Альмод не стал идти дальше в осуществлении своих желаний, так как увидел ужас, что отпечатался в ее взгляде и понял, что она пока боится его и не готова его подпустить.

— Скоро, мы станем мужем и женой и делить совместное ложе будет твоим долгом — он улыбнулся и поцеловал ее руку.

Глухой звук от закрытой двери заставил ее прийти в себя.

Она посмотрела ему вслед, точно стараясь убедиться, что в комнате совершенно одна. Ее сердце не билось. Как и она, оно замерло и только сейчас, когда он покинул комнату, стало отбивать ритм.

Далия судорожно высвободила себя из ненавистного платья. Закрыв свое тело легкой тканью, которой была застлана кровать, девушка начала плакать. Ничего не могло сдержать этого порыва. Слезы стекали по лицу с новой силой от одной только мысли, что ничего не сдержит конунга, если он захочет ей обладать. На ее зов о помощи никто не придет, ведь все боятся его. Никто не окажет ему сопротивление. Единственный, кто бы мог это сделать, это Рагнар, но Альмод всегда отправлял его в походы, чтобы надолго избавиться от него.

Всю ночь напролет она рыдала от собственной беспомощности.

Немного размышлений: В историях, где девушки оказываются затворницами, часто показывают, что потом, они начинают испытывать чувства к тому, кто их похищает. На самом же деле, этому в истории можно найти сотни, а может и тысячи достоверных подтверждений. Однако, бывают и другие случаи, когда девушка не поддается этому веянью и сохраняет свои взгляды и убеждения. Далия относится именно к такому числу лиц. Нет ничего забавного в том, что другой человек ограничивает свободу. В рамках истории, это конунг. В современных реалиях — это тот, кто думает, что обладает властью. Оба варианты утопичны по своей природе. Это отдельная форма садизма, которая идет в разрез с нормальным принятием другого человека. Резюмирую. Страх Далии вполне объясним — она чувствует, что не может повлиять на те обстоятельства, в которых непосредственно находиться. А Вам, дорогой мой читатель, хочу напомнить, что в таком отношении к другому человеку — нет любви и быть не может. Это фатальные случаи.

Ранним утром в замок вернулся принц. Он только закончил все необходимое, чтобы отправить в деревню лекаря и с нетерпением шел рассказать девушке о своей небольшой, но приятной для нее новости.

Едва он подступил к замку, как к нему навстречу выбежала девушка.

— Это уже наша добрая традиция, не правда ли, встречать меня на подступи в замок? — он улыбнулся, спрыгивая с коня.

Она ничего ему не ответила, но он заметил, что ее лицо было серым и безжизненным. Девушка не смотрела ему в глаза, отворачивая голову. Она и сама не знала, зачем спустилась сюда и выбежала к нему навстречу.

— Далия, что с Вами? — он коснулся ее подбородка и слегка повернул его к себе, чтобы убедиться, что его собственные глаза его не обманывают.

Все было верно. Слез сейчас не было, но это было похоже на то, что она выплакала их минувшей ночью.

— Да. Я не могу Вас обманывать. Можно я Вас осмотрю? — она посмотрела на него, с ожиданием его заветных фраз.

— Так я не был ранен, у меня все хорошо — он не понимал зачем она решила его осмотреть, но при одном взгляде на нее, он не мог сказать что-то против. Он невольно согласился.

«Как это она со мной сделала?!» — размышлял он по пути в их тайное место.

После того, как они открыли и убрали бывшую лечебницу, это стало для них укромным местом, в котором они долго беседовали, а иногда и засыпали в этой комнате, настолько увлеченные живым повествованием.

— Я не понимаю Вас, миледи, что случилось? — он остановил ее, когда они уже были внутри комнаты.

— Просто хочу убедиться, что Вы на моей стороне… — она не поворачивалась к нему лицом, что мешало ему считывать эмоции.

— У нас разве есть стороны? О каких из них Вы мне говорите?

— Разумеется. Моя сторона или сторона Вашего отца…

— К чему Вы ведете беседу? — он все же пожелал повернуть ее к себе лицом, так как ему было некомфортно разговаривать с ее «спиной». Она ему не поддалась, не желая смотреть на него. Затем, совершенно неожиданно, девушка произнесла: — Послушайте — она повернулась и подошла к нему ближе — Помогите мне сбежать от Вашего отца, так как я не могу более здесь оставаться. Это немыслимо трудно!

— Далия, я хочу сообщить Вам весть — в Вашей деревне теперь лекарь. Если Ваше сердце неспокойно от этого, то не стоит волноваться.

— Да, что же Вы за человек! Это здесь не причем! — она злилась.

— Я думал, что Вы хотя бы поблагодарите меня, но, кажется, я могу не надеется на нечто не подходящее Вам по натуре.

— Нет! — она ухватилась за его доспехи — Боже! Простите меня! Какая же я неумеха и невежа! Вы сделали очень большое дело для жителей нашей деревни. Благодарю Вас! — она склонила голову перед принцем и заплакала.

— От чего Ваши слезы? — он непонимающе стал поднимать ее голову — Прошу, не склоняйте передо мной своей головы. К чему все это?

Но это не только не помогло, но и вызвало еще больше слез. Рыдания стали совершенно невыносимы.

— Послушайте Далия, не стоит лить слез. Не понимаю почему, но Вы неясным мне пока образом воздействуете на меня — ничего не могу с собой поделать.

Она его не слушала, так как собственные всхлипы мешали ей услышать себя, а понять, что он говорит, показалось неподъемной задачей.

Принц обнял ее и тут же почувствовал, как ее тонкие ручки проскользнули вглубь, под самыми подмышками и оказались в районе лопаток. Она была невысокой, но по сравнению с принцем, плечистым и мускулистым, просто малышкой, примерно на целую голову ниже его.

Он тоже обнял ее и впервые почувствовал необычное тепло, которое разливалось по его телу. Раньше он ничего подобного не испытывал. Теперь, он не мог не только отказать ей, но и сам искал с ней встречи, высматривал ее взгляд, среди множества других и ее мольбы отзывались в нем со всей болью. Нежелание ее отпускать делало его невосприимчивым к ее слезам. Но вопреки его собственным ожиданиям, он тоже почувствовал боль в грудине, когда она плакала в его объятьях.

— Хорошо Далия, я помогу Вам покинуть королевство — с неким огорчением и слегка приглушенным голосом сказал он.

Она не отвечала ему, но постаралась крепче сжать тело, не желая выпускать его. Глупо было рассчитывать на то, что через железные доспехи он почувствует ее касания.

— Может мы избавимся от них? — спросила она его, посмотрев ему прямо в глаза.

— Да. Думаю стоит.

Доспехи лучше снимались, если это делал кто-то со стороны, поэтому наша героиня стала той, кто оказала ему в этом содействие. Легкими движениями кистями рук она сняла необходимые крепления, высвобождая этот неудобный каркас. Туго затянутые нити были с легкостью расшнурованы. Дополнительная утепленная рубаха упала на каменистый пол. Он тоже не стоял на месте и освободился от ворота из меха животных. Вся одежда, мех и доспехи были необходимы в условиях сурового климата и особенно спасали в горных районах.

— Так, кажется, намного лучше. Вы с этим согласны, сир? — она робко посмотрела на него, точно боялась ему навредить. Хотя волнения были необоснованны. Она не сделала ничего такого, что могло нанести ему даже минимальный урон. Тем не менее, ее лицо окрасил румянец. При свете мерцающего огня свеч, ее светло-русые волосы окрашивались светом солнца, ровно так же, как и ресницы.

— Да. Так свободнее

Они стояли друг напротив друг друга и не смели сделать шаг. Затаив дыхание, совершенно бесшумно, точно от резких движений, они могут спугнуть друг друга.

— Позвольте теперь Вас обнять?

— Прошу Вас, миледи — он положил ее руку себе на грудь — Вам можно все.

Она с трепетом и придыханием вновь обхватила его за лопатки. Под тяжестью рук, они непослушно соскальзывали в район его поясницы.

Он вздрогнул. Послышался сильный стук, что отбивало его сердце и она поддавшись собственному интересу, положила свою голову ему на грудь.