На одной из лавочек, у самой широкой прогулочной дорожки, сидела пара. Мой путь пролегал как раз по этой дорожке, и я энергично зашагал к ним, чтобы за одно поздороваться.

— Иногда смотришь в их глаза, — продолжал худощавый старичок, с совершенно седой козлиной бородкой, — и думаешь — они точно что-то понимают. Как… как собаки!

— О! — Тильда изобразила вежливую заинтересованность, — никогда не думала об этом.

— Говорю вам, — старичок, тощий и скрюченный настолько, что даже дорогой фрак его не красил, попытался приосаниться. Правда, выглядело это так, будто его мучиют боли в спине, — они что-то скрывают! Я слышал легенды о древних и жутких морских чудовищах, владеющих магией. Уверен, речь шла о предках лобстеров!

— Да что вы говорите!

— Да! А некоторые поговариваю, будто лобстеры разумны! — совсем уж потерял над собой контроль дедок, в попытке произвести впечатление.

— Но если они разумны, — с интересом и уже не поддельным начала Тильда, — то разве можно их ловить, продавать и употреблять в пищу? Это же варварство.

Дедок замолчал, потому что завис, явно не зная, что ответить.

— Госпожа Тильда, — поклонился я.

— Ох, граф, — девушка вскочила с места, а дедок посмотрел на меня с завистью, — рада вас видеть! Знакомьтесь, — она проявила вежливость, — это князь Петр Валин-Кораблев, — голос девушки приобрел веселые нотки, но она тут же их скрыла, видимо, из вежливости, — он занимается ловлей крабов.

— Омаров, — с кислой миной прохрипел дедок и встал, — здравствуйте, — не подал он руки.

— Ой! Да! Омаров! — поправилась Тильда и добавила, — при чем разумных. Прошу прощения, князь.

Я же, не ответил ему, только кивнул.

— Что ж, — он уставился на меня неприязненно, — пойду поговорю с уважаемым Евграфом. Мы с ним давние товарищи, — он окинул соблазнительные прелести девушки, которые не могло скрыть даже скромное платье, — и нам есть что обсудить.

— Очередной жених? — проговорил я, провожая кряхтящего князя взглядом.

— Да, — неожиданно холодно проговорила Тильда, — но я спокойна о нем. Ему меня не отдадут. Он слишком стар и вряд ли сможет воспользоваться моей силой по назначению, — девушка перевела взгляд ясных глаз на меня, — не сможет оплодотворить меня.

— Неожиданная прямолинейность, — удивился я, — не думал, что подобные слова будут звучать из ваших уст.

— Да, — уже теплее сказала она, — нянечки вечно упрекали меня в том, что я слишком уж прямолинейна в своих высказываниях, — она вздохнула, — к счастью для себя и всего дома, я, в конце концов, осознала свою обязанность быть вежливой.

— Можно быть вежливым и прямолинейным одновременно.

— Только не девушке-хранительнице магии — возразила она.

Катя бы с ней явно поспорила, но эту тему я развивать не стал.

— Я хотела бы сказать вам спасибо, — девушка улыбнулась, — зато что вмешались, тогда, на ритуале Утешения. Это был во всех смыслах смелый поступок. Я знаю, что Макс что-то задумал, что-то недоброе, — она нахмурилась.

— Он сказал вам это во время ритуала, — догадался я.

— Да. Сказал, что я буду либо принадлежать ему, либо вообще никому. Это меня напугало, — девушка свела темные брови вместе, — и я ему поверила.

— У него в кармане был нож.

Тильда округлила глаза, на лице заиграло удивленное выражение.

— Нож? Он что, собирался ударить меня ножом?

— Мне тоже не верится, — задумался я, — что Линовский может быть настолько отчаянным. Хотя с чем черт не шутит. Он странный человек, — я заглянул в глаза Тильде, — с ним явно что-то не так.

— У вас очень красивые глаза, граф, — проговорила вдруг Тильда.

— Спасибо, — улыбнулся я, — ваша прямолинейность продолжает удивлять.

— Вы не выглядите удивленным, — она внезапно покраснела и прикрыла глазки, посмотрела на меня из-под ресниц.

— Меня не удивляет женская красота или внимание, — я взял ее ручку и вежливо чмокнул, — только радует.

Девушка не ответила, покраснела еще сильнее.

— Однако я считаю, — начал я, — что вначале стоит позаботиться о вашей безопасности.

Тильда посерьезнела тоже, проговорила:

— О чем вы? В Гнезде мы все в безопасности.

— Линовский подтвердил, что это может быть не так. Кроме того, у него был нож. А теперь он у девочки по имени Сапфира. Рекомендую вам немедленно поговорить об этом с охраной. Нужно найти ее и отобрать клинок. Неизвестно, что это за штука. Нож может быть не так прост.

— Сестренка, — обеспокоенно проговорила девушка, — довольно непоседливый ребенок. Она может им пораниться. А наши нянечки сегодня не столь внимательны, как должны быть. Их отвлекает праздничная атмосфера.

— Лишний повод сообщить охране.

— Я лучше поговорю с папой. Но прошу, пойдемте со мной. Расскажите ему из первых уст.

Я понимал, что связать нож и Линовского будет сложно. Нет доказательств. Однако девочка может быть в опасности.

— Я составлю вам компанию, — улыбнулся я.

— Спасибо, — Тильда наградила меня очень теплой улыбкой, — может быть такое, что ножик у Сапфиры все же отобрали, но лучше убедиться самим.

— Ведите.

Мы только собирались выйти вон из сада, как увидели странное. По открытой галерее, в которую вел выход, пробежали несколько гвардейцев. Один остановился и проговорил что-то одному из тех, двоих, что сторожили вход.

Остался только один, когда второй тоже побежал с остальными.

— Что стряслось? — спросил я, когда мы с Тильдой приблизились.

— Прошу, сохраняйте спокойствие. Внутренние дела дома Фоминых, — холодным тоном проговорил охранник.

— Скажи немедленно, что стряслось? — сказала Тильда приказным тоном.

Помявшись немного, охранник все же ответил:

— С госпожой Сапфирой случилось неладное. Но лекари уже на подходе.

— Вот сука, — выругался я, — что? Что неладное?!

— Внутренние дела дома, — забормотал охранник, но как-то неуверенно.

— Кончай это! — Злобно прошипел я, — я могу помочь! Рассказывай!

— Расступитесь! Что столпились?!

— О предки! Бедное дитя! Что с ней случилось?!

— Лекаря! Лекаря сюда! Проклятье! Где Глашка?!

Энергичным шагом я шел по широкой ясной галерее, протянувшейся на втором этаже, над садом. По правую руку от меня, столь же энергично и решительно, совершенно несвойственно своему образу девы, шла Тильда.

Галерея была наполнена светом, широкими арочными окнами справа, многочисленными картинами слева и людьми. Тут скопилась куча народа: охрана, слуги, дворяне.

Стоял гомон, беспокойные разговоры, перебранка. Громко плакал ребенок, восклицали женщины-служанки.

— Разрешите, — войдя в толпу, я аккуратно принялся сдвигать людей со своего пути, чтобы протиснуться в центр. Тильда двигалась следом.

— Прошу, пропустите! — говорила она за моей спиной.

— Госпожа Тильда? — удивленно шептались служки и охрана и расступались.

Когда мы протиснулись, увидели ее. Девочка, та самая Сапфира, которую я видел в саду, лежала без чувств на руках Дениса Фомина. Он, забыв обо все, сидел на коленях. На лице мужчины выражение — беспокойная маска. Он судорожно шептал что-то девочке, пытаясь ее пробудить.

Над ним стояли другие Фомины, растерянно смотрели на все происходящее. Нянечка, которая также была в саду, прижимала к подолу двух мальчишек, тех самых что играли с Сапфирой. Один стоял с глазами на мокром месте. Другой рыдал и бормотал что-то. Лицо нянечки было покрасневшим и опухшим. Глаза блестели от слез.

Когда появились мы, Денис Фомин поднял глаза, посмотрел на меня, но ничего не сказал. А когда увидел Тильду, то тут же проговорил:

— Девочка, что ты тут делаешь? Возвращайся в зал. Ты должна присутствовать на ритуале, — он перевел взгляд на ребенка. — Черт! Да позовите кто-нибудь лекарку?!

— Дядя… что с ней? — проговорила Тильда вполголоса. Денис не ответил.

Мой взгляд тут же опустился на большой складной нож, лежащий у ног князя, тот самый складной нож. Заметил, что на маленькой ручке девочки краснело пятно свернувшейся крови. Она порезалась. Я опустился к герцогу.