Я почувствовала, как задрожали бедра.

— Проснувшись, первое, что делаю, прежде чем открою глаза, начинаю трахать тебя, — продолжал он.

Мои руки потянулись к его запястьям, ухватившись за них, лоно сжалось от его слов. И промелькнула мысль, что ему совершенно не нужно двигаться внутри меня, чтобы я испытала оргазм, достаточно ему просто продолжать разговаривать со мной.

Он выскользнул и медленно скользнул обратно.

— Обожаю твою киску.

Ладно, может ему все же следует двигаться во мне.

— Бен, малыш.

Его рука скользнула от моего горла вниз по телу.

— Люблю твое тело.

— Пожалуйста, Бенни, трахни меня.

Он прикусил зубами мочку моего уха, затем прошептал:

— Люби мою детку.

Меня пробрала дрожь с головы до пят.

Я ошибалась. Ему все же просто достаточно говорить мне вот такие разные слова, и я концу.

— Бенни, — с мольбой выдохнула я.

— Ложись, Фрэнки. Я собираюсь дать тебе то, что ты хочешь.

Я согнулась, упершись предплечьями в матрас, Бен склонился надо мной. Положив одну руку на кровать для дополнительного давления и силы, он дал мне то, в чем я так нуждалась.

Оргазм пронзил меня, а Бен продолжал входить, усиливая мои ощущения, пока я не начала жестко кончать. Затем он отстранился, упал на спину, рывком передвинул меня к себе и поймал мой взгляд.

— Давай, Фрэнки.

Я выдержала его пристальный взгляд, быстро стянув с себя трусики, приподнялась и оседлала его. Я обхватила рукой его член, направила его внутрь и не сводила с него глаз, стала скакать на нем верхом.

— Хочешь еще? — спросил он, наблюдая за моими движениями, выражение его лица было ленивым, но очень возбужденным.

Мне нравился его взгляд.

Но…

Он что, с ума сошел?

— Да, — выдохнула я, падая вниз.

Он ухмыльнулся и передвинул руку так, расположив свой большой палец в стратегическом месте. Заняло некоторое время, но я испытала еще один оргазм. Оседлав его в своем оргазме, голова откинулась назад, одна рука на животе, другая обхватывает грудь, я почувствовала, как его руки крепко сжали мои бедра. Он дернул меня, прижимая к себе, приподнял бедра, застонал, и я поняла, что он кончает.

Я рухнула на него сверху, волосы разлетелись по сторонам, мне было наплевать. После двух утренних оргазмов, меня ничего не волновало.

Он убрал руки с моих бедер, обняв, приподнявшись на другой руке, чтобы собрать мои волосы сбоку на шее.

Повернув голову, прошептал:

— Люблю тебя, Франческа Кончетти.

Я почувствовала, как мои губы приподнялись, и сделала титаническое усилие, чтобы приподнять голову и посмотреть ему в глаза.

Выражение его глаз стоило затраченных мной усилий.

Увидеть его прекрасные глаза счастливыми и удовлетворенными стоило любых усилий.

— Тоже люблю тебя, Бенни Бьянки.

Он собрал мои волосы на затылке, большим пальцем, погладив мой подбородок, потом спросил:

— Хочешь пончиков?

О да, я любила Бенни Бьянки.

— Конечно, — ответила я.

Он ухмыльнулся.

— Хорошо, детка. Поцелуй меня. Слезь с меня. Мы прогуляемся с Гасом, а потом поедем в «Хиллигосс».

— Ты можешь привести Гаса, потом сходить за пончиками, а я останусь здесь и приготовлю кофе? Я хотела спросить, не мог бы ты прогуляться с Гасом, потом сходить за пончиками, пока я остаюсь здесь, наслаждаюсь своими оргазмами и, может быть, немного вздремну?

Я подозревала, что Бенни понял сразу, что я хотела сказать, но он все равно спросил:

— Ты хочешь так?

— Ага, — ответила я.

— Хорошо, но где же часть с поцелуями.

Я улыбнулась ему, потому что мне удалось его поцеловать, а также потому, что он был Бенни. Он был потрясающим. И на этот раз он демонстрировал свою крутизну, выполняя мое желание, вытаскивая себя из постели, заботясь о нашей собаке и покупая пончики, пока я нежилась в кровати.

Я наклонила голову, чтобы поцеловать его, когда мой телефон на тумбочке зазвонил.

Повернула голову в ту сторону, когда Бен приказал:

— Не обращай внимания.

Поскольку эта идея мне понравилась больше, я сделала, как он приказал.

Посреди поцелуя мой телефон перестал звонить. Затем Бен перехватил поцелуй, и все превратилось в сеанс поцелуев, я оказалась на спине, Бенни на мне. И продолжался сеанс поцелуев довольно долго, пока мой телефон снова не зазвонил.

Бен прервал поцелуй, на этот раз именно он посмотрел на мой телефон.

— Не обращай внимания, — повторила я его приказ.

Он посмотрел на меня сверху вниз.

— Два звонка за пять минут в субботу утром?

— Я занята, — ответила я. — Потому, что у меня на бедрах остались следы от трусиков. Мои трусики разъ*баны до неузнаваемости, так как были так туго натянуты, что резинка, вероятно, порвалась. Твоя сперма вытекает из меня. Тебе нужно выгулять нашу собаку и купить для меня пончики с сахарной пудрой и шоколадным кремом, по крайней мере, три штуки. Все это соответствует определению «я занята».

Мой телефон перестал звонить, Бенни приподнял брови, его глаза загорелись смехом, выполняя обещание — третье за день, а мы проснулись меньше часа назад.

Он проделал все это, спрашивая:

— Разъ*баны до неузнаваемости?!

— Испорчены до неузнаваемости, — пояснила я.

— Я знаю, что это значит, милая, — ответил он. — Просто не знал никого, кроме Tанго и Кэш, которые бы так говорили. (Песня Harold Faltermeyer — Fubar Shock Therapy OST из «Танго и Кэш» https://www.youtube.com/watch?v=NrKdwz1HbFA)

Я почувствовала, как мои глаза прищурились.

— Не смейся надо мной, когда я отхожу после оргазма. Я умиротворена, счастлива, находясь после оргазма, во мне нет сил с тобой спорить.

Бен ухмыльнулся.

— Тебе не следовало мне это говорить, детка. Теперь знай, с этого момента я буду постоянно над тобой подтрунивать после оргазма.

Мои глаза стали еще более прищуренными, прежде чем я сообщила ему то, что он уже должен и так знать:

— Я быстро приду в чувство.

Его рука скользнула по моему бедру, спине, обхватив меня за задницу, лицо приблизилось к моему.

— Готов поспорить, что смогу быстро вернуть тебя в теперешнее состояние.

Он мог бы… причем быстро.

— Гас и пончики? — подсказала я.

— Ты хочешь определенные пончики? — спросил он.

— Да, — ответила я.

— Их быстро раскупают, Фрэнки.

— Подожди, пока приготовят еще.

На этот раз он не ухмыльнулся. А улыбнулся.

Потом сказал:

— Может, я и подкаблучник, милая, но не до такой же степени.

Я почувствовала, как мои брови взлетели вверх.

— А ты подкаблучник?!

— Детка, я заключаю сделки с Сэлом, нахожусь вдали от моего дома, моего ресторана, наблюдаю за твоей задницей, пока ты занимаешься чем-то, несомненно, стоящим, но вызывающим у меня беспокойство, и ты удивлена, что я не подкаблучник?

В его словах был смысл, хотя его слова вызвали у меня пьянящее ощущение власти, но также обеспокоили.

Поэтому я обняла его и напомнила:

— Мы решили заняться «Уайлером», потому что это правильно.

— Согласен, но мы также делаем это еще и потому, что мне нравится трахать тебя, есть тебя и смотреть, как ты скачешь на мне, и я могу получить все это так часто, находясь здесь, и делать тебя счастливой.

Внезапно я перестала чувствовать себя обеспокоенной.

А стала чувствовать себя раздраженной.

— И это все? — спросила я.

— А еще мне нравится смотреть на тебя, видеть твою улыбку и делать все, что в моих силах, чтобы сделать тебя счастливой. Это безумие, но я научился владеть своим безумием, потому что ты — это ты. Ты ненормальная. Бесстрашная. Желаешь защищать правду всеми средствами, хотя это может быть опасно. И я люблю все это в тебе. Самое безумное заключается в том, что я люблю все, включая даже твою ненормальность и желание везде совать свой нос.

Я скривилась и заявила:

— Ты снова ведешь себя мило, когда я раздражена.

Он наклонился к моим губам, его глаза все еще улыбались.