Обязав старосту ставить хозяйку в известность обо всех проблемах и нуждах, особенно если кто заболеет, сообщать немедленно, так как в таких скученных условиях болезни распространялись мгновенно, она, поглощенная мыслями, подошла с ним к Степану. Мужчины поприветствовали друг друга, чувствовалось, что они давно знакомы и уважают друг друга.

Простившись со старостой и крестьянами, Наталья отправилась назад. Теперь они уже не мчались, Степан, почувствовав задумчивость хозяйки, ехал медленно. На ее расспросы он отвечал, что Авдеич мужчина разумный, деревушками управляет по совести, мора и голода давно не было, так что все было не так уж и плохо.

Люди были работящими, пьяниц, которых Наталья не любила всегда, слава богу, не было. Вообще крестьяне пили редко, только по праздникам. Самым сильным хмельным напитком был ставленый мед, выдержка которого была от пяти до тридцати пяти лет, при этом получался продукт, близкий к коньяку.

Была березовица пьяная – забродивший березовый сок, мед хмельной, мед вареный, который по технологии был близок к пиву, квас, наливки. Пили и что-то типа самогона, который был редок и продавался только в крупных селах в кабаках. В деревне такого счастья не было, да и не нужно было, спокойнее жить. Люди не матерились, слово «черт» уже считалось ругательным, очень редко курили, в основном «самосад», то есть самодельный табак, который выращивали на задворках основного огорода. Слова Степана немного успокоили Наталью и настроили на решительную помощь этим простым людям, не роптавшим на свою тяжелую жизнь, не ждавших помощи от государства, а спокойно живших своей непростой жизнью в надежде не столько на Бога, сколько на самих себя. Вообще мифы о забитых крестьянах были достаточно условными, общине принадлежали и земля с посевами, и часть покосов, и лес, и озеро. Другое дело, что количество земли у крестьян было небольшим, она была истощена, урожай «сам треть» уже считался хорошим, никаких удобрений не применялось, только навоз, да и то не всеми, многие просто брезговали удобрять землю «г…ном».

Величина надела зависела от количества мужчин, недаром у Некрасова Мужичок с ноготок говорит: «Семья-то большая, но два человека всего мужиков-то – отец мой и я!»

После смерти или выбытии одного из работников наделы перерезались, земля постоянно менялась, что также не способствовало вложению в нее удобрений – зачем заботиться о том, что потом отойдет другому. Но община была сильна своей поддержкой, в сельской общине крестьянин рождался, жил, работал и умирал. Труд на земле был тяжелым, изнуряющим. Без поддержки односельчан выжить было в сотни раз тяжелее, иногда просто нереально. Потому изгнание из общины было суровым наказанием.

В селах царили строгие нравы. Антиобщественное поведение строго порицалось, виновники изгонялись. Собирался сельский сход, на котором «по косточкам» разбирались поступки претендента на изгнание. Криминальные личности, в том числе воры, удалялись из крестьянской среды, причем закон давал на это полное право. Часто формулировка «дурное поведение, которое явилось в воровстве и непомерном употреблении водки» уже обеспечивало человеку самое страшное наказание – изгнание из общины, таких людей называли «извергами», так как их «извергали», отлучали от общей жизни.

Так что реальная жизнь крестьян отнюдь не была идиллией, были и проблемы, но община старалась их сгладить, поддерживая вдов, особо бедные семьи, осуждая только пьяниц. Осуждались и бобыли – мужчины или женщины – одиночки, не создавшие семьи, так как это считалось большим грехом. Таким же грехом в русских селах считалось и внебрачное сожительство. То, что сегодня называется гражданским браком, в старину считалось преступлением против религии и идеала брачных отношений. Обо всем этом Наталья прочитала в интернете, а теперь все это видела и наяву.

Пока Наталья знакомилась с повседневным бытом крестьян, Натали погрузилась в мир будущего. На этот раз перенос дался ей легче, она не испытывала такого страха, как в предыдущие переходы. Ее увлекло и затянуло это необычное состояние, так же, как и Наталью.

Да, опасение осталось, многое еще не было понятным, казалось подозрительным, но теперь барыня чувствовала любопытство, желание узнать побольше о новом, не изведанном никем еще мире. Она испытывала даже некоторую гордость, что именно она, простая провинциальная помещица, стала первым человеком, который смог очутиться в будущем. Да и постоянная помощь, забота и поддержка ее напарницы успокаивала и вдохновляла. Натали уже не считала этот мир мороком, порожденным нечистыми силами, а хотела узнать о нем как можно больше.

Сев в кресло, она притянула поближе к себе толстую книгу, со странным названием – «Война и мир», лежавшую на столе, и – пропала, настолько затянул ее сюжет, герои, их эмоции и переживания, что она не замечала, как летит время – читала страницу за страницей. Книга была необычной и захватывающей, отличалась от знакомых Натали романов того времени – сентиментально-романтических, с напыщенными диалогами и претенциозными чувствами героев, преувеличенными страстями и порывами. Как можно сравнить даже любимого барыней Карамзина с его «Письмами русского путешественника» с этой книгой автора с такой необычной фамилией.

В привычных романах повествование шло о том, что происходило с одним или несколькими людьми, но рассказывалось не об обычной, повседневной их жизни, а о нестандартном происшествии с началом и концом, чаще всего счастливым – женитьбой героя на его возлюбленной, реже несчастным, когда герой погибал. А в этом же романе переплелись истории многих героев, описывались естественные заботы не только отдельного человека, а целых семей. Обычная жизнь переплеталась с событиями страны, которые определяли и направляли привычное ее течение.

Натали в нетерпении перелистывала страницы, пропуская целые куски – так ей не терпелось узнать, что будет дальше. Кстати, так же поступала и Наталья, когда читала что-то интересное, она обязательно заглядывала в конец, чтобы узнать, чем дело кончилось, а потом, удовлетворенная, уже читала спокойно, со вкусом.

И тут Натали поразило упоминание о войне, которая, как она поняла, придет на русскую землю совсем скоро, и события которой захватят именно Смоленскую землю. Она даже вскочила, воскликнула непроизвольно: «Но надо же что-то делать!», заходила в волнении по комнате, уже не обращая внимания на непривычные вещи, ее окружающие. Барыня понимала, что одна она с этой проблемой не справится, ей нужна помощь и подсказка ее двойника. Она ощущала ее как свою старшую и мудрую сестру и надеялась, что ее опыт и знания покажут пути решения этих проблем.

Оставив книгу раскрытой, она написала записку: «Что надо сдѣлать пѣрѣдъ войной?» и оставила ее на видном месте.

Тут метель захватила и ее, и она оказалась вновь в своей комнате, сидящей в кресле с раскрытой книгой в руках. Она решила сразу спрятать ее, чтобы никто не увидел – ведь хотя книга и была сделана, как старинная, на обложке стоял год издания из будущего, и ей вовсе не хотелось, чтобы начались недоуменные вопросы.

И тут она заметила, что в углу, на столе, прикрытые полотенцем, лежали вещи, которые, как оказалось, предназначались в подарок ей и всем домашним. Натали осторожно рассматривала их, прикладывала материал к телу, любуясь его переливами, гладила необычайно мягкие и удобные туфельки, потом их померила – они оказались впору, что ее не удивило – ведь ее тело совпадало с телом Натальи.

Она с удовольствием прошлась по комнате, ощущая, как приятно ей это делать. Шапки, платки, остальные вещи, предназначавшиеся для дворни, тоже поразили ее – двойник подумала обо всех, даже о дворовой собаке, на которую и внимания никто не обращал! Какие-то порошки с острым запахом заставили ее расчихаться, и она поняла, что они употребляются против насекомых – и об этом позаботилась Наталья. Барыню настолько поразила такая забота женщины, что ей тоже захотелось немедленно отблагодарить ее чем-то необычным. Но чем?