Мира фыркнула.

– Разрешение на ношение оружия не равно свободе от последствий.

– Я бы взяла девятимиллиметровую. Ею и полицейские пользуются, – скромно заметила Ева, проигнорировав замечание Миры.

Грейс не согласилась:

– Неа, компетентный наёмник выберет простой пистолет двадцать второго калибра. Боеприпасы дешёвые. Его сложно отследить, но им легко продырявить голову. А можно просто показать кобуру за поясом, и окружающие сразу поймут, что к чему.

Мира хихикнула и оттолкнулась ногой от бортика.

– Надеюсь, после бассейна вы идёте на конференцию киллеров.

***

Она прошла мимо открывшего входную дверь Теодора. Согласный с немыми правилами, он внимательно осмотрел Миру.

– У тебя волосы влажные.

– Принимала душ после бассейна, – она невозмутимо положила свой ноутбук на стол.

Привлекая к себе внимание, Теодор с грустной нежностью дотронулся до руки Миры. Словно его силы были на исходе, и ему необходимо зарядиться от прикосновения. Сердце Миры лихорадочно забилось.

– Займёмся тем, ради чего я здесь, – без запинки заявила она.

***

Сотрудничество заставило враждебность в воздухе постепенно испариться.

– Ладно, последнее, – Мира отбросила за спину волосы. Жарко. Отчего так жарко. – Почему твой герой такой одинокий?

Сосредоточенное лицо Теодора словно ссохлось. Его сердце наверняка пропустило удар.

– Это плохо?

– Нет, он не оставляет липкого впечатления и всё такое. Не нафталиновый. Но он до глубины одинокий. Это так грустно.

– Комедия – слишком сложный для меня жанр.

– Рассмешить всегда труднее, чем заставить плакать. Плачут люди по более-менее одинаковым причинам, а смеяться их заставляют совершенно разные вещи.

Мира сомневалась, стоило ли говорить, но всё же решилась:

– У меня сложилось впечатление, что тебя немного штормит. Мысли путанные.

Теодор неожиданно улыбнулся уголками губ.

– Я знал, что ты так скажешь. Что у меня каша в голове.

Мы точно говорим о правках к главе?

Мира снова пробежалась взглядом по своим пометкам.

– Вода и мост – это же аллегория.

Теодор кивнул.

– Тебе стоит разъяснить, что под ней подразумевается. Очень неоднозначно звучит.

– Ты же поняла.

Нет, они точно обсуждают другую тему.

– Вода – есть любовь?

– Да. И разжёвывать это – лишнее.

Мира щёлкнула по пометке в редакторе, чтобы удалить последнюю правку. Затем отправила Теодору сохранённый документ.

– Тут ещё есть над чем поработать. Я не профессионал, а всего лишь взгляд со стороны.

Теодор пересел к ней на диван.

– Спасибо, что помогла.

Он собирался сказать что-то ещё дружелюбное, но Мира резко закрыла крышку ноутбука и встала.

– Мне пора.

Засунув в сумку компьютер, она направилась к выходу. Теодор последовал за ней.

Уже у дверей Мира поняла, что загнала себя в угол. Впереди простиралась закрытая дверь, а позади стоял Теодор. Он подошёл ближе, почти бесшумно крадясь, как к пугливому зверьку. Осторожно развернул Миру, потянув за руку, словно она хрупкая и могла сломаться. И Мира сломалась. В тот же момент. До её разрушения не хватало чего-то такого крошечного и незначительного.

Теодор склонил голову, пытаясь заглянуть в опущенное лицо Миры. Как можно быть таким мягким и таким равнодушным одновременно? Отталкивать и притягивать.

Сумка соскользнула с плеча Миры и рухнула на пол. Тело Теодора прислонилось к её телу. Он стал медленно раскачиваться из стороны в сторону под одному ему известную мелодию. Мира не поддавалась, и Теодору осталось лишь бессильно уткнуться лбом в её лоб. Он не навязывался. Он казался почти безобидным. Но его не хотелось оттолкнуть, что бы он ни делал. Миру очаровало это ещё с первой встречи.

Дьявол в тебе чувствует себя как дома.

Она накрыла его руки на ней своими ладонями в холодном, пресекающем жесте. Теодор не внял её молчаливому «хватит». Он заправил за уши её спадающие на лицо волосы. Бережно и как-то просяще. Чего ты просишь? У Миры захватило дух, словно с ней сделали что-то невероятное.

Теодор был ещё красивее, когда не защищался. Он красив в своей уязвимости. Робость в его исполнении не походила на слабость, а лишь являлась ещё одним его неповторимым штрихом. В этот момент он казался таким настоящим, простым, осматривая пальцы Миры в объятиях своих рук. Он был человеком, а не машиной.

Мира совершила наивную ошибку, когда подняла голову: Теодор тут же притянул её за талию к себе. Она сжалась, точно уменьшилась в размерах, и тут же опустила подбородок. Мира боялась дышать, словно выпущенный из лёгких воздух побудит Теодора к действию.

– Ты будешь что-нибудь говорить? – не выдержала она.

– Да.

– Тогда говори.

Теодор не пытался сохранять показное равнодушие. И хоть он был слегка встревожен, его прикосновения передавали тёплые импульсы, заставляли Миру успокоиться.

– Я тебя обидел не потому, что хотел сделать больно. Но по-другому ты не понимала…

– Ты не обидел меня, – она нашла его моральную точку стимуляции. Теодор хотел извиниться, но у него отобрали повод. Пусть скажет что-нибудь другое.

– Я считаю тебя потрясающей девушкой. Невероятной, очень красивой… Ты понятия не имеешь, насколько… – его голос нарастал, точно Теодор злился из-за того, какая Мира «замечательная».

– Не надо, – в попытке отстранить Теодора кулак Миры упёрся в его живот. Но это было всё равно, что скалу сдвигать с места. – Не нужно повторять, какая я хорошая и симпатичная. Что такой, как я, нужно держаться подальше от такого, как ты. Люди сами решают для себя такие вещи. Не отбирай у них эту возможность.

– Я не собирался говорить ничего подобного.

Внезапно всё стало неважно. Мира слишком долго пыталась найти логическое объяснение всему, а её мозг слишком долго отвергал всевозможные версии.

– Просто забудь. Что бы я ни наговорила тебе, я всего лишь злилась. На самом деле я не желаю заставлять тебя делать то, что ты не хочешь. Знаю, как больно, когда за тебя решают, что ерунда, а что стоит внимания. Что чувствовать, к чему относиться проще.

– Есть вещи, о которых мне действительно сложно говорить…

– Разве проблема в этом заключалась? Мне не нужны твои тайны. Я бы не стала трясти их из тебя.

– Мира, меньшее, что я хочу – выглядеть для тебя раненным тёмным принцем, которого нужно спасать.

– Я так не считаю. Тебя просто разочаровали однажды. Какая-то девушка тебя предала, и ты теперь думаешь, что все такие.

Теодор удивлённо посмотрел на неё.

– Нет конечно. Не все одинаковые, – он сказал это, как истину, рядом с которой ходил вокруг да около, и только теперь заметил.

– Мы вышли за рамки профессионально-этических отношений. Возможно, это было недопустимо. Но так, чёрт возьми, бывает! Иногда между людьми возникает нечто большее, и это нормально. Оттого и причины, из-за которых ты оттолкнул меня, никого бы не устроили. Вот в чём проблема. А не в том, что я непрошибаемая и избалованная девица, которая не привыкла принимать отказы. Никому недостаточно объяснения «Ты мне нравишься, но я не могу». Потому что, если ты любишь, для тебя не существует препятствий. А если нет, ты так и будешь искать отговорки. Вот как это работает.

Теодор просто слушал. Как тот, кто уже давно смирился, но давал выговориться. Мира нашла правильные слова. Но рядом с ним она всегда казалась себе неуверенной, необузданной. Теодор своим молчанием изрекал больше. Он из камня воду выжмет. Он ей до безобразия не подходит.

Наконец, Мире удалось отстраниться. Очнувшись, Теодор снова взял её за руки.

– Не уходи.

– Почему?

– Я хочу, чтобы ты осталась.

– А мне на это не всё равно, потому что?.. Хм… Почему?

– Я не говорю, что тебе должно быть не всё равно. Я просто хочу, чтобы ты это знала.

Головой Мира желала уйти, но у сердца имелось собственное мнение на этот счёт. Оно подчинялось чему-то не извне. Это скрыто не в тонких чертах лица напротив. Не в манере Теодора касаться её, не в том, как он смотрит. Ощущение притяжения таилось внутри. Это пугало и захватывало одновременно. А Мира любила всё, что дарило ей такие ощущения.