхание участилось, я посмотрела ему в глаза.

Бен еще не закончил говорить.

— Хочу внести ясность. Когда я говорю, что не позволю тебе снова уйти, имею в виду, что больше тебя не отпущу. И именно в эту минуту, Франческа, тебе придется решить. Мы вместе будем разбираться с твоим дерьмом и посмотрим, куда нас могут привести наши отношения? Или ты хочешь продолжить свою дерьмовую игру при нулевом контроле, и у тебя есть намерение продолжать в том же духе, дурачить меня, ты осознаешь, что делаешь, и у тебя нет намерения приложить усилия, чтобы разобраться в себе, разобраться в нас, дав нам шанс?

Настоящий Бенни, предпочитающий не ходить вокруг да около, не терять времени даром.

Моя грудь усердно поднималась, давая возможность дышать, пока сердце быстро билось в груди. И то, и другое, вкупе с охватившим меня страхом, не позволили мне ответить.

Поскольку я молчала, рука Бенни нашла мою. Он переплел наши пальцы и потянул наши руки вверх, прижав их к своей груди, мягко сказав:

— Детка, просто да или нет. Учитывая, что мы только что разделили, ты хотела разделить со мной физическую близость или нет, ты вернулась ко мне?

— Да.

Одно слово, один вдох, оно прозвучало сдавленно и испуганно, так я себя и чувствовала.

Со страхом за себя и страхом того, что в конечном итоге я могу все испортить с Бенни и его семьей.

Произнесенное мной слово было чисто эгоистичным поступком с моей стороны. Неправильно.