Она кивнула и подвинулась, освободив место рядом.

– Понимаю, иногда жизнь подкидывает не самые лучшие дни. И не быть готовой к ним, выбиваться из слаженного ритма – это нормально.

Голос, как ласка, коснулся чувствительного слуха.

– Да. Наверное.

– Тебе есть с кем поговорить об этом?

Мира вопросительно застыла.

– О том, что у тебя случилось. Друзья? Родители?

– Да. Конечно.

Теодор почти коснулся её спутанных волос, но быстро опустил руку. Его лицо вдруг стало неподвижным, отрешённым.

– Не связано ли это с тем, что произошло в прошлый раз?

– Я не… не знаю.

– Мы сделали что-то лишнее?

– А! Нет. Ничего лишнего.

Мира вновь вспомнила, как они поцеловались. Как сталкивались их губы, а языки едва коснулись друг друга. Какой безумной она себя ощущала. Как потом посмотрела на Теодора, точно они оба спятили. Вероятно, Теодор имел в виду не только поцелуй. Ещё он впервые коснулся Миры так откровенно и близко. Разумеется, лишним Мира это не считала.

Напряжение, наконец-то, выпустило из своих когтей. От блаженного марева облегчения хотелось застонать. Что-то стягивающее Миру внутри ослабло. Теперь присутствие Теодора рядом успокаивало.

– Перед каждой встречей мы не обсуждаем пределы допустимого. Ты не говоришь мне, чего хочешь, что мне сделать. Тобой управляю я. У этого только одна причина – ты не до конца знаешь, что тебе нравится. Ты дала мне свободу искать. Но не забывай: ты здесь не для того, чтобы терпеть неприятные для себя вещи.

– Нет! – перебила Мира. Почему его всегда нужно убеждать? – То, что ты сделал, было хорошо.

Мира внимательно вглядывалась в лицо напротив: она снова могла. Внутреннее сопротивление полностью утихло. Или вообще осталось в другой комнате.

– Мы здесь играем в «я главный», только пока ты сама этого хочешь. Главная здесь всё же ты. Понимаешь, как это работает?

– Я понимаю. Всё в порядке. Просто, как ты уже заметил, случаются плохие дни.

Если это объяснение его устроит, она готова с его помощью замять неудачный разговор. Всё лучше, чем говорить о том, чему Мира сама не находила объяснения. Она не знала, что с ней случилось сегодня.

Позже. Как говорила Скарлетт О'Хара: «Я подумаю об этом завтра».

Мира подвинулась к Теодору ближе. Незаметно, чтобы не спровоцировать в нём даже внутренних протестов. Теодор не возразил: «его стены» не заподозрили угрозы. Пауза в их беседе говорила за себя: сейчас озвучат что-то важное, сокровенное. Миру не торопили, давая собраться с мыслями.

– Твои клиентки всегда сами просят то, чего хотят?

Теодор колебался с ответом. Наверное, непрофессионально разглашать такие конфиденциальные детали. Но разговор должен был успокоить Миру, а после неудавшейся сессии Теодору заметно хотелось помочь ей.

– Обычно они чётко знают, чего им хочется, и приходят за определёнными вещами.

– Что просят? Например.

Теодор поставил свою чашку с кофе на стол.

– Одна дама любит служить в качестве мебели. Другая – порку гениталий.

– То есть, они просто говорят прямо о своих желаниях, получают и уходят? Так это происходит?

– Именно.

– Человек побыл столом, и на этом всё?

– Мира, – Теодор улыбнулся. – Я мог бы вдаться в подробности человеческой психики, или рассказать о способах самореализации через подчинение, ролевые игры и садомазохизм. Или расписать тонкости удовольствия от физического подавления и от ощущения превосходства над собой. Но я просто отвечу: людям нравится всякое. Не осуждай их. Кому-то и твои фантазии покажутся дикостью или скукой.

Мира осуждала этих женщин совершенно по другой причине. Да они же просто идиотки, не понимающие, что теряют.

– А как же контакт с тобой? И атмосфера. Это ведь самое интересное.

Теодор со знанием дела усмехнулся, но промолчал.

Возможно, всем этим женщинам Теодор просто не нравился. Они относились к нему как к инструменту, помогающему достичь желанного. Получили и ушли. Причин тут задерживаться у них не было.

Чёрт, ну как тебе можно не симпатизировать? Они определённо тебя хотят.

Мира понимала, что её возмущения иррациональны. Никто не думает, как она. Но в голове всё равно не укладывалось. К этому человеку нельзя остаться равнодушным. Теодор умел не просто взять под контроль, а по-настоящему погрузить в себя, спровоцировать своим присутствием всплески, а затем и целые бури эмоций. Он мог смотреть – глубоко, проникновенно.

Говорить.

Трогать.

Называть по имени.

А затем – окружить обволакивающей заботой. Всем собой, мягко, как пуховое одеяло.

Здесь не было вымученного кривляния и пантомим. Теодор являлся тем, кого изображал. Пусть даже на короткий момент сессии, но являлся.

В это влюбляешься взахлёб.

Никто бы от этого не отказался. Никто.

– Они знают, чего хотят. И они за этим идут, – сказал Теодор. – Возможно, они скрывали это очень долго и теперь никак не насытятся.

Поёрзав, Мира опустила подбородок.

– Наверное, из-за меня у тебя больше работы.

Теодор вопросительно выгнул бровь.

– Тебе каждый раз приходится придумывать, что сделать со мной. Чем мы займёмся. Было бы проще, если бы я приходила послужить тебе пуфиком для ног, хах.

Красивые уголки губ – идеальные стрелочки, преображающие лицо Теодора, – задрожали в улыбке.

– Да. С тобой непросто. Но это не так уж не нравится мне.

Мира невольно подвинулась к нему вплотную. Теперь их плечи соприкасались.

– Что ещё просят твои клиенты?

– У меня их было не так уж много, – не ответ. Виляние от него.

– И сейчас?

Теодор улыбнулся своим мыслям.

– Не могу же я всю жизнь этим заниматься.

Значит ли это, что он распускает свой маленький клуб? Такое не говорят случайным клиенткам, фраза предназначалась приятелю, которому жалуешься в конце рабочего дня.

– Ты больше не принимаешь никого?

– Ну ты ведь здесь. Хоть я не собирался брать новеньких.

– Почему сделал исключение?

Теодор всё же убрал с её плеча волосы. Тело Миры отреагировало так, точно истосковалось по любому человеческому прикосновению. Голова склонилась набок, обнажая шею, подставилась чужой руке.

– Должно быть, интуиция подсказала, что ко мне просится очень привлекательная девушка, – ответил Теодор, немного усмехнувшись. – Нет разницы, как выглядят женщины, которые приходят сюда. Но иногда красивая женщина – это просто красивая женщина, а не клиентка. И то, что она выбрала меня, очень льстит. И даже стимулирует.

Облегчение сладко растеклось в животе.

Ты всё же мужчина в первую очередь. Боже, спасибо!

– У тебя были только клиентки?

Теодор помедлил – вопрос до него не сразу дошёл.

– Да.

– Почему мужчин не берёшь?

Он задумчиво затих, словно столкнулся с действительно большой сложностью.

– Я не знаю. Ты поставила меня в тупик.

– Убеждённый гетеро?

– Это неважно. Я ведь не занимаюсь с этими людьми сексом.

К Мире вдруг пришла мысль: а Теодор занимается им вообще? Есть ли у него девушка? И если да, ревнует ли она его к клиенткам? Представить, что такой парень блюдёт целибат, не выходило. Нелепость же. Но это бы многое объяснило. Например, Теодор так давно не занимался сексом, что уже забыл, какой он. Поэтому соблюдать границы с клиентками не составляло труда. Или он не знает, что такое хороший секс. И равнодушие к нему связано с плохим опытом. Или есть иная причина, почему естественная вещь не интересна ему или интересна, только когда срабатывает команда «теперь можно». Но ведь Теодор не механизм. Тело человека так не работает. Инстинкты и рефлексы всегда сильнее даже закалённых привычек. Многим людям необходимы определённые температура, полумрак, матрас и подушка, чтобы уснуть. Но если тело надолго лишится сна, оно рано или поздно отключится и без комфортных условий. Организм просто потребует отдых и возьмёт его. Подобным образом функционируют и другие жизненные процессы. Как же у Теодора получалось подавлять сексуальное влечение? Порядки порядками, но это ведь просто тело. Иногда оно даёт сбои, протестует против правил и внимает лишь инстинктам.