На этот раз я не потеряла остальных членов семьи Бьянки. Тереза звонила, выкладывая все новости, будто я все еще жила с Бенни и все было хорошо. Она даже ни разу не упомянула о нашем расставании.

Это было для меня большим шоком. Я думала, что она гораздо более дотошная, не говоря уже о том, что знала я это по своему опыту, она могла затаить обиду. Но она не произнесла ни слова. Она передавала приветы от Винни-старшего, или то, что он просил ее передать мне, что мне нужно вернуться в Чикаго и прийти к ним поужинать. Так что я знала, что Винни-старший тоже двигался дальше, не держа зла, просто передавал все через Терезу.

Мэнни был парнем, поэтому он не прилагал особо усилий поддерживать связь, но Села прилагала, поэтому я была в курсе, что Мэнни на меня не злился. Села ни за что не стала бы поддерживать со мной связь, если бы Мэнни разозлился на меня. Поскольку она продолжала со мной общаться, я узнала, что Мэнни подарил ей обручальное кольцо на День святого Валентина. Я также узнала, что она ответила согласием. И непосредственно от Терезы я узнала, что она (это «она» относится как к Селу, так и к Терезе) была в восторге. В скором времени должна была собраться полная месса — вся семья, меня собирались пригласить, а Тереза планировала надеть шляпку на свадьбу.

Мне это показалось странным, трещина между Бенни и мной снова разверзлась, а вся его семья просто игнорировала эту трещину.

Но это работало. Мне нравилось, что они были со мной, не отвернулись, поэтому я не просила и не жаловалась.

Расхаживая по номеру, отчетливо понимая, что я не должна звонить. Бен пришел бы в бешенство. Я не должна была давить на него. Пусть лучше злиться на меня до тех пор, пока не встретит хорошую женщину, не заявит на нее права, не построит дом и семью и, наконец, не поймет, что я оказала ему услугу.

Я быстро перешла на мысли в другом направлении. Даже зная, что была права в отношении его, я не могла представить его с «хорошей» женщиной. Вообще не могла об этом думать. Когда он найдет ее, я тоже найду в себе силы продолжить с ним отношения, когда он решит их продолжить. Я бы нашла способ полюбить ее, даже если мне это было неприятно. Я нашла бы способ принять его в качестве друга.

Я бы нашла способ.

Что означало, что я обязана оставить наши отношения как есть.

Я хорошо это понимала.

Но перестала расхаживать, наклонила голову и подняла свой телефон. Мой большой палец быстро летал по экрану, чтобы мои мысли не успели меня остановить.

Увидев его имя на экране.

Одно последнее прикосновение, и я нажала на звонок.

Мне стоило отключиться.

Но я не отключилась.

А поднесла телефон к уху.

Слушала гудки, закрыв глаза.

Я держала глаза закрытыми, услышав его глубокий, непринужденный голос, произносящий единственные слова, которые я слышала от него за последние пять месяцев: «Вы позвонили на голосовую почту Бена, оставьте ваше сообщение».

Я услышала звуковой сигнал, открыла глаза и начала:

— Бен? Это Фрэнки. Послушай, я знаю, что прошло много времени с тех пор, как я звонила в последний раз, но сейчас я в Чикаго. Остановилась в «Бельведере». По работе. Но, э-э… на сегодня я закончила с работой, собираюсь пойти поужинать. — Я втянула в себя воздух и продолжала бессвязно говорить: — Подумала, может…ну, не думаю, что ты согласишься, но все же подумала, что позвоню… узнаю, не хочешь ли встретиться и выпить. Мы могли бы поговорить. Не знаю, может все уладить. Я знаю, что ты на работе, после работы. Я буду ждать в баре отеля. Если захочешь, приходи, выпивка за мой счет.

«Выпивка за мой счет?!»

О Боже, мне не следовало звонить.

Пришло время покончить с этим.

— Это, ну…все. — Я закрыла глаза и глупо прошептала: — Надеюсь, что ты придешь, Бенни.

Я нажала кнопку отключения и пожалела, что вообще набрала его номер. Также пожалела, что не могу стереть это сообщение. Еще мне хотелось перемотать свою жизнь назад к старшим классам, и там неделю или две встречаться с Бенни.

Но я не могла сделать ничего из этого, поэтому сделала то, что могла.

Отправилась ужинать одна.

Потом я пошла в бар отеля выпить. Один глоток превратился в два, затем в три. Приближалась полночь, у Бена было достаточно времени после закрытия пиццерии добраться до меня, я отвадила мужчин, пытающихся подойти ко мне, и тех, кто выпил и пытался набраться смелости подойти ко мне — легкая мишень, пьющая одинокая женщина в баре отеля.

Я поднялась в свою комнату, держа телефон под рукой.

Прошел час, прежде чем я сдалась.

Надела ночнушку, почистила зубы, умыла лицо, увлажнила, скользнула в постель и выключила свет.

Я перекатилась на бок и устроилась поудобнее.

Почувствовала, как одинокая слеза скатилась по переносице вниз на губу, слеза была соленой, я слизала ее языком. Затем потянулась, прижала к себе еще одну пустую подушку и закрыла глаза. Прошло какое-то время, очень много времени, дольше, чем обычно, но я поняла, что в конце концов уже привыкла к тому, что мое сердце постоянно разбивается.

Так что в конце концов я обрела сон.

* * *

Я резко проснулась, когда услышала громкий стук в дверь.

Приподнялась на локте в темноте, сморгнула остатки сна, стук прекратился.

Я прислушалась.

Тихо.

Может мне приснилось?

Ответ пришел, когда стук возобновился — три твердых, громких удара.

Я повернулась, включила прикроватную лампу и сбросила одеяло. Поднялась на ноги и быстро направилась к двери.

Я выглянула в глазок и перестала дышать.

Бен стоял, склонив голову, насколько я могла судить, подняв обе руки, опираясь ими на дверь.

Это меня убило. Мужчина мог быть таким горячим, просто опираясь на дверь.

Пока я наблюдала в глазок, он отстранился, затем я отпрыгнула назад, когда в дверь ударили еще три раза.

Не задумываясь, не зная, который час, не принимая во внимание тот факт, что на мне не было ничего, кроме сиреневой ночнушки из почти прозрачного, эластичного материала, с чашечками из нежного розово кружева, такое же кружево шло по подолу чуть выше попы, я отперла дверь и распахнула ее настежь.

Голова Бена дернулась, и я вспомнила, что нужно дышать, только чтобы втянуть еще больше воздуха.

Мы уставились друг на друга.

Я первая собралась с мыслями только для того, чтобы сказать:

— Бенни.

Это разморозило его тело, он протиснулся внутрь, заставив меня отступить на два шага. Я сделала еще два шага, он ухватился за дверь, захлопнул ее и щелкнул замком.

О Боже, я точно не могла сказать, как к этому отнестись.

На новой зыбкой почве с Бенни я неуверенно поздоровалась:

— Привет.

Его глаза пугающе сузились, когда он спросил:

— Да, ну?

Я сжала губы.

Но открыла их, как только выражение его лица стало странным, пока его глаза медленно сканировали меня в моей ночной рубашке.

— Откуда ты узнал в каком я номере?

Его глаза снова встретились с моими.

— Бретт Риццоли — техник ночной смены. Я позвонил ему. Он узнал твой номер.

Я была удивлена, что Бретт Риццоли вообще работал, учитывая, что он потратил свои школьные годы и еще потом несколько в поисках лучшей травки.

— Который сейчас час? — Спросила я.

— Поздно, — ответил Бен.

— Бен…

Он прервал меня словами:

— Бл*дь, Фрэнки… без дураков, печенье?

Я захлопнула рот, потому что поняла, о чем он говорит, и мой жест «что-я-надеялась-будет-продуманным» больше уже мне не казался таким продуманным. А казался глупым, даже бессердечным.

— Ты злишься, — бессмысленно заметила я.

— Э-э, да, — саркастически согласился он.

— Прости, — прошептала я.

— Ты не вернулась ко мне, — отрезал он.

Я стиснула зубы.

— Я ждал, Франческа. Ты, бл*дь, не вернулась ко мне. А потом послала мне это чертовое печенье?

Я почувствовала, как мое сердце бешено колотится в груди, уставившись на Бенни.