Ее лицо искривилось в улыбке: — Да, сир.

— Что Вы, моя дорогая, сразу после венчания мы станем ближе друг к другу, и уже перестанем употреблять ненужные приставки в речи, показывающие формальность отношений.

— Как скажете — она улыбнулась — А пока разрешите удалиться?

— Да! — он поцеловал ее руку, жадно, словно пытался ее съесть.

Она быстро отступила и ушла в дальние комнаты замка.

Далия проснулась от того, что юный принц толкал ее руку и всячески старался разбудить. Спросонья она не понимала, что он говорит и что дает ей в руки.

— Нам надо отправляться в дорогу немедля! — шептал он ей.

Взъерошенная и одетая в одну ночную сорочку, она подтянула к себе шкуры.

— Сейчас полночь, миледи, если хотите отправляться, то надо делать это сейчас — он протянул ей одно из теплых платьев и накидку — Где Ваша обувь? — спросил он, дожидаясь ответа.

— Когда Вас выпустили? Куда мы идем? Я сплю?

— Обувь, миледи….

— А?! Обувь… Она за ширмой… — протяжно сказала девушка — Так, когда Вас выпустили? — она тоже зашла за ширму и начала надевать платье.

— Сегодня в полночь отец отдал приказ о моем освобождении. Я так полагаю, что он был разъярен моим неподчинением и мнением, коего слышать совершенно не хотел. Также, возможно, он подумал, что я могу его озвучить при народе и это выставит его… Это уже не столь значительно. Он попросил Вашей руки? — Рагнар спрашивал это быстро, перемещаясь по комнате и что-то толкая в узелок.

— Да. Сегодня, сразу после охоты. Видимо, Вы заметно поторопили его.

— Да, пожалуй. Надо было все же сдержаться — он затянул узелок.

Все было готово. Он ждал только ее, и вскоре она показалась из-за ширмы.

— Время нам не друг. Надо торопиться. До рассвета мы должны уже быть близь границ темной реки, а послезавтра у границ Фоварда, что восточнее берега Водяного клыка.

Покинув замок тайными проходами, о которых Далия и подумать не могла, они вышли к снаряженным лошадям.

Они сели верхом на коней и во всю прыть помчались с владений Альмода. Она обернулась, провожая замок взглядом, не до конца осознавая, на что обрекает его и себя в случае поимки.

Впервые, в ее сердце закралось сомнение.

Она села у костра, так как встречный ветер окончательно студил их обоих. Рагнар укрыл ее своей накидкой, но девушка никак не согревалась.

Было решено зайти между каменистых валунов. Костер мог привлечь вражеских воинов, но согреться сейчас было важно, чтобы они могли продолжать путь.

Сухой хворост тихо трещал и принц подкидывал новый, потирая руки от мороза. Ночи в этих местах были крайне суровы.

— Вы не боитесь? — она наблюдала за его движениями.

— Кого?

— Вашего отца…

— Нет, сейчас я могу бояться только нападения чужеземцев. Однако, меня это волнует чуть меньше, зная, что в последнем походе, мы нанесли им сокрушительный удар и поэтому, скорее всего их сейчас нет поблизости.

— А как же Ваш отец? Его не страшитесь?

— Нет.

— Но Вам возвращаться потом обратно в замок. Что с Вами будет, если он прознает, что Вы помогли мне сбежать?

— Отец снова запрет меня в темницу, полагаю. Зачем Вам тревожиться? Отдыхайте, Вам нужен отдых, завтра весь день верхом.

Принц смотрел на свой костер и не давал ему угаснуть.

Далия облокотилась о камень и мирно спала от тепла, что согревал ее отовсюду.

Рагнар знал, что отец не ограничится одной темницей. Он не мог предугадать, на что способен Альмод, когда дело касается его любовных увлечений. Разумеется, его это страшило. Он знал, что Далия для него много значит, но и он не простой крестьянин — он сын и наследник. Правда в последнее время их отношения с отцом накалялись без видимой на то причины. Альмод был жесток к тем, кто не уважал его законы, но как он мог признаться леди в тех путях, которые были так излюблены конунгом.

Остаток ночи принц следил за костром.

Она спала совсем немного и проснулась, когда услышала сильный треск от полена.

— Простите, миледи, я Вас разбудил…

— Нет, это не Ваша вина. Я все равно не могу отдохнуть, холодная земля не дает мне покоя — она подвинулась ближе к костру и начала активно греть руки.

— Чтож, тогда мы можем отправиться в путь раньше, не дожидаясь рассвета.

Она промолчала. Сомнение, что зародилось в ней — стремительно росло. Девушка не могла поверить, что он решился на столь опрометчивый шаг. Конечно, она понимала, что дома его никто не ждет. У Альмода не болело сердце за Рагнара. Чтобы это понять, достаточно было несколько часов пробыть в замке. Все, включая самого Рагнара, знали это, но говорить о таком было невежественно.

Далия вздрогнула при одной только мысли о конунге. Девушка видела глаза отца, который смотрел на нее, как на кусок буженины, желавший скорее отведать его. Она не могла понять, что его сдерживает не сделать этого до самой церемонии, но была ему благодарна за такую выдержку.

Вместе с животным блеском в глазах, Альмод был устрашающим. Она была подвластна чувству страха и понимая, что от ее внутренних терзаний может погибнуть человек, не могла себя простить. Сие действо еще не обернулось провалом, а Далия уже готовила себя к самому худшему и спрашивала с себя соответственно. Ей не была присуща жертвенность и она не хотела возвращаться в комнаты, отведенные для ее вечной каторги. Но сейчас, смотря на то, как принц подкидывает поленья, как старается согреть ее в это холодное время суток, как сдерживает слово — она не могла сделать так, чтобы от нее пострадал такой прекрасный человек.

Он показался ей таким красивым, хотя внешне он не сильно отличался от всех мужчин тех мест. Такая же борода, такие же голубые глаза, волосы, что были длиной чуть до плеч, а тело его было все изранено и эти шрамы, как выпуклые узоры на одежде, опоясывали все мускулы. Жесткая щетина и густые с белыми волосками брови — были чуть ли не отличительной чертой всех живущих здесь воинов. Тем не менее, в его взгляде она видела столько доброты и чистого света, что не могла не заметить, как из него струиться это тепло. Когда он касался ее, то будто самый жаркий огонь обдавал ее изнутри. Она теряла дар речи, замирая, и понимая, что ничего не может с собой поделать. Ее сердце не слушало голос разума, не подчинялось вовсе, стараясь стучать так громко, лишь бы Рагнар ответил ему, что слышит его и все понимает.

— Вы задумались? Нам пора собираться в путь — перебил ее размышления принц.

— Постойте…. — прошептала она.

Он обернулся на ее шепот, но продолжал укреплять холочный ремень шорки— Вам нехорошо?

— Нет. Я знаю, что Вы меня не сможете понять, но я хочу, чтобы мы вернулись в замок.

— Что? — вспыхнул юноша — Вернуться в замок? Я все верно расслышал?

— Да. Все верно — она отвернула голову в сторону.

— Что же это такое! Северный ветер простудил Вашу голову? Как можно вернуться, когда Вы твердо решили уйти … — он свирепел.

— Почему Вы так злитесь? Это освобождает Вас от ответственности за меня.

— Вот только не стоит принимать поспешные решения только потому, что Вам меня жаль. Жалость унижает меня.

— Я Вас не жалею. Понимаю, что не выдержу этот путь, что для меня будет сложно возвращаться…

— Это полнейший вздор! Я совсем Вас не понимаю. То Вы льете слезы и просите о том, чтобы я помог Вам бежать, затем совершенно резко и прикрываясь глупыми предлогами говорите иное.

Они оба замолчали и поняли, что почему-то стали очень эмоциональными по отношению друг к другу.

— Знаете, Вы совершаете ошибку, возвращаясь в замок — спокойным тоном произнес парень — Единственный путь на спасение — это уйти в бегство и пересечь земли другого конунга. Однако, я не могу дать Вам обещание, что так Вас не отследит мой отец, поэтому только Вам решать что делать дальше. Вы же понимаете, миледи, что брак поставит перед Вами определенные требования и обязательства?