Он все понял и поэтому, постепенно стал выходить из тени, выдвигая ее за собой. Они целовали друг друга так, словно никого кроме них и не было в замке, потеряв ощущение времени и страха. Рагнар посмотрел на нее, не решаясь сделать то, о чем она, как женщина с мужем может пожалеть, но она схватила его руку и положила ее в область своих ягодиц. От такой смелости, парень потерял дар речи и широко улыбнулся:

— Вы удивительная девушка

Вместе, скрепленные в крепких объятиях, они вошли в купальню. Он снял с нее мягкую ткань и постелил ее на пол. Охваченные жарким пламенем, они сплелись воедино в порыве чувств ровно до того момента, пока он не увидел ее синяки на теле. Испуганный взор стал выискивать их по всему телу девушки.

Они россыпью виднелись на самых разных частях. Кое-где было понятно, что это пятна от пальцев. Она виновато посмотрела на Рагнара, который никак не мог поверить, что в спальне его отца и Далии творилось нечто ужасное. Он понимал, что это происходило не единожды, так как цвет новых ушибов и повреждений был более яркий, чем те, которые скрывались за их синевой.

— Как долго он истязается над Вами Далия? — он посмотрел на нее.

Девушка лежала под ним, понимая, что не хочет ждать, а хочет, чтобы они, наконец, совершили то, зачем пришли в эту комнату. Ей хотелось вновь почувствовать себя любимой. Однако Рагнар уже не был настроен на продолжение, так как этот вид ошеломил его и он даже в самых страшных мыслях не мог допустить, что его отец на такое способен, ведь он так воспевал их любовь и память о матери.

— Далия? — обратился вновь Рагнар к девушке, понимая, что она мыслями точно не в комнате.

— Рагнар, я не хочу сейчас об этом говорить. Я столько времени ждала Вас и хотела ощутить себя женщиной, которую любят — она улыбнулась ему.

— А как же боль? Они приносят Вам боль? — его взор передавал его волнение. Казалось, что он чувствует ту тупую боль, которая мелкими очагами пронзает все ее тело. Только в отличии от юноши она уже привыкла к ним и не обращала на них внимание.

— Мы все испытали достаточно боли — она провела рукой по его шраму и поцеловала его — Рагнар …. — она вновь прильнула к его губам.

Парень понял, что Далия не настроена на разговор. Сейчас единственный язык, который ей был нужен — это язык тела. Он не скрывал, что тоже не против поговорить на этом языке. Рагнар поцеловал каждый из ее синих пятен и делал это аккуратно, чтобы не навредить ее тонкой коже. Поцелуи опускались все ниже и особенный упор он сделал, осыпая их на внутренней линии бедра, даря ей незабываемые ощущения. Она прогнулась и парень затаил дыхание, когда понял, что, несмотря на ее внешнюю, даже слегка излишнюю худобу, ее живот заметно выделяется.

Далия закрыла глаза и шептала слова любви и парень понял, что она именно та, кто волнует его сердце. Он спустился к ее лону и поцеловал все изгибы ее ароматного тела. Вода, в которой она проводила много времени была с маслами трав и сейчас, разгоряченное тело наполняло ими всю комнату. Рагнар и Далия передавали свою любовь друг другу, через поцелуи, объятия, движения и слова. Сердца двух влюбленных стучали в едином ритме и они чувствовали себя счастливыми.

Спустя какое-то время они лежали на мехах. Далия уютно устроилась на его широкой груди и играла пальцами с волосами растущими на ней.

Рагнар присел и поцеловал ее живот: — Я надеюсь, что это мой малыш — он улыбнулся ей.

— Я не сомневаюсь в этом ни на секунду — она улыбнулась в ответ.

Они разошлись по комнатам и в этот раз он привел ее к себе, чтобы она впервые за столько дней уснула в хорошей и расслабляющей обстановке. Она уснула почти сразу, как только коснулась подушки. Рагнар поцеловал ее волосы и вдохнул их аромат.

— Я люблю тебя — прошептал он и укрыл ее мехами, остановившись, чтобы погладить живот беременной возлюбленной — И тебя я тоже люблю! — он улыбнулся, но было видно, что в своих мыслях он что-то задумал.

Парень покинул комнату и направился в главные покои: — Двадцать восемь ссадин, отец. Ты еще пожалеешь об этом!

Выражение его лица изменилось, став суровым и безжизненным. Глаза засияли яростью и ненавистью к собственному отцу. Он проверил свой меч и убрал его в ножны, не сбавляя шаг. Впереди виднелась широкая двухдверная конструкция с охраной по сторонам.

Воины улыбнулись принцу, но он не обратил на это внимание, когда ворвался в комнату отца. Сильный шлейф перегара и пота обдарил его волной зловония.

Рагнар осмотрелся в комнате. Рядом с кроватью стоял небольшой стол с графином. Взяв графин в руки парень выплеснул содержимое на лицо своего отца. Вино растекалось по лицу мужчины и от неожиданности он вскочил с кровати, не понимая, что случилось и где он находится. Остатки хмеля бушевали в крови. Альмод смотрел на своего сына перепуганными глазами, ведь никак не мог понять, снится ему это, мерещится или это и правда сын.

— Рагнар …. Ты вернулся? — бросил фразу в сторону сына и постарался встать с кровати.

— А ты не видишь отец — быстро произнес сын — Как ты смеешь касаться своими руками правительницу и причинять ей боль?

Принца было не остановить. Он был в гневе.

Конунг не сразу понимал, про что ему такое говорит его сын. Он всматривался в его лицо и не узнавал его. Юношеское, некогда знакомое выражение исчезло и теперь перед ним стоял мужчина с широким шрамом на лице. Этот шрам давал понять, что сын теперь закален в боях. «Последнее сражение? Неужели оно так повлияло на сына?» — пронеслось в мыслях у Альмода, но внезапно, до него все же стал доходить смысл слов, что сказал ему сын.

— Ты что такое говоришь сын? Какую боль я причинил правительнице? — его глаза правда выражали полное непонимание ситуации, ведь в действительности он видел Далию нагой только в тех случаях, когда изрядно выпивал.

— Отец! — свирепел Рагнар, понимая, что тот ему не лжет, а значит, трезвый он никогда не приходил в покои — Я говорю о тех ссадинах на коже правительницы севера.

— Я откуда ты знаешь о ссадинах? — возмутился конунг, по видимости все же фрагментами вспоминая свои страстные увлечения.

— Я увидел лично на ее руках и ее ногах

— Откуда ты видел ноги Далии? — лицо конунга заливалось кровью, отражая, как быстро в нем вскипает злость только от одной мысли, что его жена могла быть ему неверна.

— Она слегка подняла подол, переступая порог. Тогда-то я и заприметил синие ссадины. Это что за бесчинство! — сын вытащил меч, вспоминая, что видел следы от его пальцев в районе ее бедер.

« Она не хотела быть с тобой и ты избивал ее, подчиняя своим желаниям! Мерзкий старик!» — в мыслях сына был ураган.

— Зачем меч? Сын откажись от затеи… Из-за женщины! Ты в своем уме? — кричал конунг, вскакивая с кровати.

— Как ты посмел себе быть таким мерзким отец! — кричал сын.

Охрана не входила, несмотря на то, что слышала крики и шум. Они часто слышали ссоры и сражения между сыном и отцом. Обычно они заканчивались хорошо. Однако воины не знали, что в этот раз сын настроен на то, чтобы лишить отца жизни.

Звон мечей раздался в комнате. Рагнар все поступал к своему отцу и тот понимал, что руки сына стали куда сильнее. Альмод не так давно оставил поле сражений и хорошо знал бой на мечах. Он был достойным воином и заработал себе имя и славу еще до рождения Рагнара. Раньше, у них были сражения с сыном. Так отец обучал своего ребенка технике владения мечом. Но такие бои не носили характер, они просто были обучающими. Сын всегда следовал тем движениям, которые он отточил с отцом, поэтому Альмод с легкостью предугадывал их. И сейчас, в самом начале боя, пожилой конунг узнавал «свои» движения, которые как первая молитва, были идеально выучены и усвоены его сыном.

— Я узнаю свои движения сын — улыбнулся отец, отражая удар.

Рагнар же не хотел говорить, он жаждал одного и преследовал только одну цель. Вопреки своему убеждению не убивать слабых, отец вызывал у него неприязнь. Он не уважал его и не боялся. Принц не ждал от него ничего, но все же думал, что отец человек не только слова, но и человек чести. После того, как он увидел следы на теле правительницы, он возненавидел отца и ничего не мог поделать с этим всепоглощающим чувством, которое охватило его. Отец никогда не признавал, что слаб и сейчас это было прекрасно, ведь конунг сам дал разрешение на то, чтобы молодой принц в сражении его не щадил.