— Напоминаю, Кэл, ты позволил своей жизни оставаться в дерьме почти два десятилетия, и только Вай вытащила твою голову из задницы, что и привело тебя к тому, что у тебя есть сейчас.
— Ага, я выучил урок. Теперь хочу убедиться, что парень, который что-то значит для меня, не потратит впустую столько времени и больше, что еще хуже, позволит женщине, которая должна быть в его постели, тратить свою жизнь, ожидая, когда он вытащит свою голову из задницы.
Определенно Бен не находил это забавным.
— Я справлюсь, — тихо ответил Бенни.
— И я собираюсь предоставить моей женщине время с женщиной, которая составила ей компанию в дерьмовой ситуации, и позволить моим девочкам познакомиться с женщиной, которая составила компанию их матери и сохранила ей жизнь, и порадоваться тому факту, что ты взял все остальное дерьмо под контроль.
Бенни решил закрыть вопрос.
— Мы закончили разговор?
— Ага.
— Увидимся в воскресенье.
Кэл, возможно, что-то и ответил, но Бенни не услышал. Он отключился.
Он припарковался в своем гараже и шел по задней дорожке, когда увидел, как его мать вышла из задней двери и спустилась по крыльцу.
— Куда ты направляешься? — спросил он, его тело напряглось, чертовски надеясь, что его мать не убегала, потому что с Фрэнки все пошло наперекосяк.
— К Фрэнки домой, — ответила она, направляясь к нему, не сводя глаз с массивной сумки через плечо, в которой копалась. Она вытянула лист бумаги и остановилась, едва не врезавшись в него, вот почему он остановился на шаг раньше. Помахала перед ним листом бумаги. — Список. Ей нужно вернуться к нормальной жизни, а не разгуливать в ночных рубашках. Собираюсь забрать кое-какие вещи.
Что ж он позволит матери съездить домой к Фрэнки. Так как Фрэнки, бродившая по его дому и лежавшая на его кровати в ночных рубашках, не способствовала его терпению во время деликатной операции, которую он собирался провернуть. О чем свидетельствовала его нелепая чрезмерная реакция, когда он увидел ее — с уложенными волосами, ее тело и ее безупречную кожу — в своей постели несколько часов назад.
— Хорошо, — сказал он своей матери. — Ее сумочка в моем внедорожнике.
— Хорошо, cara, — пробормотала она, рассеянно наклоняясь, чтобы поцеловать его в щеку, прежде чем поспешить к его гаражу.
— Ма, — позвал он. Она остановилась и обернулась. — У вас двоих все хорошо прошло?
Он увидел, как ее лицо смягчилось, и она кивнула.
Спасибо, бл*дь. Она хотела этого, и Фрэнки ей это предоставила.
Это многое говорило о Фрэнки. Если бы он оказался на ее месте, он бы не простил. Его семья обращались с ней как с мусором, все они, особенно Бенни, Тереза не отставала. Если бы на ее месте был он, он бы до самой их смерти не простил бы, а потом плюнул бы на их могилу.
Было приятно узнать, что Фрэнки не собиралась подвергать его родителей такому испытанию. Черт, было просто приятно узнать, что она относилась к тем женщинам, в которых присутствовало милосердие.
Самая тяжелая задача прошла хорошо, Бенни решил перейти к хорошим новостям.
— Кэл и Вай приедут в воскресенье, привезут девочек.
И он увидел, как лицо его матери озарилось радостью, Бенни улыбнулся ей.
После многих лет дистанцирования Кэла, пока он залечивал раны, от которых большинство мужчин никогда бы не оправились, возвращение сына пошло на пользу его родителям и самому Кэлу.
И Фрэнки была бы настоящей глазурью, толстым, сочным слоем торта.
И, благодарю Бога, если бы ему удалось уговорить Фрэнки дать им шанс попробовать, Бенни бы оказался именно тем, кто съел бы этот толстый, сочный кусок торта.
Он наблюдал, как его мама улыбается в ответ.
Вся семья собралась снова вместе, здоровая, счастливая, увеличившаяся с добавлением Вай и ее девочек. Единственное, чего его мать всегда хотела в своей жизни — большую, счастливую, разрастающуюся семью, и она могла бы это получить, и Бену нравилось видеть, как ее мечта постепенно сбывается.
— Хорошие новости, — произнесла она.
— Ага, — ответил он.
Ее улыбка стала шире. Она помахала рукой и засуетилась прочь.
Бенни подошел к дому.
Фрэнки не оказалось на кухне, и он не стал утруждать себя поисками ее внизу. А поднялся наверх и прямиком направился в свою спальню.
Однако, когда он вошел, там ее тоже не оказалось. Дверь в ванную была открыта, хотя он не полностью видел помещение ванной, но не мог себе представить, что она могла отправиться туда, забыв закрыть дверь.
Он повернулся и посмотрел в конец коридора, увидев, что дверь ванной открыта, как обычно, одна из дверей спальни закрыта, как обычно, а другая открыта, не как обычно.
Он направился в комнату, которую называл своим офисом, но это была просто еще одна комната, где он и члены его семьи сваливали разное барахло.
Когда он купил этот дом, в нем было четыре спальни. Всем обитателям по спальне, когда-нибудь они все будут заполнены, тогда придется выносить эту ванную комнату в коридор.
Единственное, что он изменил в этом доме — это переделал самую маленькую спальню, которая была размером с не большую гардеробную в главную ванную.
Ему нравилось перестраивать. Перестройка напомнила ему о работе на стройке, которую ему нравилась. Что-то строить. Используя свои руки, тело, постепенно наблюдая, как что-то начинает проявляться в результате его работы. Ему также нравились рабочие дни, свободные вечера, он мог сходить куда-нибудь и немного повеселиться, пошалить с парнями, посмотреть игру, подцепить многообещающую женщину, посмотреть, что может получиться.
Работа на кухне в ресторане была адской, да, еще иметь дело совсем молодой ребятней, работавшей с ним, было настоящей занозой в заднице. Они больше беспокоились, что ответит девушка, которой они написали, смогут ли они скоро потрахаться, чем о самой работе, например, достать пиццы из духовки или не сжечь фрикадельки.
Он часто ловил себя на том, что сидит на кухне и удивляется, какого хрена он там делает, надрывая задницу часы напролет, занимаясь многими вещами на автопилоте, чтобы все успеть.
Затем он почувствовал запах соуса, который научил его готовить отец, соуса, который научила готовить отца его бабушка (и так далее), и он был чертовски сумасшедшим, совершенно потрясающим, но Бенни понял, где должен быть. И не только это, он понял, что другого места для него просто не может существовать.
Семейный ресторан — то место, где он должен быть.
Эти мысли пришли к нему, когда он шел по коридору и остановился в дверях своего кабинета, увидев Фрэнки, сидящую в огромном старом рабочем кресле его отца с потрескавшейся кожей. Она смотрела в экран компьютера на столе, который включила.
Он прислонился плечом к косяку и заметил:
— Не подключен к Интернету, детка, так что не сможешь отправить свой SOS таким образом.
Она вздрогнула от его голоса, он напрягся, когда она вздрогнула, думая, что случайные, резкие движения в ее состоянии нехороши.
Но он не видел, как от боли сжались ее губы, и она поморщилась. Она повернула голову к нему. Оглядела его с ног до головы, закончив, его глазами.
— Бен, здесь черный экран и зеленый курсор, серьезно? — спросила она.
— Я же говорю, это древний компьютер cara, — напомнил он ей.
— И с каких пор? — спросила она в ответ. — Со второго класса?
Он ухмыльнулся и скрестил руки на груди, но ничего не ответил. Просто стоял в дверях, ему нравилось наблюдать за Франческой Кончетти, ее шикарными волосами, одетую в халат, сидящую в старом кресле его отца и подтрунивающую над ним.
Когда он промолчал, заговорила она:
— Есть ли какая-нибудь причина хранить его? — спросила она, махнув рукой в сторону компьютера.
— Нет.
— Ты им пользуешься? — продолжила она.
— Нет.
— Не играешь в «Астероиды» или «Космического захватчика»? — продолжала она, глядя на него.
Он ухмыльнулся ее дерзости, но повторил:
— Нет.
— Тогда почему ты хранишь его?
