– Вы готовы? – спросила Алиса, встав рядом со мной, пока Грэйсон позволил щенку лизнуть себя в нос и бросил вызов своим братьям в игре в пинбол под названием «Держи щенка».

– Настолько, насколько я когда-либо буду готовой.

Осталось тридцать минут. Двадцать. Десять. Никакие победы или проигрыши в бильярд, аэрохоккее или настольном футболе, никакие игры в щенячий пинбол или попытки побить рекорд в дюжине аркадных игр не могли отвлечь меня от того, как тикали часы.

Три минуты.

– Секрет хорошего покерфейса, – пробормотал Джеймсон, – не в том, чтобы пытаться сохранять лицо неподвижным. Нужно думать не о своих картах, а о чем-то другом, об одном и том же все время… Можешь попросить меня о чем угодно. – Джеймсон Винчестер Хоторн протянул мне руку, и второй раз за этот вечер я приняла ее. Он пригласил меня на медленный танец, который не требовал музыки. – Теперь у тебя бесстрастное выражение лица.

Я подумала о том, как летала по гоночному треку, стояла на краю крыши, каталась на заднем сиденье его мотоцикла, танцевала босиком на пляже…

– Gen H с ТОБом, – сказала я.

Джеймсон широко улыбнулся:

– Над ТОБом придется поработать.

– Это твоя анаграмма для станешь богом.

Улыбка Джеймсона стала еще шире. Тут зазвонил мой телефон. Видеозвонок от Макс.

– Я успела к обратному отсчету? – спросила она, перекрикивая то, что казалось очень громкой музыкой.

– У тебя есть шампанское? – уточнила я.

Она повертела бокалом перед камерой. Как по команде, рядом со мной появилась Алиса, держа поднос с тем же самым. Я взяла бокал и встретилась с ней взглядом. Еще немного.

– Петр, – мрачно произнесла она, – категорически отказывается выпить бокал во время работы. Однако он выбрал мелодию телохранителя. Я угрожала ему попсой!

– Моя девочка! – завопил Ксандр.

– Женщина, – исправила его Макс.

– Моя женщина! Совершенно не собственническим и абсолютно непатриархальным образом!

– О да, – подняла в честь него бокал Макс.

– Пора, – Джеймсон появился рядом со мной. Я наклонилась к нему, пока остальные столпились вокруг. – Десять… девять… восемь…

Джеймсон, Грэйсон, Ксандр и Нэш.

Либби, Тея и Ребекка.

Я.

Алиса, которая тоже взяла бокал шампанского, стояла позади нас. Она была единственная, кто знал, что произойдет.

– Три…

– …два…

– …один.

– С Новым годом! – закричал Ксандр. Следующее, что я осознала: повсюду летели конфетти. Я понятия не имела, как Ксандр это сделал, но кусочки бумаги разлетались от него, выбрасываясь непонятно откуда.

– С новой жизнью, – исправил его Джеймсон. Он поцеловал меня, как принято после боя курантов, и я ему ответила.

Я пережила год в Доме Хоторнов. Я выполнила условия завещания Тобиаса Хоторна. Я стала миллиардером. Одним из самых богатых и влиятельных людей на планете.

И у меня был План.

– Позволите? – спросила меня Алиса.

Нэш сощурил глаза. Он знал ее, а значит, точно понял, что она что-то задумала.

– Да, – кивнула я.

Она включила телевизор с плоским экраном и переключила его на круглосуточный финансовый канал. Прошла пара минут, и на экране появился заголовок СЕНСАЦИЯ.

– Какого рода сенсация? – спросил меня Грэйсон.

Я позволила ответить за меня репортеру.

– Мы только что получили известие о том, что наследница Хоторна Эйвери Грэмбс официально унаследовала миллиарды, оставленные ей покойным Тобиасом Хоторном. После уплаты налогов на недвижимость и с учетом повышения цен за прошедший год наследство на текущий момент оценивается более чем в тридцать миллиардов долларов. Мисс Грэмбс объявила…

Репортер замолчал, слова застряли у него в горле.

Второй раз в своей жизни я почувствовала, как каждая пара глаз в комнате обратилась ко мне. Я видела странную симметрию между этим моментом и моментом непосредственно перед тем, как мистер Ортега зачитал окончательные условия завещания Тобиаса Хоторна.

– Мисс Грэмбс объявила, – сдавленным голосом повторил репортер, – что по состоянию на полночь она подписала документы о передаче девяноста четырех процентов своего наследства в благотворительный фонд, который будет полностью распределен в течение следующих пяти лет.

Это было сделано. Это было законно. Я не могла изменить это, даже если бы хотела.

Тея первой нарушила тишину:

– Какого черта?

– Ты помогла ей избавиться от всех денег? – Нэш повернулся к своей бывшей невесте.

– Партнеры фирмы даже не знали об этом, – вздернула подбородок Алиса.

– Тебя уволят, – усмехнулся он в ответ.

Алиса улыбнулась – но не той натянутой профессиональной привычной улыбкой, а искренней.

– Гарантия сохранения рабочего места – это еще не все, – пожала она плечами. – И, к слову, я согласилась на новую должность в благотворительном фонде.

Я не могла заставить себя посмотреть на Джеймсона. Или на Грэйсона. Или хотя бы на Ксандра или Нэша. Я не спрашивала их разрешения. И я не собиралась просить у них прощения. Вместо этого я, как и Алиса, вздернула подбородок.

– Вы все скоро получите приглашения присоединиться к правлению фонда «Анна, одинаково читается с начала и с конца».

Тишина.

В этот раз ее нарушил Грэйсон:

– Ты хочешь, чтобы мы помогли тебе все раздать?

– Я хочу, чтобы вы помогли мне найти лучшие идеи и лучших людей, чтобы определить, как все раздать. – Я встретилась с ним взглядом.

– Что насчет Фонда Хоторна? – нахмурилась Либби.

В дополнение к состоянию Тобиаса Хоторна я также получила контроль над его благотворительной организацией.

– Зара согласилась управлять им в течение еще нескольких лет, пока я буду занята другими делами. – У Фонда Хоторна был собственный устав, в котором определялся минимальный и максимальный процент его активов, которые можно было раздавать каждый год. Я не могла забрать оттуда деньги – но я могла позаботиться о том, чтобы у моего фонда были другие правила.

О том, что мое наследство недолго останется предназначенным для благотворительности.

Ухмыляясь, я протянула Либби лист бумаги.

– Что это?

– Это сведения об учетных записях примерно дюжины различных веб-сайтов, на которых я тебя зарегистрировала, – объяснила я. – В основном взаимопомощь и микрозаймы женщинам-предпринимателям в развивающихся странах. Новый фонд будет заниматься официальной благотворительностью, но мы обе знаем, каково это – нуждаться в помощи, когда пойти некуда. Я выделила десять миллионов в год для тебя – на это.

Прежде чем она смогла ответить, я кинула кое-что Нэшу. Он поймал, а затем изучил предмет. Ключи.

– Что это? – протянул он с сильным акцентом, забавляясь таким поворотом событий.

– Это, – сказала я, – ключи от нового грузовика моей сестры для кексов.

Либби уставилась на меня, ее глаза округлились, губы сложились в букву «О».

– Я не могу принять это, Эйв.

– Я знаю, – ухмыльнулась я. – Именно поэтому я отдала ключи Нэшу.

Прежде чем я успела сказать что-нибудь еще, Джеймсон встал передо мной.

– Ты раздаешь все, – произнес он, выражение его лица было для меня такой же загадкой, как и в день нашей встречи. – Почти все, что старик оставил тебе, все, для чего он выбрал тебя.

– Я оставляю Дом Хоторнов, – возразила я. – И более чем достаточно денег, чтобы содержать его. Я даже, возможно, оставлю себе домик для отдыха или два – после того как увижу их все.

После того как мы увидим их все.

– Если бы Тобиас Хоторн был здесь, – объявила Тея, – он бы назвал это теряешь все.

Все деньги. Всю власть. Развею, чтобы ни один человек никогда больше не смог взять эти деньги под контроль.

– Я думаю, это то, что происходит, – сказал Джеймсон, его взгляд не отрывался от меня, а уголки губ потянулись вверх, – когда ты соглашаешься на риск и игру.

– Сегодня рядом со мной Эйвери Грэмбс. Наследница огромного состояния. Филантроп. Та, которая всего в девятнадцать лет изменила мир. Эйвери, расскажите нам, каково это – оказаться на вашем месте в таком юном возрасте?