— Она жива, — констатировал я, посмотрев на раздувающиеся ноздри девочки, — дышит.

— Без сознания, — сглотнул Фомин, — привести в чувство ее не выходит!

— Господин! — надо мной возник гвардеец дома, — послали за главой и отцом, госпожи Сапфиры, они вот-вот будут здесь.

— А за лекарем?!

— Тоже.

— А! Черт! Где ее черти носят?!

Видя девочку, что лежала сейчас без чувств, я ощутил неприятную горечь. Нужно было отбросить любые приличия и деликатности в тот момент, там в саду. Выскочить в окно и силой отобрать нож у Сапфиры. Да, я оскорбил бы дитя, и род. Да. Скорее всего, меня попросили бы уйти с Вечера Невест, а любые дела и контакты с Фомиными были бы закрыты навсегда. Девочки, из которых выращивались невесты считались непрекасаемыми для посторонних. Ну и плевать! Девочка зато была бы в порядке!

— Она порезалась, — я поднял складной нож.

— Думаешь, яд? — с ужасом посмотрел на меня Фомин, — моя внучка отравлена?!

— Я не знаю, — горько проговорил я.

— Пропустите! Пропустите! — раздался деловитый голос.

Между дворянских плечей протиснулась лекарка. Та самая полная дама, которая не так давно залечила мою щеку. Одетая в черно-белую униформу, с кожаным саквояжем в руках, она опустилась рядом со мной, деловито положила сумку у своих коленей. А потом посмотрела на меня. Почему-то испуганно. Но ничего не сказала.

— Прошу, разойдитесь! Девочке нужен воздух!

Охрана стала вежливо оттеснять собравшихся подальше, кто-то отошел сам. Даже Тильда отстранилась.

— Граф? — один из гвардейцев положил мне руку на плечо.

— Пусть останется, — проговорил Фомин, — а детей уведите! Их плач меня раздражает!

Быстро двигая полными руками, лекарка стала извлекать из своего кожаного саквояжика какие-то инструменты и флаконы. При этом я прямо чувствовал, как ей неуютно находится рядом со мной. Казалось, она боится наткнуться взглядом даже на мою руку.

А потом она взялась за девочку: осмотрела ранку, просканировала ее ладонью, заглянула в глаза и ротик девочки, которую к тому времени устроили на одеяльце.

— Ну? Что там? — обеспокоенно спросил Фомин, наблюдая, как лекарка прощупывает пульс, и мерит давление девочки, гладя пальцами вены.

— Она, — нахмурилась полная женщина, — спит.

— Спит?

— Да. Простой сон, — пожала плечами лекарка, — угроз жизни нет. Признаков отравления тоже. Дыхание ровное и спокойное. Сердцебиение нормальное для глубокой фазы сна.

Лекарка пропитала ватку нашатырем и дала понюхать девочке. Та даже не поморщилась.

— Не реагирует, — констатировала она.

— Это я вижу! Так в чем дело?! — не выдержал Фомин, срываясь на женщину, — что с моей внучкой?!

— Чары, — я показал всем большой складной нож, — это определенно чары.

Все уставились на меня. Фомин смотрел сосредоточенно и с горечью во взгляде. Осмелилась посмотреть даже лекарка.

— Кажется, теперь не у всех в доме Фоминых проблемы со сном.

— Этот нож, — я взял его в руку обратным хватом, — предназначался не для госпожи Сапфиры.

Уперев острие в лакированную столешницу, я надавил. Клинок щелкнул и почти без сопротивления скрылся в рукояти. Когда я убрал его, на поверхности осталась маленькая точечка.

— Он предназначен не для убийства. А для зачарования.

Фомин ничего не ответил. Поджал губы.

Вечер Невест пришлось закончить досрочно. Все, что могло пойти не так, пошло не так. Девочку отнесли в ее комнату. Глава дома Евграф Семенович Фомин, несмотря на протесты Дениса, и отца девочки, Ивана, приказал ничего не предпринимать.

— Будем ждать снологов, — хрипло сказал он.

Вика, Тома и Стас с Владимиром уехали домой на такси. Фомин же попросил меня остаться.

— Говоришь, нож был у Линовского и он хотел ударить им Тильду?

— Только это приходит на ум, — пожал я плечами и, сидя на дорогом стуле из лакированной цельной древесины, откинулся на обтянутую кожей спинку.

Фомин встал из-за своего рабочего стола, прошел в правый угол кабинета и открыл мини-бар. Достал водку.

— Будешь? — обернулся он и посмотрел на меня с настоящей мольбой.

Не поддержать старого герцога я просто не мог.

— Буду.

Он вернулся за стол, мы выпили, не чокаясь и не закусывая.

— Доказательств нет, — проговорил я, когда Фомин закончил морщиться от крепкого напитка, — никак не связать, что нож принадлежит Линовскому.

— Накой черт ему это нужно было? — Сумасшедший мальчишка! Отказа не вытерпел?! А зачем усыплять?! Может, хотел шантажировать? Невеста в обмен на противоядие? Может, — он задумался, — может проблемы со сном это его рук дело?

— Не думаю, — мотнул головой я, — я бился с ним на дуэли. Видел, как он ведет себя. Он импульсивный мальчишка, который больше подвержен эмоциям, чем здравому рассудку. Я скорее поверю, что он, в тот момент, в зале, был готов убить ее, чем додумался бы строить все эти интриги.

— Я поеду, — встал Денис, — прямо сейчас поеду к его отцу! Поговорю с ним и с этим сопляком. Узнаю, на кой черт им все это надо!

— А кто его отец? — нахмурился я.

— Очень уважаемый человек, — Фомин правда стал собираться: повесил на пояс проводник, принялся совать какие-то мелочи в карманы мундира, — князь Малиновский.

— Он может и уважаемый, — не выдал я удивления, — но не очень хороший.

— Это еще почему? — Удивленно замер на месте Фомин.

— Потому что князь хотел убить меня на дуэльном фестивале. Доказательств, конечно, нет. Как и в случае с его бастардом, ножом и сонным заклинанием. Эта семейка непроста, — поджал я губы, — и они не оставляют доказательств, а только вопросы.

— Вот, значит как, — Фомин уселся на свое место, — выходит, все может быть сложнее, чем я думал. У Фоминых и Малиновского отличные отношения, надо сказать, — он вздохнул.

— Вы собирались искать у него поддержки, — догадался я, — чтобы мудрый старый князь, друг семьи, помог поставить зарвавшегося мальчишку на место.

Герцог не ответил, только засопел. Протяжно и грустно.

Выходит, Линовский тоже роялист. То, что они и здесь крутятся, меня уже не удивляет. Как-то привык, что где бы я ни появлялся, они, и Орден, тут как тут. Кажется, я никогда не избавлюсь от них, пока не уничтожу. А для этого нужны силы, ресурсы и поддержки. Сильный дом и империя за спиной. Для этого нужно прокураторство, деньги, гвардия. Подпольная война с тайными организациями. Да, это прогулка по тонкому льду. Но совершенно очевидно, что обеспечить безопасную жизнь Катину, и своих близких, я смогу только так.

— Тогда мы не готовы к открытой конфронтации, — грустно проговорил Фомин, — нет, не готовы. Глава дома прав. Нужно действовать не в лоб. Ни так прямолинейно. Иначе можно разрушить тесные связи с другими домами, которые Фомины нарабатывали десятилетиями.

— Или можно, — улыбнулся я в ответ, — нанять бретера.

Герцог хмыкнул.

— Значит, вы согласны помочь нам? Но фон Миллеровы, а теперь еще и Линовский, со своими сонными чарами. Его отец, который может быть во всем замешан.Две задачи одновременно выглядят неподъемными.

— Я думаю, — ровным тоном проговорил я, — что и те и другие связаны.

— Как? — внимательно посмотрел на меня герцог и даже перевалился через стол.

— И те и другие, и Малиновский и фон Миллеровы хотели меня убить.

Следующие несколько дней прошли довольно обыденно. Мы с Томой работали в библиотеке. Правда, теперь я еще искал упоминания и о боевых снологах, и магии, которая могла бы поместить девочку в вечный сон. Искал и не нашел.

Семья отнеслась ко всему, что произошло на вечере обеспокоенно. Почти вся, кроме Вики. У девушки на уме было лишь одно: свадьба. Владимир правда сделал ей предложение, и торжество собирались устроить через несколько месяцев, осенью.

Я, однако, был только рад тому, что девушка не зациклилась на всем произошедшем. Это значит, что она чувствовала себя в безопасности под моей защитой и была уверена в том, что я со всем справлюсь. Пусть живет своей свадьбой и отношениями. Наконец, в ее жизни появилось что-то хорошее.