Искатель побрёл по берегу в поисках подходящих обломков, песка и камней. Собрав материалы, он принялся строить мост – единственно верное средство, чтобы перебраться на другой берег.

«Пускай это займёт массу времени», – говорил про себя Искатель. «Всё лучше, чем довериться воде».

Редкие прохожие останавливались, чтобы понаблюдать за его работой. Ничего не спрашивали. Ничего не предпринимали. Людям плевать друг на друга. Даже родственным душам и друзьям. К дружбе у Искателя всегда было философское отношение. Он никогда ни к кому не привязывался. Никому по-настоящему не открывался. Ведь рано или поздно все друзья покидали его. Не потому что они плохие. Просто их история в его жизни однажды подходила к концу.

«Людям плевать друг на друга», – повторял Искатель, когда особенно уставал, и никому не было до этого дела. Повторял, когда солнце палило над ним, когда холода пробирались в его временную лачугу. Когда смотрел на свои покрытые мозолями пальцы, но продолжал строить мост.

Людям плевать друг на друга. И это нормально. Доказано наукой, у человеческого сердца есть предел. В нём найдётся место для лимитного количества людей. Все остальные окружающие одинаковые: дышат, едят, спят, испытывают эмоции, удовлетворяют другие базовые потребности. Сознание не позволяет сбросить социальную маску с человека, на которого плевать, и представить его вне группы, в которой его привыкли видеть. Представить его не машинистом метро, а человеком. Не своим учителем, не своим лечащим врачом, а просто человеком. Сложно поверить, что каждый посторонний существуют и вне определённой роли этого «постороннего, неважного». Кажется, эти люди всегда там, где мы их оставили – в кабинетах, аудиториях, подземках, магазинах. Словно это и не люди вовсе, а трёхмерные модели. И они ждут нас там, пока мы к ним не вернёмся.

Равнодушие вполне естественно. Означает ли это, что все безразличные прохожие не воспринимали Искателя как просто человека? Конечно. Для них он – безликий из серой массы. Чудак, который стирает руки в кровь, но продолжает в одиночку складывать мост, потому что боится сунуться в воду.

***

Мира вернулась к главе только после трёхнедельной передышки. Их с Теодором неудавшиеся отношения никак не касались её обещания помочь ему.

Закончив работу, она поняла, как сильно вымоталась. Под черепной коробкой толкались тяжёлые мысли. Текст Теодора был очень похож на него самого.

Какой же у тебя бардак в голове.

Мира нередко замечала, что подобранные Теодором слова способны не только запутать её, но и тормозить агрессию. Даже сердясь на него, она не могла не принимать в расчёт, что какие-то причины отказать ей у него были. Мира не обязана их уважать и проникаться ими. Но теперь, когда обида немного улеглась, ей стало жаль Теодора. Хотя бы потому, что с бардаком в голове справиться достаточно тяжело. А человеку, имеющему проблемы с доверием, вдвойне тяжело.

Мира мысленно себя осадила. Очарование и остывшая злость заставляли её искать оправдания Теодору. Воспоминания о нём приукрашены и романтизированы ею. Миру больше не душили чувства, от которых так безжалостно открестились. Теперь она лишь ощущала себя спутанной с человеком, которого ей пришлось лишиться. Сейчас, из этого дня, сложно поверить, почему они с Теодором пришли к нынешнему положению дел.

«Если я скажу тебе, что я виновен в смерти человека, ты всё равно будешь настаивать, что это никакая не причина?»

Теодор убил человека?

Неприятный холодок пробежался по позвоночнику.

Если это не тайна, почему он не в тюрьме? А если тайна, то зачем ему выдавать себя?

Что-то не так.

Из-за Теодора кто-то умер – вот голый факт. Эвтаназия? Неумышленное побуждение к суициду? Или всё же убийство?

«…я виновен в смерти человека».

Виновен в смерти… Человек умер из-за него. Мысль неприятно ёрзала в голове и никак не хотела улечься.

Мира сохранила главу с правками и, невзирая на поздний час, отправила нужному адресату.

***

Идея пойти в бассейн принадлежала Еве. Последнее время они с Грейс немного подружились. Во всяком случае, обе больше не были против компании друг друга. К лучшему. Жонглировать между двух огней Мире стало порядком надоедать.

Она складывала свои вещи в шкафчик раздевалки, когда на экране её телефона призывно высветилось имя.

– Привет.

– Здравствуй, – знакомый тембр на другом конце телефонной линии ласково пощекотал слух. – Я получил от тебя письмо, – в утверждении присутствовал вопрос. Знак внимания в свою сторону Теодор счёл чем-то немыслимым.

– Я ведь пообещала уже, что возьмусь помочь.

– Ты была не обязана продолжать работу.

– Знаю. Но не люблю бросать дело на полпути.

Не совсем так. Иногда Мира без зазрения совести оставляла позади вещи, события, людей. В этот раз закончить работу было всё равно, что поставить логичную точку. Она хотела показать Теодору, что не держит зла. Во всяком случае, постарается.

– Спасибо, что посчитала важным сдержать обещание. И что потратила на меня время.

– Ты хоть посмотрел правки, прежде чем благодарить?

– За этим и звоню. Мира, я бы хотел обсудить твои комментарии с глазу на глаз. Давай встретимся?

– В примечаниях всё подробно расписано. Мне нечего больше добавить.

Секундная заминка. Теодор заранее не придумал ответ на случай, если Мира откажется от встречи.

– Я предпочитаю живую редакцию, – прозвучало с ледяным убеждением.

Мира прислонилась спиной к дверце жестяного шкафчика. Она пыталась понять, в ссоре ли они вообще. Или им в самом деле не за что друг на друга обижаться.

Тишина накалялась.

– Хорошо, – наконец, спокойно ответила Мира.

– Поужинаем?

– Я не голодна.

– Быть может, ты проголодаешься завтра?

Какой же он сложный. Зачем столько словесных наслоений? Мира выучила назубок его приёмы. Она уже добралась до сердцевины сути всех его намерений.

– Я не стану с тобой ужинать, Теодор.

Ты не можешь говорить мне теперь такое фуфло.

Мира не собиралась реваншироваться и наказывать его. Жестокого сценария она не придумала. Её поведение с этим человеком всегда непредсказуемо.

– Это просто работа, – продолжила она. – Мы подойдём к ней в более кадровой обстановке.

Как? Нравится тебе?

– Встретимся у тебя дома. Не будем менять привычный распорядок.

– Хорошо, Мира. Когда тебе удобно приехать?

– Через пару часов?

Нет причин оттягивать. Сладкое ожидание встречи не входило в планы Миры. Лучше покончить со всем поскорее.

– Я тебя жду.

Мира убрала телефон в шкафчик и громко захлопнула дверцу. Надев силиконовую шапочку для купания, она дошла до бассейна и нырнула головой вниз.

Плавала Мира агрессивно, словно на соревновании. Только когда лёгкие начали гореть от кислородной нехватки, она успокоилась. Раскинув конечности, Мира легла морской звездой на спину и закрыла глаза. Вода окружала со всех сторон, покачивала, утешала. Когда Мира занималась художественной гимнастикой, она ходила в бассейн поработать с координацией, сделать упражнения на осанку и дыхание. Но ещё аквааэробика – отличное восстановление после тренировки. В воде сосредоточены умиротворение и энергия. Ещё будучи маленькой девочкой, Мира чувствовала это. Она отдавалась воде, позволяя ей окружить себя так, что иногда невозможно было дышать. Это пугало и захватывало одновременно. Мира любила всё, что дарило ей такие ощущения.

Спустя полчаса она присоединилась к подругам. Ева сидела на бортике бассейна. На её хмурых мокрых бровях собрались капли.

– Что я пропустила?

– Один неудачный подкат, а затем бурную реакцию на отказ, – пояснила Грейс.

– Кто?

– Уже свалил.

– Я же просто пришла поплавать, – прошипела Ева. – Но нет, давайте отпускать сальные комментарии в сторону моего купальника. Я ведь оставила паранджу в раздевалке специально, чтобы цеплять парней. Женщина всегда на охоте.

– Люди полны дерьма, – сказала Грейс. – Вот бы разрешение на пушку получить. Я бы всем мудилам яйца отстреливала.