— Только, Викешенька, пожалуйста… понежнее со мной…

Я непонимающе заморгал глазами. О чем это она?

И тут до меня, наконец, дошло — О ЧЕМ.

А что она еще могла подумать? Она ведь обещала меня отблагодарить, если я найду ей тело. Я нашел. И теперь деловым голосом приказал раздеться. Вот она и… Готова благодарить.

— Дита… — мягко сказал я, — Я не ЭТО имел в виду. Нам нужно сжечь одежду.

— Я тебе не нравлюсь?!

Да как они это делают?!

За дверью в комнату зашуршало, послышалось придушенное «Пустите меня!» и в помещение влетела слегка растрепанная Аглашка.

— Что это вы тут делаете? — возопила она, обжигая злобным взглядом совсем сжавшуюся Диту.

— Ничего! — хором сказали мы с бесовкой.

— А что собирались делать?

— НИЧЕГО!

— Это правильно, — Аглашка успокоилась, — А то нечестно получится, она не в свою очередь хотела пролезть.

Уф. Вроде все в порядке…

Так. Стоп.

Какую еще очередь?!

Исчезновение блондинистой бесовки взбаламутило Мангазею похлеще, чем петарда в оливье — новогодний стол. Не само по себе — кто б там из горожан отслеживал, живет в Доме такая девушка, не живет — а реакция Морозовых. Которые не умели ни оставлять сор в избе, ни учиться на своих же ошибках. Стрельцы в оранжевых кафтанах прочесывали весь город, порт и окрестности так «аккуратно», что к вечеру следующего дня о пропавшей девушке не знали только лесные барсуки. И то только потому, что не водились они здесь.

Во второй половине дня, когда, видимо, морозовским уже примерно стало понятно, что произошло — вернее, где побывала блондинка-бесовка — в ход пошла тяжелая артиллерия. Вернее, полулегкая, в лице среднего сына — тяжелая, то бишь, сама боярыня, до сих пор не показывалась людям на глаза.

Морозов-средний прошелся по всем домам, где видели бесовку, и спросил каждого, что он знает о произошедшем. Тем самым, особым, боярским, способом, когда соврать в ответ на вопрос категорически невозможно.

Ну, если ты не сын боярского рода, конечно.

— В твой дом вчера приходила девушка, светлые волосы, голубые глаза?

— Приходила, — кивнул я, стараясь одновременно выглядеть достаточно убедительно-открытым и не скатываться при этом в монотонную пародию на загипнотизированного. Благо, у меня есть специалистка, которая знает, как себя ведут попавшие под боярское Повеление отвечать на вопросы.

— Что спрашивала?

Вот в этом отличие боярской менталистики от зомбирования. Зазомбированный в ответ на такой невнятный вопрос мог бы начать уточнять, кто спрашивал, у кого спрашивал, да когда спрашивал или, наоборот, удариться в словесный понос. По крайней мере — в фильмах так. Попавший под Повеление ощущал себя так, как будто ведет незначащий разговор с каким-то хорошим знакомым, и отвечал соответственно.

— Был ли я в доме бояр Морозовых.

— А ты… — глаза Морозова-среднего потемнели еще больше, как у гримма из сериала, — Был там?

— Нет, не был.

Или я убедителен во вранье или — что вероятнее — Морозов, как и любой боярин, слишком полагался на свои способности и попросту не отслеживал невербальные сигналы (вон я какие умные слова знаю. Правда, не уверен, что правильно их употребляю — но знаю же!).

— Что потом?

— Потом она ушла.

— Кто еще в доме живет?

— Прислуга.

— Мужчины?

— Женщина с дочерьми.

Судя по лицу — а вот я умею отслеживать невербальные сигналы! — Морозов потерял ко мне интерес. Оно и неудивительно — мы наверняка были не первыми, к кому она заглянул. Плохой из тебя сыскарь, мальчик Леша. Попробовал бы ты потерять концентрацию во время домовых обходов с опросами свидетелей, будучи подьячим Разбойного Приказа. Розог бы получил, не меньше. У меня такого не было, конечно, но розги — штука неприятная. И спина потом долг заживает.

Глаза Морозова чуть посветлели:

— Я выйду, и ты забудешь, о чем я тебя спрашивал, — монотонно произнес он, уже не раз повторенную сегодня фразу.

Я чуть не кивнул в ответ. Навряд ли бы спалился, но — получившие Повеление его никак не комментируют. Его исполняют. Кто его знает, этого Морозова, может и обратил бы внимание на неестественную реакцию, может — потом бы вспомнил. В общем — внимательнее надо быть, Викентий, аккуратнее.

Морозов вышел, вслед за ним затопали стрельцы. Надо же, пять штук. Боится господин боярич простых людей. С другой стороны — его тоже можно понять. Приехали, значит, в тихий и спокойный городок на краю света. Не прошло и недели: маму фигурально — а по мнению всего города и реально — поимели, бесовка пропала, как корова языком слизнула, а кто против тебя работает и что вообще происходит — мрак, темнота и неизвестность. Пожалуй, начнешь стрематься…

Помимо новой почвы для слухов и сплетен — обитатели Дома для мангазейцев уже стали чем-то вроде героев захватывающего сериала, «Боярство Даунтон», так сказать — исчезновение бесовки и ее поиски получили неожиданное развитие.

Морозовские прочесывали город так мелко, что вычесали кое-что из недавних событий, которые могли иметь отношение к происходящему.

Смотрите за руками: бесовка бесследно исчезла. В городе. В том самом городе, в котором — тадам! — уже исчезли бесследно несколько человек! Тут не нужно имеет, как говорят на Руси, семь пядей во лбу, чтобы связать эти события и решить, что блондиночка тоже стала жертвой этого самого мангазейского Джека-Исчезновителя. Правда, к семье купца Давыда, прозванием Колокол, она абсолютно точно никакого отношения не имела, но когда такие мелкие подробности останавливали доморощенных шерлоков холмсов. Морозов отправился к погибельному старосте и устроил безобразную истерику, требуя, чтобы тот поднял задницу и нашел, кто это тут такой за всякими исчезновениями стоит. На попытки старосты пояснить, что эти события между собой не связаны ну никак — был дан ответ в стиле, пойди туда, не зная куда, найди того, не зная кого. Причем завтра. А еще лучше — сегодня. Нет, лучше бы, конечно, вчера, но владеющие хрономагией на Руси не водятся. К сожалению.

Откуда я все это знаю? Ну так назавтра, прямо с раннего утра, меня вызвал к себе Иван Васильевич, тот самый староста. Ну, «вызвал» — это очень громкое слово, я ему не сват, не брат, не холоп и не подчиненный. Скажем так — попросил прийти. Нет, можно было бы эту просьбу проигнорить, но — зачем? Правда, у меня появилось подозрение, что это какая-то ловушка, но, поразмыслив пару минут, я так и не смог придумать причину, по которой меня нужно ловить таким извращенным образом. Что мешает меня попросту из дома вытащить или на улице скрутить? Поэтому я преспокойно отправился в Кремль, в губную избу. И вот там-то, за чаем, староста мне все и рассказал.

— Мед бери. Он с чаем очень полезен, особенно наш, сибирский, с кедровым орехом.

Мед я попробовал. С орешками. Необычно, но вкусно. Как и чай, тоже явно с травяными добавками. Самовара, правда, на столе не было, но их на Руси вообще еще не изобрели.

— Вкусно, — кивнул головой я, — Только, Иван Васильевич, ты ведь не медом меня кормить позвал, верно?

Староста еле заметно поморщился. Он, как и здешние русские вообще, не любил быстрых переходов к делу. Здесь это — проявление невежливости. Но я дань вежливости уже отдал, так что, хотя и на грани приличий, но могу переходить к делу.

— Подьячий Федор, ты ведь еще своего Леньку еще не нашел?

Я чуть было не спросил, какого еще Леньку, но вовремя вспомнил придуманную легенду про то, что я, якобы, разыскиваю предположительно скрывающегося в Мангазее главаря разбойников, предположительно укравшего из царской казны что-то крайне ценное. Предположительно.

— Пока нет. Уже и подумывать начинаю, что нет его здесь… Но — начальство сказало.

— Начальство, оно конечно… Начальство — это да… Только ты ж, вроде, все что мог сделал, никто тебя в лености не упрекнет? А если и упрекнет — так я и засвидетельствовать могу, что поиски ты вел, как должно…